Андрей Агафонов - Кровосмешение [СИ]

— Например?

— Например, — Вера вздыхает, — что кругом вампиры, они нами правят, пьют кровь детей…

— Ничего нового, в общем.

— Да, но просто ВСЕ об этом говорят. И везде. У нас в группе пара придурков строят из себя вампиров. Типа, бойтесь нас! Над ними все ржут. Но я не понимаю. Ведь ты один? Ты и… она.

— Был еще один, его убили.

— А тебя не убьют?

— А почему ты не спросишь: «А ее»?

— Да ну тебя!

— В общем… Есть и другие. И не все мы дружим.

— Здесь? Здесь есть другие?

— Не знаю. Мне пора, Верочка. Ты вечером у себя или здесь?

— Еще не решила. Мы с Мишей пойдем на одну тусовку. Пафосную. Бр-р. А потом не знаю.

Мы с тобой незнайки, да? — Логан ласково улыбается.

Вера грустно улыбается в ответ.

В белом ренжровере с занавесками на окнах, поглядывая в зеркало заднего вида, скучает за рулем молодой парень с короткой стрижкой. По радио хриплым дребезжащим тенором повествуют о судьбе какого-то парнишки:

Парень омрачается. Мимо проносится мальчик на велосипеде.

Передняя дверь резко распахивается:

— Всем лежать мордой в пол!

— Да бля… — подскакивает Николай. — Олег Евгеньевич! Как вы так подкрадываетесь всегда!

— Поехали, поехали. Спецназ, Коля, спецназ!

Николай рвет с места так, что ренжровер почти подпрыгивает.

— Письмо пришло лишь через год , — сообщает хриплый трагический тенор. — Роднёй заполнен дом весёлый. Отец торжественен и горд, но замирает изумлённый.

— Коля! — морщится Логан! — Ну что это!

А больше нету станций, Олег Евгеньевич! — оправдывается Николай. — Одна осталась!

Специально для вас, водителей?

Николай будто случайно задевает ручку громкости.

— Молчит отец, — гремит радио. — «О чём письмо? Ну, не томи, что там в конверте?» И глухо, словно бы само…

Солист переходит с пения на мрачную декламацию:

«Здесь счастья нет. Лишь тьма и ветер.»

Следует пронзительное соло на клавишных. Логан морщится, но ничего не говорит. Ренжровер мчится по пустынным улицам.

Вечереет. На фоне синего неба мелькает черный силуэт крысы. Он огромен. Крыса замирает и поднимает морду вверх. Она кажется одинокой и свободной. Напротив многоэтажных руин недостроенного крайкома, заросших сорняками и заваленных мусором трех поколений, горит и шумит помпезное, но несколько хлипкое здание Выставочного центра «Сибирь-матушка» имени Акопяна. Камера стремительно проносится сквозь стеклянные двери-вертушки, еще оклеенные крест-накрест розовой лентой, сквозь мышами попискивающие металлоискатели с силуэтами-мишенями охранников по бокам, мимо киосков с сувенирами из лыка, малахита и воска, торгуемыми под брендом «Счастье лоховское», сквозь кафе, где одинокий меценат доедает одинокий бутерброд ценой и размером с айфон, в эффектно принаряженный красными и синими лентами и шариками зал, где на фанерном помосте, обтянутом практичным серым дерьмом, высится красная трибуна, а за ней пузырится известный в городе шоумен Авдей Копейкин, излучающий шарм и теплоту каждой складочкой своего давно не стиранного плюшевого пиджака. Напротив, на пластмассовых стульях разных цветов, расположилась региональная элита, окруженная студенческой массовкой.

— Напоминаем вам, — сообщает аукционист в микрофон так интимно, словно с микрофоном и разговаривает, — что все средства, собранные в ходе этого аукциона, будут направлены на спасение детей, оставшихся без родителей во время гражданской войны. Итак, имею честь представить вам очередной лот, который любезно предоставила нам супруга владельца сети супермаркетов сантехники «Мойдодыр» Людмила Отпетая.

На стене за головой Авдея загорается слайд с фотопортретом Людмилы в строгом черном костюме и многослойном мейкапе.

— Это комплект престижного нижнего белья известной фирмы «Агент Провокатёр» изысканных оттенков, — громко и торжественно объявляет Копейкин, — Состояние — идеальное!

Зал дружно вздыхает. На экране теперь — девушка в красном лифчике и легкомысленных трусиках, красных с черными кружевами, даже отдаленно не похожая на Людмилу.

— И начальная цена лота — десять тысяч рублей! — в экстазе Авдей бьет молотком по подставке.

— Это что, — Вера, сидящая в заднем ряду, в ужасе поворачивается к Михаилу, — уже кто-то носил?! И они это продают?!

— Это же аукцион! — смеется Михаил. — Ты вообще слушала, что он говорил?

Авдей тем временем практически взмывает над трибуной:

— Шаг аукциона — две тысячи рублей! Кто даст двенадцать тысяч?! Двенадцать тысяч рублей за комплект! Престижного! Нижнего! Женского! Белья! Агент Провокатё-ооооур!

— А вдруг у ней… жарко шепчет Вера. — ну… заболевание какое-нибудь?!

— Так обработали же, наверное. Как в секонд-хэнде, — неуверенно возражает Михаил.

— Ага… обработали… хлоркой…

— Двенадцать тысяч рублей! — торжествующе звенит Авдей, — кто даст четырнадцать тысяч? Напоминаю, что комплект приобретался три года назад в фирменном магазине престижнейшего женского белья «Агент Провокатёр» за три тысячи евро!

— Кабы ты мне сало показал! — мрачно шутит сидящий в первом ряду коммунальный министр Тихонов. — А лифчиков-то я насмотрелся…

Региональная элита отвечает министру нервным нестройным смехом.

— Двенадцать тысяч рублей — продано! — крушит подставку Авдей. — А я напоминаю вам, что все средства от этого аукциона будут направлены на спасение детей, оставшихся без родителей! Лоты любезно предоставлены известными меценатами…

— А меценаты не могли просто денег дать? — перебивают из зала. — Обязательно было трусами трясти?

— Да тут на фуршет ушло больше, чем вы заработали! — выкрикивает кто-то еще.

В зале оживление. К столу с лотами тем временем подходит неприметного вида мужичок, складывает в пакет с логотипом «Сибирь-матушка» комплект престижного нижнего белья и удаляется, избегая журналистов.

— Кто это? — спрашивает Вера у Михаила.

— Знакомое лицо… Да это же Отпетый… Ну, цирк!..

— Товарищи в кабинетах заливают щеками стол, — напевает, пританцовывая по коридору в направлении кабинета Мищенко, Логан, — им опять за обедом стал костью в горле…

— Олег Евгеньевич! — поднимается ему навстречу губернатор. — А мы вас ждем!

— Мы? — переспрашивает Логан.

— Здравствуй, Логан, — слышит он неповторимый баритон, оборачивается и видит в кресле у двери человека, чье лицо знакомо всей стране. — Расскажешь, что происходит?