Галина Липатова - Удача близнецов [СИ]

Барон, войдя в кабинет, приветствовал донью Клариссу легким поклоном. Оливио он, само собой, не заметил.

Бесцеремонность и плохое воспитание орсинской знати были известны всей Фарталье не меньше, чем плайясольские спесь и надменное чванство. Потому Оливио ничуть не удивился, когда барон Торрино без всяких предисловий перешел к делу и заявил, что предлагает обручить Джамино и его дочь, и готов дать за это сразу двести пятьдесят эскудо. А после брака – еще пятьсот. Без всяких условий причем. Донья Кларисса поинтересовалась, в чем причина такой невиданной щедрости, на что барон ответил – мол, он знает о затрудненном положении семьи Вальяверде, и хочет помочь. Да и дочку надо замуж пристроить, хочется породниться с достойной семьей, а среди орсинской знати почти все кандидаты ей довольно близкие родственники. Видя, что донья Кларисса не торопится давать согласие, барон решил, что предлагаемое приданое маловато, и сказал, что готов увеличить его до тысячи. А потом добавил, что определенное условие у него все-таки есть. Нужно, чтобы донья Кларисса очень настоятельно попросила своего дядю Джованни Таргароссо больше не интересоваться тем, откуда в орсинском отделении их банка взялся депозит на имя некоего Эктора Баттисты в размере тысячи эскудо.

Не показать удивление донье Клариссе стоило немалых трудов, но она сумела сохранить каменную физиономию. И сказала, что она ничего не может обещать… но попросить попробует, если только обручение состоится. На что барон ответил – мол, почему бы ему и не состояться? Если что, он готов помимо дочкиного приданого добавить донье Клариссе двести эскудо сразу после обручения как безвозмездный дар, и пусть делает с ними что хочет.

Оливио увидел, как в глазах мачехи загорелся золотой огонек алчности. Но все-таки ей хватило выдержки и рассудительности не давать никакого согласия сразу, а только пообещать поговорить с дядей и по итогам разговора решить вопрос и с обручением.

Удовлетворившись таким ответом, барон откланялся, от ужина отказался и ушел.

Донья Кларисса провожать его не пошла – да приличия этого и не требовали. Она осталась сидеть за столом, только схватила с каменной подставки статуэтку льва и принялась крутить в руках.

– Надо же, он тебя и правда не заметил, да и я не замечала, пока он тут был... Я думала – это сказки, будто паладины умеют становиться невидимками, – наконец сказала она, ставя льва на место.

– Мы умеем отводить глаза, – поправил ее Оливио.

– Надеюсь, что другие рассказы о ваших способностях тоже не врут, – вздохнула мачеха. – Что ты скажешь обо всём этом?

– Подозрительно, – Оливио подергал свою сережку. – Причем всё. А вы еще чуть не дали согласие.

– Почему бы и не дать? – пожала плечами мачеха. – Такие деньги нам больше никто не предложит. Причем без особых условий. Думаю, дядя Джованни пойдет мне навстречу. Он и так чувствует передо мной вину, что позволил дяде Бьяччи нажиться на моем наследстве.

– Деньги, о которых говорил барон, какие-то сомнительные, иначе бы с чего вдруг ему просить о подобных вещах?

– Может быть, ты удивишься, но в банках хранится немало денег с очень сомнительным происхождением, – мачеха, однако, призадумалась.

– Он, конечно, не врал, он действительно имеет столько денег и готов их выдать вам, – Оливио встал и принялся ходить по кабинету. – Но неужели вас не беспокоит, что деньги могут оказаться… нечистыми? Не повредит ли это нашей репутации? Скажем, если окажется, что барон Торрино замешан в каком-то грязном деле… Например, в контрабанде. Баронство Торрино на алевендской границе… леса, горы… Очень подходящее место для этого.

– Если и так – он в этом деле явно не первый год, и отлично умеет прятать концы в воду, – несколько цинично сказала донья Кларисса. – А нам очень нужны деньги, чтобы побыстрее разделаться с последствиями долгов Модесто и наконец зажить, как полагается Вальяверде. Что касается этой его просьбы – думаю, что формально там не подкопаться, Эктор Баттиста действительно существует и может присягнуть, что это его деньги. И даже, возможно, как-то объяснить, откуда он их взял. И никакой связи с бароном Торрино не обнаружится… если только Таргароссо не огласят свои собственные тайные изыскания. Банкиры… все банкиры, не только Таргароссо, проводят такие изыскания, когда имеют дела с крупными суммами – просто чтобы знать степень риска. И делятся друг с другом такими сведениями… не бесплатно, разумеется. Торрино об этом знает, и не хочет, чтобы дядя делился с другими банкирами тем, что узнает об Экторе Баттиста. Вот и всё.

Оливио пожал плечами:

– Как знаете. Но мне это всё равно не нравится.

Мачеха потерла виски:

– Я понимаю твое беспокойство, Оливио. Поверь, я очень обстоятельно расспрошу дядю об этом. И если окажется, что он узнал что-то такое, что может как-то повредить нам, если правда откроется – я откажу Торрино. Потому-то я и не дала никакого согласия сразу.

Паладин посмотрел ей в глаза:

– А что насчет самого Джамино? Я бы хотел, чтоб он тоже имел право голоса в этом вопросе. В конце концов, ему потом с этой девушкой жить. С ней, а не с ее деньгами.

Донья Кларисса хотела было что-то сказать, но тут же вспомнила свое нерадостное замужество и промолчала. Оливио сел в кресло, уставился на огнекамешки в камине. Мачеха открыла черепаховую палочницу, достала из ящика стола длинный черепаховый же мундштук и разожгла ароматную палочку. Затянулась пару раз и задумчиво сказала:

– М-м-м… Ты, конечно, прав. Но… Сам ведь понимаешь – нам деться некуда и выбирать особенно не из чего. Вот эти все кандидатки, – она помахала листочками с коротким списком невест. – Они не так богаты, как Торрино. Ни одна девушка из этого списка не может принести Джамино больше пятисот эскудо приданого. И то только после свадьбы. Конечно, если дядя Джованни настоятельно отсоветует мне соглашаться с Торрино – придется выбрать из этого списка… Если бы мы не были плайясольскими донами! Тогда я бы могла легко найти Джамино богатую и красивую невесту среди доминских дочерей. Но Вальяверде для такого брака слишком древний род. Честно говоря, и Торрино тоже не лучший вариант. Но деньги… Сам понимаешь.

Донья Кларисса явно пребывала в замешательстве. С одной стороны – подозрительные дела барона Торрино, с другой – большое приданое без всяких условий…

– Насколько я сумел понять, барон действительно хочет породниться с нами, – Оливио снова подергал сережку. – При дворе ходят слухи, что Торрино уже третий год пытается пристроить дочку в какую-нибудь из древних знатных семей. Известно, что он предлагал ее руку Ингареску, Кугиальпам и Олаварри. Все отказали.