Галина Липатова - Удача близнецов [СИ]

– Ах ты сволочь позорная!!!

Робертино наклонился, положил ладонь на затылок скорчившегося от боли мага, выдернул из него запас маны и, не в силах удержать его, тут же сбросил силовым ударом в раскрытый шкаф, на телепорт. Телепорт схлопнулся, не выдержав магической перегрузки.

Вдова схватила магика за воротник, приподняла его и другой рукой врезала здоровенную плюху:

– Сучий ты вылупок!

– Стойте, сеньора! – крикнул Робертино. – Стойте, хватит.

Сеньора Эрнандес отпустила воротник магика и отряхнула руки:

– Какая же дрянь гадская! Тьфу! Такой плюгавец, а туда же – приличными мужчинами прикидываться!

Маг, и верно, был тщедушный и сутулый, ни в какое сравнение с портретом сеньора полковника.

Робертино обнажил меч и приставил его острие к горлу мага:

– Арестован именем короля за изнасилование и применение сонных чар на гражданина без согласия оного гражданина.

Маг скосил глаза на клинок, провел взглядом вдоль него и уперся в золотой акант на Робертиновом плече. И тяжко вздохнул:

– Вот это влип.

– Сам виноват, – пожал плечами Робертино. – Не надо было насиловать женщин.

– Я не насиловал, еще чего. Никто не сопротивлялся, – вяло возразил арестованный.

Вдова тут же возмутилась:

– Да если б ты, поганец, чары не наложил, я б уж посопротивлялась. Я б из тебя отбивную по-ковильянски сделала!!!

– Близость без согласия считается изнасилованием, согласно уголовному кодексу, – скучным голосом пояснил магику младший паладин. – Полагаю, сеньора Эрнандес будет свидетельствовать в суде?

– Еще как буду, – уперев руки в крутые бока, сказала полковничья вдова. – Еще как!!!

– А значит, тебе, любезный, светит три года принудительных работ на благо Фартальи и штраф в пользу сеньоры… не меньше трехсот реалов, полагаю, а то и больше. И еще за незаконные чары отвечать придется, – сказал Робертино. – Так что не усугубляй вину еще и сопротивлением аресту. Попытаешься сбежать – пожалеешь.

Арестованный маг только вздохнул тяжко. Робертино связал ему руки за спиной любезно одолженным вдовой шарфиком, наложил на его спину между лопаток печать подчинения и, взяв у сеньоры Эрнандес расписку о выполненном задании и заявление о покушении на честь покойного полковника, об изнасиловании и о чарах без согласия, распрощался с ней.

Мертвая невеста

По традиции в Паладинском Корпусе каждый проходил через два посвящения. Первое было самым главным, во время него юноши давали обеты и получали божественную благодать… или не получали, и тогда покидали Корпус навсегда. Второе именовалось Посвящением Меча – кадеты получали право носить меч и называться паладинами. Иногда бывало, что кто-то его не проходил, и тогда такому кадету приходилось либо уйти в Инквизицию, либо стать священником. Позором это не было, просто считалось, что человек для паладинства не годен, но зато отлично годен для другой службы. Но все равно все кадеты ждали этот обряд со страхом и нетерпением.

Ждал и Оливио Альбино, причем ждал дольше других – ведь в Корпус он пришел на целых полгода раньше, чем его сотоварищи по кадетству. Его могли бы провести через этот обряд и одного, конечно, и его наставник, старший паладин Джудо Манзони, даже предлагал, но Оливио сам попросил отложить. Во-первых, хотел пройти второе посвящение вместе с друзьями, во-вторых… побаивался неудачи. Не то чтоб у него были причины опасаться, что он не сможет получить меч, но… Оливио считал себя невезучим.

Посвящение меча Оливио прошел успешно, как и все его друзья, по какому случаю они решили гульнуть в хорошей, дорогой траттории, и отправились в «Адмирала Бонавентуру», где подавали блюда плайясольской кухни. Оливио оставил там сумасшедшую для него сумму в сорок реалов, но не пожалел. Давно не был на родине, а в этой траттории всё было плайясольским – и обстановка, и мозаики на полу, и росписи на стенах, посуда на столах, еда, меню на плайясольском, и даже подавальщики были одеты по-плайясольски и говорили с выразительным акцентом, не оставлявшим никакого сомнения в том, где они родились и выросли. Оливио даже мог различить по их выговору, из каких именно мест провинции Плайясоль они происходили. В общем, вечеринка прошла хорошо, ностальгические чувства свежеиспеченного младшего паладина Альбино были в какой-то мере удовлетворены, так что о деньгах он не жалел.

Ощущение праздника осталось с ним и наутро следующего дня, потому Оливио пребывал в отличном настроении, что у него случалось редко. И оно не испортилось даже тогда, когда вечером его вызвал Джудо Манзони и сообщил, что ночью Оливио предстоит идти на первое в его жизни самостоятельное настоящее паладинское задание.

– Что нужно делать, сеньор Джудо? – только и спросил младший паладин.

Наставник вручил ему заявку:

– Сам понимаешь, на сложные и очень опасные задания мы вас не посылаем. На скучные и слишком простые – тоже, вам ведь надо учиться, опыта набираться. Так что задание будет интересным и вполне тебе по силам.

Оливио развернул заявку. Была она довольно короткой, он быстро прочитал ее всю, посмотрел на наставника:

– Беспокойники в большом склепе аллеманской диаспоры… И специально оговорено, чтоб паладин был не аллеманцем. Странно.

– Вот и выяснишь на месте, в чем там странность, – сказал Джудо Манзони. – Придется тебе там, Оливио, провести ночное бдение по всем правилам. Помнишь же, мы с тобой не так давно на старое кладбище для того же ходили – ну вот. Иди, собирайся. И на кухню забеги, пусть поварята тебе завернут с собой что-нибудь перекусить.

В Фартальезе проживают люди не только из всех провинций Фартальи, есть здесь и многочисленные иммигрантские диаспоры, в том числе аллеманская. Фартальцы – все без исключения, из какой бы провинции они ни происходили – аллеманцев не очень-то любят, и вполне заслуженно. Даже мартиниканцы, потому что на север через пролив от Мартиники лежит Гольдкюст, островная колония Аллеманской империи, постоянный источник беспокойства и всяческих проблем. Понятное дело, что переселившиеся в Фарталью аллеманцы потому и сбежали из своего Шоненфатерланда, что жить им там совершенно не хотелось, но… В общем, не любили в Фарталье аллеманцев. Потому частенько аллеманские иммигранты всячески старались побыстрее «офарталиться», бывало, что даже фамилии своим детям переиначивали или переводили. А другие, наоборот, стремились свою аллеманскость подчеркнуть, держались обособленно, жили чуть ли не закрытыми общинами и даже покойников старались хоронить рядышком. Оттого и имелся на Лаврентино, главном кладбище Фартальезы, большой подземный склеп для богатых членов аллеманской диаспоры, а над ним – обычные места для могил аллеманцев попроще. Эта часть кладбища была огорожена от остальной территории ажурной чугунной решеткой, украшенной кованными розами. На воротах в сторожке обычно сидел сторож-аллеманец, и паладинов сюда вызывали крайне редко, хотя, как подозревал Оливио, нехорошие вещи в аллеманской части кладбища творились не реже, чем вообще на любом старом кладбище. Просто аллеманцы старались решать по возможности любые проблемы своими силами. Или же приглашать паладинов-аллеманцев – в столице служили двое таких.