Роман Канушкин - Канал имени Москвы. Университет

– Что гиды? – Нил-Сонов посмотрел в сторону, почему-то ему больше не хотелось видеть останки.

– Нил, все гиды были убиты из огнестрельного оружия. Все трое. Пулевые ранения и пытались скрыть, растерзав потом жертвы и сломав, например, шею Николаю. Понимаешь?

– Нет, – сипло отозвался Нил-Сонов. – Зачем такое могло понадобиться?

– Думаю, это становится главным вопросом. Но я совершенно уверен, что хищная тварь терзала уже мёртвые тела.

«Мне это известно, – подумал Нил-Сонов. – И что по гидам стреляли, тоже. Хватило одного непонятного пулевого отверстия в стене, в котором не было пули».

Патологоанатом поморщился:

– Зачем терзать мёртвые тела? Странная маскировка… И вот ещё что, Нил: все смертельные ранения гидам были нанесены в одну точку.

– О чём ты?

Патологоанатом вдруг изумлённо уставился на Нил-Сонова, будто его только что осенило:

– Ну конечно… Это и пытались скрыть!

– Одну точку?

– Именно! Я не знаю, что происходит. Надо говорить с Петропавлом. Ну, вот, смотри, Николай… Видишь, как вывернута его шея?

– Давай уже не беспокоить его больше, – попросил Нил-Сонов.

– Подожди, Нил, это важно. Шея и нанесённая чудовищем рана, а потом её сломали. Но рана проходит по верху горла… Это скрыли. Нил, именно туда Николая когда-то укусил его скремлин. Как ты понимаешь, эти наши ранки от укусов со временем становятся почти не видны. Понимаешь?

Нил-Сонов отрицательно мотнул головой.

– Надо говорить с Петропавлом. Тот, кто стрелял по гидам, знал об укусе скремлина. То есть он из Посвящённых. Я почти уверен, что все три смертельных пулевых ранения были нанесены гидам в те места, куда каждого из них когда-то укусил их скремлин.

«Уложить трёх первоклассных гидов в одиночку? – холодно подумал Нил-Сонов. – Да ещё так мастерски? Если это и был Лазарь, то ему явно помогали».

Вслух он спросил:

– Какая-то чудовищно-извращённая казнь? Что-то ритуальное?

– Возможно. – Патологоанатом неопределённо пожал плечами, теперь в его глазах заплясали тёмные огоньки. – А может быть, что-то намного хуже.

– Куда уж хуже? – бесцветно сказал Нил-Сонов.

– Нил… Я слышал, что нечто подобное когда-то уже происходило. Много-много лет назад. Не могу точно припомнить, что именно, но всю информацию скрыли даже от высших гидов. Только близкий круг, понимаешь? Учитель, Петропавел, Тихон из Дубны, кажется, Хардов… Это какая-то очень опасная тайна. А хуже, потому что… – Патологоанатом молча покусал верхнюю губу. – Получается, это всё вовсе не закончилось той ночью в Весёлой сторожке. Что-то происходит, и прямо сейчас.

Ева не стала ничего искать в предложенном ей гардеробе. Воспользовалась тем, что было у неё с собой. Надела красное платье своей матери, то, по которому её сумел распознать управляющий «Лас-Вегаса», то, в котором она учила Фёдора танцевать.

«Вот почему учение не заняло много времени, – печально подумала Ева. – Я удивилась тогда, что он прямо прекрасный танцор. А он не учился, он вспоминал…»

«И то, что он беспощадный убийца, он тоже… вспоминал. Ладно, пусть не убийца… воин, но он был безоружен, дулся на меня за стойкой бара, и что он сотворил с десятком вооружённых до зубов полицейских! Это был страшный танец… И ведь я его совсем не знаю».

Светлые и печальные воспоминания нахлынули на Еву, и она с трудом поборола желание извлечь из вещмешка ключ, однако Мелани уже ждала её. Гильдия фермеров давала сегодня бал в честь середины лета, но прежде в зале собраний («Бывшем актовом», – как сказала Мелани) Петропавел намерен представить сообществу Университета новичков, собранных гидами в Москве и по каналу, тех, кто шёл сюда в поисках защиты и крова.

– Вас семнадцать всего, – рассказывала Мелани, – новеньких. Это формальная процедура, не займёт много времени. Петропавел прочтёт торжественную вступительную речь в стиле «мы очень рады, а вы теперь под защитой Великого Университета» и назовёт каждого. Все персональные знакомства на потом. Вам дадут отдохнуть несколько дней, а затем распределят по хозяйству. Так всегда с новенькими.

– Ясно. Только я ничего не умею.

– О, Ева, ты мне нравишься, – рассмеялась Мелани. – Из-за тебя всё тут перевернулось вверх дном. Новичков специально не представляли раньше, ждали тебя, чтобы не выделялась из остальных. Университет сейчас вынужден давать пристанище многим чужакам, сама понимаешь, времена сложные, и не всем можно доверять.

– Петропавел предупредил меня.

– А теперь слушай, что тебе надо знать: сразу после общего формального балагана…

Ева понимающе усмехнулась, Мелани ей кивнула, возможно, именно в этот момент был перекинут мостик, который приведёт к дружбе.

– … тебя представят узкому кругу лиц. Очень небольшая и сверхсекретная группа гидов и учёных, с ними тебе предстоит работать. Слушай, Ева: я в курсе твоей уникальной природы. Петропавел решил, что так будет лучше для нас обеих. Ещё Нил-Сонов, начальник охраны Университета, лично отвечает за твою безопасность. Он один из самых опытных. И пока всё. Никаких доверительных разговоров ни с кем больше. Тёмные времена… такая секретность для твоей же пользы. Кстати, шикарное платье! Видно, что настоящее, из старых… Очень тебе идёт.

– Спасибо. Оно мамино.

– Ну, чего ты вдруг загрустила?! – Мелани ей ободряюще кивнула и добавила: – Возможно, всё возможно…

– Что возможно? – не поняла Ева.

– Возможно, ты не окажешься бестолковой девчонкой, и я стану заниматься с тобой. Обучу кое-чему. А сейчас иди.

Интерьер зала собраний (бывший актовый) поразил воображение Евы не меньше всего, что она уже успела увидеть внутри Университета. То же великолепие светлого мрамора, дерево драгоценных пород, тяжёлые и одновременно уносящиеся ввысь колонны, скульптуры и портреты на стенах, и огромные люстры с шестью рядами светильников. Один из портретов нечаянно привлёк Евино внимание, но она не поняла почему. Зал был набит битком, но, как и предупредила Мелани, всё не заняло много времени. Представляя её, Петропавел сказал: «Ева Щедрина из Дубны. Дочь нашего старинного друга. Добро пожаловать, Ева». Она поднялась со своего места на трибуне, кивнула всем, раздались аплодисменты, а Петропавел уже представлял следующего новичка.

Ева снова отыскала глазами портрет. Третий слева за колоннадой. Нахмурилась, но раздались новые дружные аплодисменты, и это отвлекло девушку.

«С корабля на бал», – подумала Ева, прогуливаясь с Мелани вдоль длинных столов, где фермеры выставили свою продукцию и за небольшое вознаграждение угощали ею всех желающих. В отличие от помпезного, хоть и несколько болезненного шоу «Бледных мутантов», устроенного на балу в «Лас-Вегасе», здесь всё дышало атмосферой деревенского праздника. В парке раскинули широкие навесы и под ними соорудили танцпол. Оркестр тоже скорее походил на деревенский джаз-бэнд, но с претензией. Солист пел, сидя на стуле, с которого порой вскакивал и выкидывал с ним разные фортели, а иногда хватался за скрипку и выдавал на ней умопомрачительные соло. Второй солисткой являлась экстравагантная дама, играющая на контрабасе. Наряжена она была также по-селянски, только подобную пастушку можно было бы встретить не на полях, а скорее в пивных Баварии, в то счастливое время, пока мир ещё не пережил катастрофу. Звучала группа очень бодро, и уже появились первые танцующие пары. Но Еву пока больше всего интересовала еда – столько богатства и разнообразия она не видела даже в зажиточной Дубне. Хозяйство в Великом Университете действительно было налажено отменно. Помимо привычных грибов, рыбы, яблок, свёклы, крольчатины и курятины, столы ломились от всякой выпечки. Значит, где-то находились огромные поля зерновых. Был представлен мёд, а настоящее коровье сливочное масло здесь не считалось деликатесом. Про всякие сосиски, беконы, окорока и колбасы говорить вообще не приходилось.