Анна Семироль - Офелия [litres]

– Пит, залазь сюда, – окликнул Йонас с ветки громадной кряжистой ивы. – Тут классно. И вода вся просматривается до дна.

Питер поглядел вверх, приставив ко лбу ладонь козырьком. Йонас сидел над самой водой, прислонившись спиной к мощному стволу дерева и свесив по обе стороны ветки босые ноги. Красная бейсболка лежала перед ним, и над ее краем реял огонек хохолка любопытного пикси.

– У тебя клюет! – воскликнул Питер, заметив колебания красного пробкового поплавка.

Йон кивнул, прищурился, глядя на разбегающиеся по воде круги, ловко подсек – и вот уже пятая пойманная им плотва затрепыхалась в воздухе.

– Сцапаешь? – спросил он Питера.

Мальчишка кивнул, перехватил играющую серебристыми боками рыбу, снял ее с крючка. Полюбовался: хороша, больше ладони! Плавники красные, хвост серпом. И червя слопала всего без остатка. Питер отправил плотвицу в ведро с водой, вытащил из жестянки червяка, насадил на крючок.

– Сам плюнешь или мне доверишь? – спросил мальчишка Йонаса.

– Давай разок ты, разок я.

Питер прицелился, ловко плюнул в извивающегося на крючке червяка и отпустил леску. Йонас подтянул снасть к себе, перехватил за поплавок прямо перед носом лязгнувшего зубами пикси. Наградил червя еще одним плевком и закинул леску в ручей. Питер засмотрелся на легкокрылый вертолетик стрекозы, замерший на кончике его удочки, и пропустил поклевку.

– Не спать! – скомандовал Йонас с дерева. – Клюет!

Поплавок скакал по воде в тени кустарника, то полностью погружаясь, то резко выпрыгивая над поверхностью. Питер рванул удочку, спугнув стрекозу, ощутил сопротивление рыбы, что улепетывала, ухватив крючок с приманкой, замахал левой рукой, торопливо перехватывая леску. Тонкая прозрачная нить натянулась, зазвенела под пальцами. Сердце мальчишки гремело, как колеса поезда: не упустить, не упустить, это не плотва, это что-то больше…

– Пит, спокойнее, – напутствовал Йонас, напряженно следя за тем, как он пляшет на берегу, словно дикарь с бубном. – Не дергай, веди ее бережнее. Сматывай леску, давай-давай…

Руки тряслись, почти роняя удилище. Одновременно следить за поплавком, вращать катушку и мягко подводить пойманную рыбу к мелководью казалось Питеру невероятно сложным. Он очень старался, даже вспотел от напряжения. Больше всего он боялся, что леска не выдержит или рыба соскочит с крючка.

– Пройди чуть правее, – посоветовал Йонас, не сводя глаз с натянутой лески, уводящей в маленький омут у противоположного берега. – Там песчаное дно, веди рыбу туда.

Питер медленно, шажок за шажком, перебрался на указанное место, продолжая забирать леску. Кончик удочки согнулся, словно вопросительный знак: что за рыба? точно вытянешь? Еще мгновенье – и Питер увидел шипастый спинной плавник над водой. Вот же она: длинная, с широкой спиной, злыми желтыми глазами и сильными плавниками. Мальчишка шагнул прямо в холодную воду, вытягивая рыбу на себя правой рукой и перехватывая за хвост левой.

– Дурень! Упустишь!

– Ни в жизни! – пропыхтел Питер, вытаскивая добычу из воды. – Гляди! Окунь! Здоровенный!

Крупный толстоспинный окунь бился в траве, широко разевая хищную пасть и демонстрируя тугие полосатые бока. Пока Питер снимал его с крючка, рассматривал, подняв вверх за хвост, Йонас выдернул из ручья еще одну плотвичку, кинул ее на берег.

– Охрененный окунь, Пит Всю Рыбу Победит! – провозгласил он. – Завтра на обед у вас будет уха?

Питер отправил окуня и плотву в ведро с водой, смотал удочку и подошел к иве. Йонас тут же свесился с сука, подал другу руку, помогая забраться. Они уселись рядом, с минуту молча любовались игрой бликов на мелководье и прислушивались к мычанию коров вдалеке, а потом Йонас усмехнулся и произнес, смешно растягивая слова:

– Ты боролся с ним, как Сантьяго из «Старик и море». Это было зрелище! Давай подадимся на состязания по рыбной ловле? Мы сорвем куш!

Оба рассмеялись, а потом Питер сказал:

– Я окуня к Офелии выпущу. Мне кажется, ей будет интересно его погонять.

Пикси вылез из бейсболки, бочком, опасливо глядя вниз, перебрался поближе к Йонасу. Мальчишка усмехнулся, подставил ему раскрытую ладонь. Тот тут же забрался, сел, поджав тонкие ножки, и замер.

– Пит, ты хоть раз видел, как русалка ест? – спросил Йонас, глядя сквозь переплетение ветвей туда, где клонилось к закату солнце.

– Нет, а что?

– Гадкое зрелище. Лучше не смотри.

– Серьезно?

– Ах-ха. Они как невоспитанные дети: чавкают, изо рта все роняют. А еще башкой мотают, когда едят.

Питер вытаращил глаза, пытаясь сообразить, шутит Йон или говорит серьезно. Но про себя на всякий случай решил не подглядывать за трапезничающей Офелией.

– Йон, а собаку они съесть могут? – спросил он осторожно.

– Мелкую – запростяк. А что?

– Да у нас две недели назад Лотта сиганула в воду, вот глупая, – со вздохом начал рассказывать Питер. – Как раз когда ты с деревенскими стыкнулся. Мы с Офелией в мячик играли, собака и прыгнула за мячом. Я думал, Офелия ее утопит. И все думали. А она ее подхватила и к берегу принесла.

Йонас скорчил удивленную гримасу, поковырял свежее пятно на заношенной футболке с логотипом «Бавария Мюнхен». На другой стороне ручья за деревьями залаяла собака и тут же умолкла, окликнутая хозяином. Окунь сердито плеснул хвостом в ведре. Любопытный пикси пискнул и свесился с ладони Йонаса, крепко держась за его палец.

– Свалишься, – буркнул Йон и пересадил мелочь на плечо, где синепузый тут же уселся, вцепившись лапкой в воротник.

Питер поколебался, прикидывая, стоит ли рассказывать Йону все про тот случай до конца. Решил, что у друзей не должно быть секретов. И стыдливо выдавил:

– А потом примчалась Агата и ее отхлестала прутом. Думала, что она Лотту убьет.

Над ручьем повисла гнетущая тишина, нарушаемая только треньканьем крапивника в кустах. Йонас молчал, опустив глаза, лишь ковырял кору рядом с собой. Питер смотрел на друга и все пытался понять, о чем тот думает.

– Йон?.. – не выдержал он через минуту. – Скажи чего-нибудь.

– А чего сказать-то? – все так же глядя вниз, отозвался Йонас. – Она запомнит. И если вы это не поймете – вам крышка.

Он помолчал и спросил:

– Ты там был, когда ее били?

– Был, – упавшим голосом ответил Питер.

Йонас скривился, будто у него заболел зуб. Пикси поднялся на лапки, заглянул мальчишке в ухо.

– Лу, отвяжись! – раздраженно прикрикнул Йонас, дернув плечом.

– Как ты его назвал? – спросил Питер, желая сменить тему.

– Лу. Я думал сперва, что это девка, звал несколько дней Венди. А это мальчишка.

– Э-э-э… А как ты узнал? Он же это… без отличительных признаков.

– Интуиция.

– Дурацкое имя – Лу. Ему идет.

– Моего отца Луисом звали, – тихо сказал Йонас и отвернулся.