Анна Семироль - Офелия [litres]

– Офелия… – с улыбкой выдохнул Питер и рванул туда, где размеренно лился знакомый старинный вальс.

Из последних сил он проталкивался через толпу, умолял пропустить, толкался, наступал на ноги. Ему казалось, что именно здесь, рядом с Офелией, народу больше всего – и возможно, так оно и было. Питер почти пробился к ограждению, он видел из-за чужих спин и локтей край аквариума, миссис Донован в ярко-красном коротком платье, натянутую цепь, уводящую в глубину, – и все, дальше протиснуться он не мог. Мальчишка остановился, тяжело дыша, и вгляделся в лицо тренерши. Миссис Донован улыбалась, но глаза были тревожные и злые. Питер встал на цыпочки, вытянулся во весь рост, чтобы еще хоть что-то увидеть, получил тычок локтем, отшатнулся и чуть не расплакался: он успел заметить, как миссис Донован дергает и дергает цепь.

Толпа разочарованно вздохнула, кто-то засвистел, в стороне крикнули:

– Да она дохлая у вас!

Питеру стало так страшно, что потемнело в глазах. Он с такой силой рванулся вперед, что упал прямо под ноги охраны ринга.

– Мальчик, ты куда? Нельзя! – запоздало спохватился мужчина в униформе с эмблемой стадиона.

Питер на четвереньках проскользнул у него под ногами, обдирая колени, вскочил и бросился к аквариуму, на дне которого неподвижно скорчилась беловолосая девочка в облаке пышного платья. Он замолотил ладонями по стеклу и заорал, срывая голос:

– Офелия!!! Я здесь!!!

И медленно-медленно, словно раскрывающийся цветок, русалка зашевелилась, подняла голову и встретилась с Питером глазами. Судьи, что уже уходили с ринга с разочарованными лицами, обернулись и остановились – все как один.

Танца речной русалки ждали напрасно. Она словно прилипла к стеклу, за которым толстый некрасивый мальчишка в перепачканной травой и грязью одежде размазывал по лицу слезы и, улыбаясь, что-то говорил, говорил… А белоснежная девочка-русалка сияла от счастья и улыбалась во весь рот, не обращая внимания на цепь, за которую ее тянула и дергала раздосадованная тренерша. И когда смолкли звуки вальса, люди смогли расслышать слова, которым так радовалась русалка:

– Я здесь. Я с тобой. Мы поедем домой. Я тебя никогда не брошу. Питер и Офелия – друзья. Это навсегда. Никто нам не помешает. Никто больше не разлучит.

Леонард Палмер – высокий, плечистый, с военной выправкой – стоял, заложив пальцы рук за брючный ремень, и покачивался с пятки на носок перед Фредом Литтлом. Фред – невысокий, щуплый, с заплатками на локтях когда-то дорогого и модного пиджака – смотрелся полным антиподом отца Питера. Они стояли друг напротив друга, за спиной Палмера Питер тихонько общался сквозь стекло с Офелией, а позади Литтла шумела не желающая расходиться даже по окончанию работы ринга толпа.

– Леон, одумайся. Остановись, посмотри на ситуацию глазами своего сына.

– Что ж у вас за поветрие такое? – насмешливо спросил мистер Палмер. – Один за другим начинаете меня убеждать в том, что русалка – тоже человек, а я не прав. Фред, похоже, это заразно.

Он повернулся к курящим поодаль рабочим и зычно крикнул:

– Мы тут до второго пришествия сидеть будем? Вылавливайте русалку, грузите на тележку и везите за нашим тренером к машине.

– Леон, послушай меня. – Фред Литтл был настроен решительно, глаза горели, пальцы длинных рук словно что-то постоянно перебирали. – Ты хочешь, чтобы твой сын вырос хорошим человеком? Тогда не путай в его голове понятия добра и зла и не ставь деньги на вершину пирамиды приоритетов.

– Хочешь потакать детским капризам, Фред, – заведи своих.

– Хорошо. Я хочу предложить тебе сделку.

– Весь внимание, – подчеркнуто вежливо отозвался мистер Палмер.

Фред Литтл выпрямил спину и отчетливо проговорил:

– Я куплю у тебя эту русалку. Если не сразу, то в рассрочку. Даже с процентами.

Питер, услышав такое, встрепенулся и замер, повернувшись к беседующим мужчинам. И увидел, как отец беззвучно смеется.

– Дорогой друг, при всем моем уважении к тебе: русалка стоит целое состояние. Тебе жизни не хватит выплатить за нее такую сумму. Да и что ты с ней делать будешь? Отпустишь в Эйвон? Если я вздумаю ее продавать, то точно не тебе.

Питер прижался к аквариуму спиной, словно пытаясь защитить Офелию, спрятать ее, никого не подпустить. Продать Офелию?! Нет, только не это!

– А мне продашь?

К мужчинам подошел богато одетый джентльмен лет шестидесяти с тяжелой тростью. Эту трость с набалдашником в виде прогнувшей спину серебряной русалки Питер хорошо помнил. Ее хозяин дважды приезжал в усадьбу Палмеров: первый раз недели за две до выставки в Бирмингеме, второй раз – когда отмечали победу Офелии. Питер даже помнил его имя: мистер Айронс, Бартоломью Айронс. Он был очень богат и имел четырех морских русалок.

Фред Литтл ответил быстрее мистера Палмера:

– Зачем вам эта девочка, мистер Айронс? Хотите выбить ей зубы, сковать наручниками и запустить обслуживать мужчин в вашем небезызвестном бассейне?

Айронс помрачнел, оперся на трость.

– Меньше читайте бульварную прессу, мистер Не-знаю-как-вас-там. И не лезьте в чужие разговоры.

– Последнее и вас касается напрямую, – сдержанно и зло отозвался Фред Литтл.

Питер слушал, растерянно открыв рот. Сейчас ему было ужасно обидно за дядю Фреда и очень стыдно за отца. То, как разговаривали между собой взрослые, напоминало безобразную стычку старшеклассников в школьном туалете. Только сейчас вместо кулаков в ход шли слова.

– Да черт возьми… Вайнона! Позовите мою жену, прошу! Пусть уведет Питера! – раздраженно крикнул мистер Палмер и повернулся к Литтлу: – Тебе лучше уйти, Фред. А за мальчишкой я бы заехал сам.

За спиной Питера Офелия глухо ударилась в стекло, и мальчик поспешно обернулся. Двое рабочих, забравшись туда, откуда руководила выступлением Вайнона Донован, подтаскивали русалку за цепь к краю аквариума. У подножья стеклянной клетки еще четверо держали наготове растянутый брезент.

– Сильна, тварюга, – проворчал один из них, наблюдая за сопротивлением Офелии. – Когда сюда сгружали, никаких проблем не было.

– Может, кто-то в воду чего подсыпал? – предположил его напарник. – Помнишь, два года назад одна дама так конкуренток потравила?

– Да они тут регулярно так развлекаются, – сказал самый пожилой из рабочих. – То пиксям крысиного яду кинут, то кентаврам игл в шею понатыкают, то к баргестам течную суку пронесут. Тут что ни год, то несчастные случаи. Три или четыре года назад один умелец гранату швырнул в загон с полуконями. Шестерых разорвало, с десяток искалечило. Конкуренты…

От услышанного затошнило. Питер поймал мечущийся взгляд черных глаз за стеклом, помахал русалочке рукой и постарался выстроить в мыслях образ дома, безопасности.