Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

И вкус мятной свежести, чуть сладковатый, с легкой кислинкой, и где-то на дальнем плане нотка алкоголя предупреждает не увлекаться. Но если выпить крохотную рюмочку, то захмелеть не получится, а сил прибудет. Мне это сейчас очень кстати.

– А выглядите вы как благородная госпожа. – Я поежилась. Повариха оказалась наблюдательнее, чем я думала. – Да и дорогое это удовольствие для внебрачных деток.

Правда, что ли, люди спьяну умнее становятся? Хорошо хоть наутро забывают, о чем думали, а то никакой жизни б на земле не осталось. Дорогая это штучка, очень дорогая, даже странно, что на кухне нашелся. Хотя… что царь, то и псарь.

Но от ликера не откажусь. Не смогу.

Память о былых временах, когда мы сидели с бабушкой в креслах у камина, горел огонь, я потягивала мятный напиток, а бабушка – этот ликер из крохотной рюмочки, болтая со мной обо всем на свете. От королей до урожая капусты, от истории до теории магии. Она очень много знала.

И сейчас уютная кухня, горит огонь, но ликер попиваю я, а сплетничаю уже с другими. Бабушка, миленькая, ну почему ты ушла так рано? Кажется, я бы и дар свой отдала, лишь бы ты побыла с нами еще лет десять! На глаза привычно навернулись слезы, как и всегда от воспоминаний, я резко смахнула их и посмотрела на повариху.

– Удовольствие, конечно, дорогое, да у меня и отец был не из бедных. Мог себе позволить. А что там было с графом?

Майло глотнул вина, пригорюнился.

– Вот и оно… выдали его зазнобу замуж, – пояснила вместо него повариха. – Выдали, а граф запил тогда. Все повторял, что бедность – горе горькое. Сам бы без денег прожил, но видеть, как твоя любимая женщина медяки считает? Такое хуже ножа режет. А как надежду отняли, так и все. С горя запил, потом подумал – и по расчету женился. Если не любишь, тут все равно на ком, были бы деньги.

– Ага. Только за те деньги платить втрое приходится, – согласилась я.

Запах мяты сводил с ума. Я сделала еще крохотный глоток, посмаковала его на языке. Хорошо…

– Ото ж, – согласилась повариха. – Мы сначала вздохнули полегче, думали, все хорошо будет. Графиня… Ты ж видела?

Видела. Сложно было не увидеть.

– Так-то она девочка хорошая.

Ничего хорошего я в ней не заметила, кроме ребенка. Но – да. Я очень пристрастно сужу.

– Хорошая, – убежденно повторила повариха. – Просто из семьи купца. Денег у отца много, дури много, вот и купил дочке жениха. А она-то другого любила. Вот и не срослось.

– Да уж, представляю.

И правда представляла. В купеческих семьях тоже приняты браки по расчету, но тут многое зависит от семьи. Наверное, отец графини любил свою дочку, а она – его. А тут…

– А господин граф не пытался наладить отношения?

– Да чего только господин не делал! – возмутился Майло. – Разве что на пузе не плясал! Все не впрок!

– А служанок меньше заваливать надо, – буркнула повариха.

– Не было такого! – вскипел Майло.

– А то никто не в курсе. И служанок граф заваливает, и содержанка у него есть, – гнула свое толстуха.

Майло пристукнул кулаком по столу.

– Ты, Вита, думай, чего говоришь! Господин граф – человек благородный…

– А морковку посеять не отказывается, – хохотнула женщина. – Но да. Он щедрый, неглупый, красивый, от баб отбоя нет. Жаль, жене это не по нраву. Она-то считала, что, если мужа ей купили, он ее на руках понесет, а тут же ж… И все не так, и все не в лад.

Мне стало жалко графиню.

Первую любовь поломали, муж другую любит, женился из-за денег, ни одной бабы мимо не пропускает, и как тут быть? Вот и начинаются крики, скандалы, истерики, да… и самоубийство тоже.

– А раньше с ней такое бывало?

– Э-эх, – повариха пожала плечами, – да чего тут не было. Вазы летали, из окна она прыгала, а скандалили, почитай, кажный день, уж и привычно стало. Наоборот, день без крика – что фасоль без перцу.

– Но вены она раньше не резала?

– Н-нет…

– Странно. Как-то… Для дуры слишком сложно, а для умной – слишком глупо это сделано.

– То есть? – насторожился камердинер.

– А вот так. Чтобы истечь кровью, вены лучше резать не поперек, а вдоль. Да и свернулась бы кровь, запеклась. Шуму много, дела мало. Но что-то она приняла такое… кроверазжижающее.

– То есть?

– Истекла бы кровью как миленькая. Уж ребенок бы точно погиб.

– Сейчас не погибнет?

– Сейчас выживет, – успокоила я камердинера. – Только дальше она и что поинтереснее выкинуть может.

– Думаете, посоветовали ей?

Повариха оказалась более смышленой.

– Или посоветовали, или подлили. С чего она сегодня-то завелась? С ребенка?

– Э, нет. Господа сегодня визиты наносили, вот госпожа графиня и столкнулась…

Майло мялся, жался и отводил глаза в сторону, но суть дела изложил точно. На рауте оказался возлюбленный госпожи графини. Довольный, счастливый… объявляющий о своей помолвке. Как понял Майло, госпожа графиня пыталась поговорить с ним наедине, что-то спросить, а услышала, что ему это неинтересно. Айвас нашел свое счастье, а продажным девкам место в тавернах, так-то. И графиню понесло.

Мне опять стало ее жалко. И все же это не повод убивать себя или своего ребенка. Лучше бы жениха прибила, туда ему и дорога.

Майло покачал головой.

– Не сможет она. Слишком слабая.

Я подумала и кивнула. Да, самоубийство для тех, кто слаб и немощен. Сильный человек встречает опасность лицом к лицу, слабый бежит от нее. А можно ли сбежать дальше, чем в смерть?

Нельзя.

– Так-то граф у нас хороший, – завел свое Майло, – но срывается. А кто б не сорвался?

– Любой бы сорвался. Он сказал про клятву?

– Какую?

– Господин граф просил меня и вас завтра сходить в храм. Я поклянусь, что никому ничего не расскажу, – пояснила я, отправляя в рот новую ложку фасоли. Горбушка свежего хлеба лежала рядом, и я по-простонародному принялась макать ее в подливку, отгрызая пропитавшиеся кусочки. Некрасиво? Да мою мать удар бы хватил при виде таких манер!

Зато так вкусно !

– Это надо.

– Среди говорящих существ дольше живут те, которые говорят меньше, – ввернула я.

Эту поговорку я тоже подцепила от бабушки. Майло уставился на меня, потом переварил и хмыкнул.

– Вот уж в точку. Тайну блюсти надобно. А покамест… Вот, госпожа Ветана.

На столешницу лег небольшой мешочек с деньгами. Я сгребла его и сунула в карман.

– Спасибо.

– Да вы взгляните, вдруг обидел?

– Я и так верю, – я смотрела спокойно. Не похож был Майло Варн на скопидома. Хороший слуга, из хорошего дома. Не болтун, не сплетник, но почему он со мной откровенничает?

Странно это как-то.

Ладно, я еще обдумаю этот момент.

Я доела, горячо поблагодарила повариху и попросила отправить меня домой. Что Майло и сделал.

Но как она умудрилась? Обычно такие, именно такие попытки самоубийства не заканчиваются ничем хорошим. Шум, крики, скандал, а вот умереть не получается. И дерут незадачливую самоубийцу за косы, а то и хворостиной поперек думающего места. А тут слишком все продумано.