Галина Липатова - Паладинские байки

– Убирайтесь вон!

Фрейлин как ветром сдуло. Анна поставила кочергу у камина, выдвинула ящик туалетного столика, достала нож с перламутровой ручкой и подошла к кровати. Просунула клинок ножа между запястьем Альберто и шарфом, и несколькими движениями разрезала шелк. Освободив руку, Альберто тут же забрал у нее нож, быстро разрезал остальные путы, содрал кляп и вернул даме нож ручкой вперед:

– Благодарю, сеньорита. Вы появились очень своевременно.

Анна усмехнулась:

– Да уж. Надеюсь, ваша честь не пострадала?

– К счастью, не успела. Еще раз благодарю. А теперь… могу ли я вас попросить отвернуться? Я очень хочу одеться.

Старшая фрейлина отвернулась к зеркалу, в котором прекрасно отражалась вся комната, но Альберто предпочел сделать вид, будто этого не заметил, и принялся подбирать с пола свою одежду. Фрейлины раздевали его быстро и торопливо, поэтому не пострадали только сапоги, нижние панталоны, чулки и рубашка – видимо, потому, что девки знали, как их снимать, в отличие от паладинского мундира и штанов, с которых поотрывались пуговицы и застежки. Тем не менее Альберто все равно оделся, постаравшись застегнуть то, что хоть как-то можно еще было застегнуть. Глянул мельком в зеркало, схватился за растрепанные волосы: непокорные буйные кудри в полном беспорядке торчали во все стороны и падали на плечи. Если его в таком виде застукает кто-нибудь из сотоварищей, не говоря уже об офицерах, то тут же заметит и рваный мундир, и тогда уж от расспросов не уберечься. Надо, обязательно надо хоть волосы в порядок привести. Тесьму, которой были завязаны волосы, он не нашел, поэтому робко попросил:

– Сеньорита… нет ли у вас кусочка какой-нибудь не слишком яркой ленты или тесьмы?

Она открыла одну из шкатулочек, достала оттуда черную бархатную ленточку и протянула ему:

– Пожалуйста. Кстати, я так понимаю, вас прислали сюда разобраться с пикси?

Паладин кивнул, приглаживая и увязывая непослушные кудри в хвост.

– И как? – старшая фрейлина по-прежнему пристально смотрела на него своими темными глазами.

– Я разобрался. Но никак не ожидал, что меня тут может ожидать такая… засада.

Анна закусила губу, гася улыбку:

– Я тоже, поверьте. Видите ли, я знала, что сегодня вечером кого-то пришлют ловить пикси, потому отменила свидание. А эти дурочки выбрали именно сегодняшний вечер для своей глупой мести. Еще раз приношу свои извинения, сеньор паладин. На мое молчание вы можете рассчитывать… а что касается этих… шлюх – то завтра их во дворце уже не будет, это я вам тоже обещаю.

Он поклонился:

– Спасибо, сеньорита.

Забрал шляпную коробку и быстро покинул покои фрейлин, молясь только о том, чтоб по дороге ему не попались капитан, старшие паладины, да и вообще хоть кто-нибудь любопытный.

Через несколько дней Анна получила подарок «от неизвестного почитателя»: прямо к ней в покои два лакея внесли большую круглую коробку, маленькую квадратную коробку и букет роз, и удалились, на вопрос «от кого?» сказав, что понятия не имеют.

Старшая фрейлина поставила розы в вазу, открыла крышку маленькой коробки и извлекла оттуда длинную нитку из пурпурно-алых гранатов. Удивилась. Открыла большую – и удивилась еще больше.

Там оказался красивый деревянный поднос, накрытый стеклянным ажурным колпаком, а под колпаком – маленький замок из кусочков белого стекла, веточки с листиками и цветочками, и восемь разноцветных сверкающих пикси. И записка. Фрейлина осторожно переставила колпак с мелкими фейри на стол, развернула записку: «Сеньорита, я разобрался с вашими пикси. Теперь они умиротворены и послужат к вашему удовольствию. Не забывайте их кормить сахаром, конфетами и семенами, и они больше никогда не станут доставлять вам беспокойство». И подпись: «А. А.». А после нее приписка той же рукой: «И пожалуйста, не переодевайте больше вашего сердечного друга в паладинский мундир, во избежание неприятностей как для него самого, так и для других».

Фрейлина сложила письмо и грустно вздохнула. Что ж, придется переодевать любовника придворным магом, не может же она не выполнить просьбу паладина, чуть было не утратившего честь из-за нее!

О девственности паладинской и тревожных снах, а также о магии фейри.

Младший паладин Робертино Сальваро сидел на перевернутом ведре в кладовке на третьем этаже паладинского крыла и задумчиво пыхал дымной палочкой. Пять минут назад он без помех и не торопясь самоудовлетворился здесь же, в кладовке с уборочным инвентарем, которую почти все паладины время от времени использовали либо для этого, либо чтобы попыхать дымком, а часто для того и другого сразу. Как обычно, мастурбация сняла физиологическое напряжение, но вот томление и тревожность никуда не делись. Робертино был всего двадцать один год, он находился в превосходной физической форме (еще бы, по две тренировки каждый день помимо служебных обязанностей приведут в превосходную физическую форму любого, кто не склеился еще в бытность кадетом), а во дворце было столько соблазнов, что не удивительно, что время от времени на него накатывало дикое искушение этим соблазнам уступить. Особенно одному соблазну – в образе старшей фрейлины Анны Марипозы. Почему-то именно старшая фрейлина последнее время часто снилась младшему паладину в очень откровенном виде. И что интересно, при этом Анна Марипоза была единственной из придворных дам, кто не участвовал в популярном среди них развлечении «подразни соблазном паладина». Все остальные очень любили испытывать на прочность паладинские обеты.

Проблему нужно было обдумать, и обдумать спокойно, потому-то Робертино и пыхал сейчас дымком. Если ему снится Анна Марипоза, не значит ли это, что он в нее влюблен? Робертино прикидывал и так, и этак, и пришел к выводу, что, по-видимому, нет, не влюблен. Кроме эротических снов с ее участием, все другие признаки влюбленности отсутствуют. В тех снах не было ничего особенного, собственно, паладину приснилось, что она лежит на спине, под ним, а он целует ее груди. При этом она во сне была совершенно обнаженная, а он почему-то наоборот, полностью одет, причем одет в паладинский мундир, только штаны расстегнуты. И в тот самый момент, когда он во сне собирался перейти от поцелуев к самому процессу соития, Робертино просыпался. В первый раз он сразу после пробуждения пожалел, что не досмотрел сон до конца, а вот во второй – наоборот, только обрадовался, что это был лишь сон. В третий вообще встревожился. Конечно, приснившийся секс нарушением обета не является, но молодого паладина беспокоило то, что сон был слишком яркий и ощутительный, и то, что снился он уже несколько раз подряд.

Робертино мысленно попытался представить себе другую женщину на месте старшей фрейлины в том сне. Для начала – принцессу Джованну. Воображение у юноши работало хорошо, но возникшая в нем картинка не вызывала никаких шевелений, никаких эротических чувств. Может быть, потому, что с принцессой была связана одна очень пикантная и до колик в животе смешная история. Тогда паладин вообразил вместо Джованны фрейлину Мадлену, рыжую красотку, по которой тайком вздыхали многие молодые паладины. Хм, тоже не то. Да что ж такое! Пыхнув дымной палочкой, Робертино сделал еще одну попытку и вообразил вместо Анны графиню Манчини, одну из придворных дам. И замер.