Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

Да, это не попытка поиграть на нервах окружающих. Это более чем серьезно.

– Все – вон! – рявкнула я.

Слуги зашумели и кое-как направились к дверям.

– Живо!!!

На этот раз вышло втрое лучше. Курятник попросту смело. Я подошла к кровати. Коснулась запястья, нащупала пульс. Светлый, что ж ты с собой сделала, дурочка? Мощная кровопотеря, это и к гадалке не ходи. Хорошо, если сухожилия уцелели.

Я осторожно сомкнула пальцы на тонких запястьях. Вот так, расслабиться, настроиться на женщину, вдохнуть, выдохнуть…

Темного крабом! Дважды! Под моими руками, пульсируя, угасали не одна, а две жизни! Эта дуреха ждала ребенка! И она умирать собралась? Убивать себя?! Ребенка?!

Ну уж нет!

Во мне словно огонь вспыхнул. Что-то темное, злое поднялось со дна души. Тут женщины на все идут, чтобы ребенка выносить, а ты, дрянь такая!!! И сила выплеснулась одним ударом, ломая и снося все преграды. Скрытность?

В этот миг я забыла обо всем.

Появись тут дюжина храмовников, и то не помогло бы. Сила хлестала из меня, жестко и беспощадно приводя женщину в чувство. И я едва-едва успела остановить себя, когда начали затягиваться раны на запястьях.

Повезло, как это ни назови. Большая часть силы ушла на то, чтобы эта идиотка не скинула ребенка. Остальное – чтобы восстановить кровь. Иначе она бы сейчас бегала молодой горной козой, а я лежала полутрупом. А так вовремя успела перехватить контроль, понимая, что бабушка меня мало порола в детстве.

Нельзя, нельзя в каждого душу вкладывать, но иначе-то мы не лечим! Наша сила – от самой жизни, а где вы видели равнодушную и холодную жизнь?

Женщина зашевелилась и посмотрела на меня.

– Зачем?! Пусти, я умереть хочу!

ХЛОП! Пощечина прозвучала оглушительно громко, на бледной после кровопотери щеке расцвело здоровенное алое пятно.

– Добавить?!

– Пусти! – завизжала больная уже в голос.

И я не сдержалась вторично, но – уже без всплеска силы. На лицо аристократки обрушились еще две пощечины.

– Умирать она собралась? Нет уж, милочка, роди ребенка – а потом хоть сдохни!

– Я не хочу этого ребенка! Не хо-чу!

Я отвесила ей еще одну пощечину.

– А придется! Ты из-за ребенка себя убивать собралась?!

– Не твое дело!!!

– Не мое. Но и умереть я тебе не дам!

– Да ты! Да кто!!!

Графиня завизжала, теряя всю свою привлекательность. Из визга можно было понять, что ее выдали замуж насильно (вот новость-то, а? да у нас половина высшего света так живет, а вторая – по расчету), что она любит другого (и кто ей мешал?) и что этот другой женится! А она! А он!

А ей жить больше незачем!

Замечательно! И, не придумав ничего лучше, эта идиотка выпила что-то, чтобы разжижить кровь, и полоснула по венам. Шансы помереть у нее были неплохие, но тут Темный принес меня.

– Темного крабом! Как не повезло ребенку! Еще не родился, но ведь у такой дуры!

Ох. А вслух это высказывать не стоило. Но, сбитая с толку выплеском силы, я контролировала себя чуть хуже.

Обычная лекарка не позволила бы себе лишнего, но я-то почти равна графине!

– Как ты смеешь меня судить?!

Женщина завизжала, уже окончательно теряя человеческий облик, влетели слуги, справедливо рассудив, что если так орет, то точно не сдохнет, и уставились на меня.

– Прижмите ее к кровати! – рявкнула я. – И воды! Живо!!!

За водой далеко ходить не пришлось, принесли уже. Вот ковш я и опрокинула на голову истеричке, а из второго принялась пить сама. Хороша водичка. Колодезная, студеная, аж зубы заломило. Видимо, у графини тоже что-то заломило, потому как визжать она перестала. Только глазами хлопала.

С ней! Поступили подобным образом!

КАК?!

Как такое могло случиться? Почему не разверзлась земля под ногами (пол второго этажа) и я не провалилась куда-нибудь (на первый этаж), почему меня не разразило молнией или громом, как я вообще смею существовать на этом свете после своей выходки?!

Смею вот.

– Браво!

В дверях стоял мужчина в роскошном камзоле темно-синего цвета. Симпатичный брюнет лет сорока. Портили его только длинноватый нос и черные густые брови, сросшиеся на переносице: придавали лицу мрачноватый вид. Но это же не помеха? Улыбайся чаще, и будешь привлекательнее. А так рост высокий, фигура отличная – узкие бедра, широкие плечи, – чего еще надо?

– Благодарю, госпожа лекарка. Я так понимаю, опасность миновала?

– Нет, – мрачно отозвалась я. – Господин граф?

– Да.

– Мы можем поговорить с вами наедине? И чтобы при этом за вашей супругой присматривало не меньше двоих лакеев, которые смогут пресечь ее порывы?

Мужчина подумал – и кивнул.

– Прошу вас. Вы сможете ее оставить… безопасно?

– Раны не угрожают ее жизни и жизни ребенка, – отозвалась я. – Но состояние души…

– Ребенка? – Граф напрягся, как будто его кто-то ткнул иголкой. – Вы сказали – ребенка?

– Именно это я и сказала. Ваша супруга ждет ребенка, который сегодня уцелел только чудом.

Граф поменялся на глазах. Лицо окаменело, губы сжались в нитку, брови сдвинулись еще сильнее, и такая ярость полыхнула в его глазах…

– Ты знала.

– Нет! – выкрикнула женщина на кровати. – Ненавижу тебя! И семя твое ненавижу! Айвас женится! А я… А ты…

Изо рта аристократки хлынул поток грязной брани вперемежку с угрозами. Она то кричала, что ненавидит мужа и ребенка, то о своей любви к какому-то Айвасу, то о сломанной жизни, то о разбитом сердце, то о желании умереть… Слуги слились со стенами, я мечтала исчезнуть хоть куда-нибудь, но долг врача обязывал. И, когда вконец озверевший граф сделал пару шагов вперед, явно намереваясь продолжить нравоучения моим методом, я едва успела поймать его за рукав.

– Ваше сиятельство! Прошу, подождите!

С минуту под взглядом яростных зеленых глаз мне казалось, что первую оплеуху сейчас получу я. Но граф сдержался. Вот что значит – аристократ до мозга костей.

– Вы кто?

Благослови Светлый Майло Варна, который сейчас встал рядом со мной.

– Госпожа – лекарь. Баронесса рекомендовала ее, ваше сиятельство, помните?

Вспомнил. Руку опустил, и на лице даже мелькнуло нечто вроде… раскаяния? Интересный человек.

– Спасибо, Майло. Действительно хватит.

Женщина на кровати что-то выкрикивала, но граф перестал на это реагировать. Оно и к лучшему.

– Как вас зовут, госпожа лекарь?

– Ветана.

– Пройдемте ко мне в кабинет, госпожа Ветана.

– А госпожа графиня? Ваше сиятельство?

Граф кивнул. Когда он принялся отдавать распоряжения, взгляд у него был очень недобрым. Двум лакеям было приказано никуда не отлучаться из комнаты. Еще двум служанкам – все время сопровождать госпожу. Даже если она пойдет облегчиться – пусть стоят рядом. И если что – кричат громче.

Вреда графине не причинять, просто держать, чтобы не навредила себе или ребенку. Остальное – в воле господина графа, которого следует позвать тотчас же. Всем ясно?