Алексей Баев - Цок [СИ]

Северная столица вообще закипела. То есть, забурлила. Вешними водами. И, заметьте, чистейшими.

Первыми почувствовали разницу вездесущие рыболовы. Все центральные каналы обошёл репортаж, в котором показали некоего рыбака-любителя Фирса Фереряйского, который, стоя по колено в воде Финского залива, позировал на фоне кронштадтского Чумного форта с трепыхающимся в руке только что выловленным налимом. Но этот факт оказался сущей ерундой по сравнению с тем, что ко Дню Победы загаженный до уровня приладожской топи канал Грибоедова, был торжественно открыт для питьевого пользования. Сам главный санитарный врач России на глазах у многочисленных собравшихся зачерпнул из него в прозрачный высокий бокал воды и с нескрываемым наслаждением осушил сию чашу до дна.

— Немного огурчиком отдаёт, — улыбнулся он и тут же пояснил в микрофон: — Это из-за корюшки. Но, уверяю вас, через месяц вы не ощутите вообще никакого привкуса. На здоровье!

Из грузовиков вынесли множество коробок с пластиковыми стаканами и, предварительно попросив не кидать использованную посуду под ноги и в канал, предложили отведать грибоедовской водицы любому желающему. Странно, но вода действительно оказалась очень чистой и вполне пригодной к употреблению — никто на следующий день не мучился животом, а некий накануне ещё гладкоголовый, что девичье колено, дядька похвалялся перед телекамерами пробивающимся из лысины пушком. Слух о чуде мгновенно разнёсся по всему миру. Петербург, и так не страдающий от нехватки туристов, наводнили толпы паломников, которые прямо с вокзалов и из аэропортов неслись к каналу Грибоедова и, на ходу стаскивая одежду, плюхались в прозрачную холодную ещё воду прямо с высоких набережных, одетых в гранит, давеча выскобленный до природной сути своей.

В то же самое время рыболовы, таскавшие раньше из Невы, с Фонтанки и Обводного всякую мелкую рыбёшку на корм кошкам, начали потихоньку вылавливать оттуда же изумительную радужную форель. А на пляже у Петропавловки, откуда ни возьмись, появился громадный двухсоткилограммовый сом, который чуть не утащил в омут раннего купальщика. Слава Богу, всё обошлось. Подоспели оперативные спасатели, вытягивавшие поблизости с помощью автолебёдки невод, полный расплодившейся в условиях заметно улучшившейся водной экологии корюшки.

Но радость Ферериуса казалась ему несовершенной. Увы.

Её, эту радость, омрачало «наличие и присутствие» некой Марии Гуляевой. Да, да. Как ни странно это прозвучит, но скромная художница, которая и сама-то интересовалась мало чем, кроме творчества, неожиданно для себя очутилась в эпицентре разворачивающейся драмы.

Вадим Терпилов и Карина Зацепина сами по себе не особо интересовали бывшего демона. Они были лишь ключиками, с помощью которых крылато-хвостатый прожектёр пытался открыть ту самую дверь, за которой начинался путь в мечту.

Мы как-то, помнится, уже упоминали, что в силу странных обстоятельств и по удивительной прихоти Судьбы Маша оказалась не просто подающим надежды живописцем, но и прямым потомком гениального художника и полинезийской «королевишны», некогда привезённой в Петербург славным капитаном Артуром Гуляевым. Традиционная живопись (пусть даже не без новомодных веяний и тенденций) Ферериусу в последнее время откровенно наскучила — ох уж все эти каноны! Теперь он увлёкся «картинами в движении». В реальном. Но не кинематографом, нет. Комиксами. И, но это уже высший пилотаж, перформансами. В Фигерасе, в каталонском музее Дали, где ангел-надзиратель в облике эксцентричного американца Фреда Ферера некогда отдавался новому хобби — развлекал не слишком требовательную публику собственными сюрреалистическими постановками, он впервые и увидел юную тогда Машу, которой родители на совершеннолетие презентовали недельный тур в Барселону, и которая, вместо того, чтобы преспокойно валяться на пляжах и клубиться в дискозалах, носилась, словно угорелая, по музеям, вернисажам, да и просто улицам, восхищаясь живописью, скульптурой и знаменитыми архитектурными шедеврами замечательного Гауди.

Серафим редко всматривался в лица собственных поклонников. Они были не особо интересны. Раскрасневшиеся и какие-то туповатые, вечно что-то жующие. Неэстетичные, в общем. Но при явлении юной дивы впал в экстаз. Нет, вовсе не из-за её странной красоты, которую тогда ещё, по правде сказать, Маша и подчеркнуть-то толком не могла. Точнее, не толком, а никак. Просто бывший демон разглядел в глубине её бездонных синих глаз необузданную дикую силу легендарных тихоокеанских обитателей. Невидимых оку простого смертного жителей затерянных островов — некоего грозного племени чернокрылых анархистов, покинувших Высшие Сферы на заре Бытия. И по сей день не признающих прогресса.

Эти странные ангелы, облюбовавшие земную атмосферу, обладали редкими знаниями, благодаря которым управляли помыслами живущих с ними по соседству людей. Но даже не это главное. Любая человеческая мысль — вовсе не тайна для выходца из Сфер. Изюминка в том, что анархисты поднаторели в управлении стихиями. Всеми. И делали это легко. Если желали, конечно. Коль обратить в воду камень — никакая не проблема, что ж говорить о самой воде?

У Ферериуса, как и у любого другого самопровозглашённого гения (не важно, из какой он среды), был один пунктик. Серафим мечтал об опреснении мирового океана.

Но, как и любой другой эгоцентрик, он особо даже не задумывался, какие последствия для планеты сулит воплощение подобной мечты. Даже став истинным ангелом, избавиться от демонической частицы натуры никак не удавалось.

Больше всего на свете Ферериус любил море. Земное море. Но больше всего на том же свете он боялся обычной соли. Просто ненавидел её всеми фибрами своей неспокойной души. Вот такой вот парадокс.

В незапамятные времена, в те самые, когда Ферериус ещё служил Мерцающей Бездне, на соляную неприязнь он вовсе не жаловался. Именно тогда он на всю жизнь и влюбился в земной океан. Мог нырять и плескаться в солёных водах до бесконечности. Весело гонялся за китами и дельфинами, швырял в глупых бакланов шершавыми морскими звездами, седлал тигровых акул и гигантских кальмаров, готовил вкуснейший суп из морских черепах…

Но Владыка Мрака, осерчавший на отступника за переход в стан пусть ныне и латентного, но всё ж противника, от всей своей чёрной души проклял его. Обернув неиссякаемый источник счастья источником же, но мук. Не воды лишил, нет. Это было б слишком жестоко даже по демоническим меркам. Проклял солью, во гневе рассыпав её по следам бывшего помощника.

Позже, когда Ферериус устроил веселуху с крестовыми походами и охотой на ведьм, Повелитель Бездны совершенно искренне порывался отменить проклятые наветы, но, увы, не смог вспомнить всех слов, произнесённых в приступе неконтролируемой ярости. Однако совсем безучастным не остался. Сказал таки, Темнейший, на одном из редких нынче рандеву, что «соляную проблему» решить можно. Мол, есть на земле некие анархисты, что не ставят ни в какой авторитет ни Свет, ни Мглу. Они не признают цивилизационного развития, но настолько искушены в природе и душ, и земного Бытия, что вылечат от любой напасти запросто. Есть, правда, одно «но». Чернокрылые твари знать не хотят ни демонов, ни ангелов. Могут не только покалечить, явись к ним кто из потусторонних, но и убить.