Anne Dar - Песнь волчьей крови [СИ]

Помолчав с минуту, переваривая новую информацию, я снова спросила:

— Импринтинг — это обручение подсознаний, венчание душ… Чего еще я не знаю об этом?

— Для того чтобы импринтинг между нами состоялся, мы должны были переспать друг с другом. Если до этого мы бы легли с кем-нибудь другим, мы бы разорвали эту связь…

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — улыбнувшись, ударила Рудольфа в ногу я.

— Чтобы ты даже не думала, что у тебя есть отходные пути, — заулыбался в ответ он. — Импринтинг — это прекрасно. Это самое лучшее, что может случиться с волком, и это далеко не каждому дано. По сути, мы стали идеальной парой, для которой благополучие друг друга важнее, чем собственное. Переспав друг с другом, мы негласно согласились на уничтожение слова «я» в наших отношениях, заменив его словом «мы». Теперь мы одно целое, понимаешь?

— То есть, ты не спал с Залиной? — довольно ухмыльнулась я.

— Как и ты с Генри.

— Хах! Мы лишили друг друга девственности?! Ты был семидесятилетним девственником! А моя мама переживала по поводу того, что я в свои семнадцать ходила «нетронутой».

— Многие волки впервые лишаются девственности после ста лет. С учетом продолжительности наших жизней — это нормально, ведь мы моногамны и для нас, в отличие от людей, этот вопрос жизненно важен, в прямом смысле этого слова. И потом, мне было ради чего терпеть, — довольно улыбнулся Рудольф. — Я знал о тебе еще до твоего рождения, с момента зачатия твоей матери. Я ждал тебя сорок восемь лет.

— Пффф… Даже не могу представить, каково это — ждать человека полвека — напряженно произнесла я. — Как же хорошо, что ты меня дождался, — облегченно выдохнула я, вернувшись к Рудольфу на грудь. — Было сложно?

— Ждать того, кого любишь, не сложно. Ждать любимого больно, тоскливо, в процессе ожидания даже на стену лезть хочется, но точно не сложно. Ведь ты ждешь того, кто важнее всего, что у тебя есть — он важнее твоей жизни. Гораздо сложнее ждать того, кого ты не любишь — можно и не дождаться.

— И вот ты меня дождался, а я вся на понтах, с заскоками, сходу выношу тебе мозг, рву нервы… Неблагодарная. Что ты подумал, когда впервые увидел меня?

— Мне всегда было интересно, как ты будешь выглядеть, поэтому, увидев тебя впервые, я не мог оторвать от тебя глаз — настолько ты оказалась красива. Я подумал: «Наконец-то! Как же долго ты шла ко мне». Я едва сдержался, чтобы сразу не обнять тебя, честно. Но мне еще следовало объяснить Каю, что он посмотрел не на ту волчицу, и в его долгой жизни еще найдется девушка, которая станет его судьбой, поэтому он не должен трогать то, что принадлежит мне.

— Мне нравится слушать твои высказывания о том, что я принадлежу тебе, — довольно ухмыльнулась я.

— Вот как? Еще час назад ты была против подобных заявлений с моей стороны. Ты еще не слышала речей о том, как сильно я тебя люблю.

— Ой, — хитро улыбнулась я.

— Что?

— Ты впервые признался мне в том, что любишь меня, — шире заулыбалась я.

— Я тебя люблю, — довольно улыбнулся в ответ Рудольф, заглянув мне в глаза.

— Рудольф, — спустя несколько секунд прошептала я. Кажется, я впервые обратилась к нему просто по имени, отчего сейчас по моему сердцу, словно мёд разлился.

— М?

— Когда я тебя впервые увидела, внутри меня взорвался миллион фейерверков, от которых мои ноги едва ли не подкосились… Я люблю тебя, — на одном выдохе, вслух призналась в любви я к мужчине, у которого лежала на груди.

— Да?! — с иронией заулыбался Рудольф.

— Да, — засмеялась в голос я.

— Немногим более часа назад кто-то мне говорил, что я дурак, идиот и истукан, и требовал, чтобы я оставил его в покое и не приближался к нему, — смешливым тоном, которого прежде я от него еще ни разу не слышала, и от которого внизу моего живота всё сжималось, говорил Рудольф.

— Приношу свои извинения, — засмеялась я. — Это была техническая ошибка моего мозга. Пожалуйста, приближайся ко мне максимально впритык.

— Правда? — уже целуя меня в губы, промурчал Рудольф. — Если я приближусь к тебе впритык, у тебя будет тяжелое утро.

— Это того стоит.

Я спала очень крепко, поэтому отреагировала на стук только после того, как Рудольф встал с кровати, чтобы подойти к двери. Он лишь слегка приоткрыл дверь, но я всё равно испугалась того, что меня увидят в его постели, поэтому мгновенно накрылась одеялом с головой и стала подсматривать сквозь тонкую щелку. Свет лился из коридора, освещая Рудольфа, стоящего на пороге в белом халате, но он благоразумно заслонил собой вход, скрывая меня от посторонних глаз.

— Он решил заговорить, — произнес голос Раймонда. — Тебе лучше спуститься.

Рудольф что-то коротко ответил, после чего аккуратно закрыл перед собой дверь, словно боясь меня разбудить. Он не успел подойти к своей одежде, как я подскочила и села на кровати.

— Кто решил заговорить? — обеспокоенно спросила я, всем своим существом ощутив напряжение Рудольфа.

— Напавший на тебя полуоборотень, — одевая джинсы, ответил Рудольф. — Ты куда? — вдруг остановил меня за плечо он, когда я попыталась слезть с кровати.

— Я пойду с тобой.

— Нет, ты останешься здесь.

— Пожалуйста, Рудольф, я хочу знать… — неожиданно начала проситься я, что для меня было нехарактерно — обычно я без чьего-либо разрешения делала то, что хотела.

— Я всё тебе расскажу, — словно отрезал он.

— Как скажешь. Нет, что? Что это? Почему я иду против своей воли? Я отчетливо знаю, чего хочу, но слушаюсь тебя, — недоумевала вслух я.

— Теперь так будет всегда, потому что ты стала моей.

— Я так понимаю, это должно работать и в обратную сторону, так как ты тоже стал моим.

— Правильно. В спорных ситуациях мы будем искать компромисс, так как каждый из нас будет знать, чего он хочет, но не будет желать обидеть или напрячь свою половину. Но давай начнем искать компромиссы чуть позже. Я не хочу, чтобы ты шла со мной. Пожалуйста.

— Как скажешь, — снова сдалась я, сев на край кровати. — Я просто спущусь в гостиную и буду тебя ждать там.

— Спасибо, — с искренней благодарностью произнес Рудольф, после чего поцеловал меня в лоб. Как только я осознала, что он с облегчением принял моё соглашение, у меня вдруг появилось ощущение, будто я сделала действительно великое дело, не заставив своего любимого переживать из-за себя. Так я впервые начала осознавать важность уступков и понимания в паре. Если ты действительно любишь, тогда не так важно, чего хочешь ты. Гораздо важнее понимать, чего хочет любимый тобой человек.

Когда мы спустились вниз, в гостиной на диване сидела Олуэн, чему я немного удивилась, так как часы показывали три часа ночи, что могло означать, что все в этом доме уже могли догадываться об исходе нашего с Рудольфом «диалога». От одной только мысли о том, что все могут быть в курсе того, что мы переспали, мне становилось не по себе и хотелось обзавестись шапкой-невидимкой. Однако Олуэн не подала никаких признаков того, что она догадывается о произошедшем — она лишь встала с дивана, с обеспокоенным лицом повернувшись к нам, и как ни в чем не бывало произнесла: