Алексей Баев - Цок [СИ]

Он уже достиг было света и собрался рвануть на молнии — можно в экстренном случае и принципами поступиться, — но в тот же миг проём заслонили две высокие тени.

— Я ж говорю тебе, Ваиру, он здесь по моему поручению, — услышал Люпио знакомый голос.

И тело его обмякло.

Успокоился. Почти.

— Но Атоний, как решился ты послать сюда незнакомого нам ангела без завета? — второй говорил без ярости, и это тоже обнадёживало.

— Да как-то из головы вылетело, что вы до сих пор следуете старым традициями, — отвечал серафим. — Всё ж меняется. Мы, как помирились с Бездной, строгие заветы отменили. Кого теперь опасаться?

— Да, да, да… — пробормотал абориген. — Времена меняются, и это ужасно. Но ещё хуже, что мы меняемся вместе с ними.

«А чего в этом плохого? — подумал про себя Люпио. — Прогресс — двигатель любой цивилизации».

— Постой, Ваиру, но где он? — воскликнул Атоний, подойдя к костру. — Ты ж сказал, что вы оставили его…

— Здесь я, — подал голос Люпио, отрываясь от стены.

— Дружище! — радостно воскликнул серафим, делая шаг навстречу. — Заставил ты меня поволноваться… Знакомься, Ваиру, мой ученик. Хранитель Люпио.

Атоний взял хозяина за плечо.

— Добро пожаловать, хранитель Люпио, — мрачно кивнул тот. — Тебе здорово повезло, что мы неплохо знакомы с твоим учителем. Иначе…

— Не пугай парня, — перебил его серафим. — Вы и так, я гляжу, из него почти всю душу вынули.

— Некоторые и без души неплохо живут, — грубо усмехнулся Ваиру. — Впрочем, как тебе будет угодно. Летите с миром. И всем будет лучше, если сюда никогда не возвратитесь.

— А как же… — начал было Атоний, но чёрный его оборвал на полуслове.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Если бы моя помощь тебе требовалась здесь, на Земле, я б ещё подумал. Ради былых времён. Но к Стене мой народ не вернётся. Табу.

— Что ж, счастливо вам оставаться, — кивнул Атоний. — Не покройтесь плесенью.

— И вам попутного ветра, — ответил островитянин.

После чего отвернулся и пошёл вглубь пещеры.

Люпио с Атонием вышли на приступок, вызвали молнию и через пару минут стояли у подножия Везувия…

— Зря ты мне не сказал о своей экспедиции, — говорил вечером Атоний за чашечкой волчьего молока. — Они нам не помощники. Сам теперь убедился, не так ли?

— Так, — согласился Люпио, который без дрожи и вспоминать не мог последнее своё приключение. — А этот Ваиру… Кто он?

— Ваиру? — переспросил Атоний. — С ним мы знакомы со времён обращения Нила. Раньше, помнится, великая водная артерия текла к экватору… Да, бед творила… Как вспомню… А я… Я был молод. Как ты сейчас. И Всевышний определил меня к нему в ученики.

— Нил тёк в другую сторону? — Люпио не верил своим ушам.

— А что тебя удивляет? — улыбнулся Атоний.

— Так значит…

— Да, никто не совершенен, — задумчиво прошептал Атоний. — Создатель — не исключение, увы. Но ведь на то и нужны созидатели, верно? — Раньше здесь, на Земле, был вообще сплошной океан… Мало кто об этом помнит, конечно… А знаешь, брат Люпио, — неожиданно встрепенулся серафим, — я ведь получил разрешение! Боле того, заручился её поддержкой. Стена сама всё устроит. Спасибо тебе огромное, но тех, кого ты успел завербовать, можно отпустить с миром. Хотя… Нам же нужны жители?

— Конечно, нужны! — весело откликнулся Люпио, но тут же осёкся: — Только… Только ты не обижайся на меня, хорошо?

— А почему я должен обижаться? Да ещё и на тебя, верный друг мой? — не понял серафим.

— Не знаю, как и сказать… — промямлил хранитель.

— Говори, как есть, — попросил его Атоний. — Не стесняйся. Ты что же, собираешься остаться на Земле?

— В общем, да. Ты верно понял, — внутренне содрогаясь, ответил Люпио. — Не гневайся, учитель, но мне так интересно, что тут происходит. Нет, вовсе не из-за Сфер! Понимаешь, люди… Они, как бы это сказать…

— Они всё время придумывают что-то новое, — печально улыбнулся старый серафим. — Я знаю, милый мой Люпио. Знаю. Потому и сам их очень люблю.

— Правда? — выдавил из себя сквозь подступивший к горлу комок растроганный Люпио.

— Правда, — эхом отозвался Атоний. — И на тебя ни в коем случае не сержусь… Знаешь, до твоего появления у меня вообще не было друзей. Всю жизнь я строил, строил, строил… Моря и горы, цивилизации и города, судьбы, карьеру… И строя всё это дорос, наконец, до высших серафимов… А что в результате имею? Совет Ангелов, отправляя меня в Бездну, даже не поинтересовался, нужно ли мне это? Хочу ли я жить Внизу? Владыка Мрака тоже вербовал примкнуть к сонму хвостатых. Демагог старый… Да, во многом и Всевышний, и Повелитель правы. Худой мир лучше доброй ссоры. И всё в нашей Вселенной относительно. Те же демоны — это лишь тёмное отражение нас самих. Ангелов. Но в старых Сферах всё чёрно-белое. Всё! И они мне надоели… Даже маленькие глупые люди легко делают свою планету яркой, потому что не признают застоя. Зло, добро… Какая разница? Нужно ли продолжать верить в идею, если та умерла? Может, лучше устроить перемену? А? Лучше, Люпио. Каждым пером своих радужных крыл чувствую, что лучше. И мне это нравится. Очень.

— Ну, не знаю, — лишь пожал плечами хранитель.

— И я не знаю. Многого! — с горечью воскликнул вчерашний серафим. — Но верю в одно — нельзя научить тем же добру и злу, просто сидя на Стене или под Нею. Храня и наблюдая. Нельзя! Я так до конца и не уверен, что у меня получится, но сделаю всё возможное, чтобы создать Третью Вечность. Абсолютную, но в то же время лишённую абсолюта. Неизменную, но постоянно меняющуюся. Нет, она не станет совершенством, но будет хотя бы стремиться к нему… Ну, а не выйдет, попомни моё слово, вернусь на Землю и устроюсь простым содержателем. В низшее людское сословие. Почему? Да потому что опекать души рабов и отверженных в тысячу раз приятнее и много важнее, чем выкорчёвывать целые миры даже за самую правильную и чистую идею. Вот почему…

Атоний поднялся с камня, на котором только что сидел, швырнул пустую чашу из-под молока в стену и вышел из пещеры наружу. Следом на воздух выбрался и Люпио.

Они долго стояли на широкой площадке, заканчивающейся страшным обрывом, и молча смотрели вдаль на отражающиеся в спокойном море яркие звёзды.

— Я немного завидую тебе, ученик, — прошептал Атоний, разорвав тишину шелестом речи. — Твоему рвению, твоей вере, твоей молодости и твоим наивным мечтам. Дострой свой Рим, а потом прославь его на весь мир. Уверен — всё у тебя получится… А старого Ваиру мне жаль.

— Почему? — удивился Люпио. — Мне показалось, что его народ вполне самодостаточен.

— Самодостаточен, — помолчав несколько секунд, согласился серафим-отступник. — Но с его силами и бесценными знаниями старик мог бы перевернуть Вселенную, а он вместо этого спрятался на затерянном островке… Знаешь, дружище, если б Ваиру только захотел, то создал бы совершенную Третью Вечность. Не то, что собираюсь сделать я… Всё-таки опыт — великая штука… Последнее время всё чаще и чаще об этом думаю. И сомневаюсь, верное ли дело я затеял? И, если да, то кому оно кроме меня самого нужно? Сомневаюсь… Даже ты, мой единственный друг, предпочёл Землю… Безумно хочется, чтоб в тебя просто верили. Безумно!