Софья Подольская - Жизнь навыворот

– Има говорит непонятно. Что значить таскаться?

– Ходить! Перестань везде за мной ходить! Я тебя в охранники не нанимала! А в няньки так тем более!

Неуловимым жестом Аргит извлек из-за полосатой подушки планшет и зарылся в словари. Айн недоуменно дернул папой, затем требовательно тявкнул, выждав время, перевернулся и попытался поддеть сачкующего, с собачьей точки зрения, хозяина носом. Тщетно.

Отвлекшись на собаку, Серафима не заметила, как с каждой открываемой вкладкой словаря, взгляд Аргита затягивался штормовой пеленой. А когда воин Туата де Данан нарочито медленно – это уж Серафима знала наверняка – поднялся с дивана, из глаз его смотрела буря.

– Я – в голосе мужчины слышался рокот волн, – Аргит, сын Финтина из рода Нуаду. Воин. Не слуга. Нельзя платить. Нельзя заставить. Дети Дану не иметь – он скривился, словно перед ним поставили блюдо с тухлятиной, – хозяина. Има не говорить так больше. Никогда.

Последнее слово он произнес очень тихо, но от этой оглушающей тишины у Серафимы по рукам побежали мурашки. Она подобралась, подавляя подступающее желание сделать шаг назад. И еще один, а лучше вообще убежать и спрятаться под кроватью, как в детстве. И лежать в обнимку с плюшевым медведем, доставшимся в наследство от брата. Вдвоем бояться грозы было не так страшно.

Аргит заметил, как Серафима немного развернула корпус, поднимая руки к груди. На долю мгновения пальцы, стягиваемые в кулак, дрогнули и от застывшей, словно перед тренировочным боем, девушки пахнуло страхом. Короткая вспышка. Обжигающая, как пламя в горне Гоибну. Сбоку послышалось жалобное поскуливание Айна.

Аргит наклонил голову, нахмурился, скользнул взглядом по потертой ткани дивана с плохо застиранным кофейным пятном. По старым доскам паркета, прикрытым разноцветным ковриком, полосатым носкам, переходящим в черные леггинсы, непривычно бирюзовой вязаной кофте – подарок бабушки и носится только дома – напряженному подбородку, плотно сжатым губам и, наконец, глазам, в которых застыла упрямая решимость. И страх.

И тогда Аргит, сын Финтина, потомок Нуаду, прозванный соперниками Серебряной молнией, отступил. Он сел на диван и очень аккуратно потрепал по голове собаку.

Тяжелая, холодная волна схлынула, оставив после себя словно протрезвевшую от хмельного гнева Серафиму.

– Аргит, я… – она помялась, рассматривая непривычно напряженного мужчину, – я понимаю, что херню спорола. И понимаю, что мое не хотела, – это паршивое оправдание, но я, правда, не хотела.

Она дождалась ответного взгляда. Очень внимательного.

– Ну, сам подумай, – продолжила осторожно, – кто будет… меня защищать когда ты вернешься домой? Никто, – ее голос неожиданно дрогнул. – Мне придется рассчитывать только на себя. И лучше начну делать это сейчас.

Серафима нервно сдула упавшую на нос прядь. Аргит молчал – беломраморная статуя в простой серой футболке и потертых джинсах. Но вот уголок губ едва заметно дрогнул и воин Туата де Данан произнес:

– Нет.

Звук мотора спугнул сонную тишину.

Наконец-то!

В рассеянном свете фонаря мелькнула рыжая грива. Даша бежала, размахивая сумочкой, золотистый прямоугольник которой метался испуганной рыбкой.

– Химера-а-а, – зазвенело над парковкой. – Ты только не рычи, – Даша притормозила, балансируя на высоких шпильках. – Я не виновата. Танька вчера дернула мою блузку, а я не заметила, что вернула с пятном. Есессно, пришлось переодеваться, ну и перекрашиваться, само собой. И еще на работе сегодня завал…

Переводя дыхание, Даша одарила Серафиму взглядом кота из «Шрека». Глаза у нее были под стать: огромные и зеленющие.

А ведь работа у Даши интересная. Лучшая на свете. Правда, эти восторги не разделяла мама – почтенная ведьма в четвертом поколении и сестры – подающие надежды ведьмы в поколении пятом. Все попытки поделиться карьерными новостями пресекались строгим маминым взглядом. Особенно за столом, что в принципе неудивительно. Работала Даша судебно-медицинским экспертом-танатологом.

– Что за завал? – Серафима сменила гнев на легкое раздражение.

– Я тебе расскажу, – рыжая изучила маникюр на покрасневших пальцах. – Только давай зайдем уже. Холодно.

– я заметила.

Даша покрутила головой, не отвлекаясь на мелочи, вроде ехидного тона и выразительного взгляда подруги, наморщила курносый нос и, описав сумочкой решительный полукруг, скомандовала:

– Туда!

От вампирскости дизайна «Запретного плода» у Серафимы невольно зачесалась шея. Красное и черное. Мрамор барной стойки и бархат утопающих в кальянном дыму диванчиков, вычурные кованные люстры и глянцевые плиты танцпола. На сцене громыхала неизвестная Серафиме группа, с басистом которой у Даши, вот неожиданность, когда-то был роман.

– Он меня так любил, – вздохнула коварная ведьма, приканчивая коктейль, – замуж звал.

– А ты? – за прошедший месяц Серафима в совершенстве освоила искусство девичьей болтовни.

– А у меня работа и случай этот гадский, я жила в Центре практически.

– Какой случай?

– Ох и неромантичная ты, Химера, – наставительно заявила Дарья. – Я тебе о любви, а ты…

– А я тебе второй «Космо» заказала.

Даша стрельнула глазками в сторону одного из VIP диванчиков, поправила рыжий локон и благодушно протянула:

– Ла-а-адно. Расскажу. Было это три года назад. Да ты слышала наверняка, тогда все на ушах стояли. Тринадцать человек в Метрогородке.

– Это те, что отравились атропином во время ритуала какого-то?

Серафима нахмурилась, припоминая подробности. Тела обнаружил в лесопарковой зоне один неудачливый собачник. Бледный бухгалтер с ранней лысиной и забитым взглядом мелькал потом в студиях различных ток- шоу, рассказывая, как в одно непрекрасное ноябрьское утро вышел вслед за своим лабрадором на ту злополучную полянку.

– Атропином, как же… – буркнула Дарья, принимая у подошедшей официантки высокий бокал.

– А что, не? – Серафима приподняла брови.

– Ну, официальная версия такая.

– А неофициальная?

– А хрен его знает.

– Шутишь?

– Если бы. Я тогда сутками на работе торчала. Их же ваша полиция нашла, сама понимаешь, нам в Центр тела не отдали. Допускали только ночью, образцы тканей, конечно, взять дали, но толку было мало. У всех внезапная коронарная смерть, у большинства никаких сердечных патологий в анамнезе. Полянку ту примы перебрали по кустику. Как и мы, нашли остаточные следы воздействия, но какого именно, хрен его знает.

Дипломированный судмедэксперт раздраженно фыркнула. Это была первая и, хвала предкам, последняя пока неудача в ее, в общем-то, идеальной карьере.

– Так там же вроде символы какие-то были, свечи, чуть пи не останки животных в костре, – вспомнила Серафима старый заголовок одного из желтых сайтов.