Роман Канушкин - Канал имени Москвы. Университет

– Да я уже в норме. Всё в порядке! Правда. Слушай, я тебе говорила, мне надо оставить одну вещь на хранение. Не против?

Она протянула Алёшке шнурок.

– Ключик для новобрачных? – удивлённо спросил тот.

– Ну да. Это самое, – голос Евы против воли дрогнул.

– Твой, да? – спросил Алёшка чуть печально и от этого смутился ещё больше.

– Нет, что ты, – почему-то заверила его Ева. Она уже чувствовала себя легко. – Но эта вещь важна для меня. Справка от Петропавла вот.

– Не надо никаких справок, – покачал головой Алёшка, в глазах мелькнула та же безнадёжность, но Ева, к счастью, вроде бы этого не заметила. – У меня тут ничего не пропадает.

Он принял у Евы ключ, бережно отнёс его к полкам и уложил в отдельную ячейку.

– Вот здесь будет всегда. Сможешь забрать в любой момент, – повернулся к Еве, улыбнулся и вроде бы не казался больше расстроенным. – Хочешь положить вокруг волос Сестры?

– Что ты! – воскликнула Ева. Поймав себя на том, что второй раз подряд пользуется этим ободряющим оборотом. Это не совсем правильно по отношению к нему, к Алёшке. Такое подбадривание может выглядеть унизительным. И она сбавила обороты. – Вряд ли надо. Честно… Вообще-то это не моя вещь. Пусть дожидается здесь хозяина.

Алёшка отвернулся, но на этот раз чтобы гостья не заметила, что улыбка его сделалась чуть более радостной. Конечно, он не позволял себе никаких робких надежд, да и смешно это, но всё же…

– Ну как, понравилось тебе у меня? – спросил Алёшка негромко.

– Как ещё! У тебя тут ВАУ! – рассмеялась Ева.

Он ещё чуть опустил голову и смущённо взглянул исподлобья:

– Придёшь ещё? На музыку? Или… так, поболтать.

– Конечно же! Как только позовёшь. Позовёшь? На музыку?

– Как починю, сразу, – засиял Алёшка и прежде, чем понял, что говорит, добавил: – У меня ещё не было знакомой девушки.

И тут же чуть ли не побледнел от страха за произнесённое. Сейчас в его глазах было уже не смущение, а почти ужас.

– Ну, а теперь есть, – улыбнулась ему Ева.

Покидая корпус биофака, она подумала: «Какой славный. И несчастный из-за этого всего… Но ведь очень милый парень. И его врождённые увечья не помешают мне с ним дружить».

Петропавел всё-таки закончил свою запись и только тогда отложил перо и снова посмотрел на окно.

«Семнадцатый этаж, – нехотя подумал он. – Как сюда ветром могло занести клубок травы?»

Мысль была неправильной, и он знал это. Глубоко вздохнул. Пока работал, периферийным зрением он уже приметил, что с внешней стороны окна что-то бьётся о стекло. И вот пришла пора посмотреть на это повнимательней. Лицо его застыло, затем он пару раз дёрнул щекой, не позволив губам раздвинуться в кривой улыбке.

– Перекати-поле, – прошептал Петропавел.

Так же, нехотя, поднялся из-за стола и понял, что вся работа на сегодня закончена. Посмотрел на окно, покачал головой, всё ещё рассчитывая на ошибку или хотя бы случайное совпадение. Но хватит тянуть с этим…

Петропавел быстро направился к окну, раскрыл его. Клубок травы полетел вниз и ударился о землю, застыл, как вкопанный. Это не было ошибкой или случайным совпадением. Вечерело, в парке внизу застыли тени, не все из них…

Петропавел взял свою шляпу, решил, что плащ ему сейчас не понадобится так же, как и оружие, вышел в коридор. Спустился на цокольный этаж, через чёрный ход подошёл к тому месту здания, где на семнадцатом этаже находился его личный кабинет. Ну да, это не было ошибкой: клубок перекати-поля лежал здесь, ждал его.

«Как же давно это было, – наконец Петропавел печально улыбнулся почти исчезнувшему воспоминанию. – И ведь она обещала».

– Привет, – так же тихо прошептал он, глядя на клубок травы. И как только он это сказал, клубок травы пошевелился и плавно заскользил в парк, где не все тени были неподвижны сейчас.

Петропавел оглянулся, вроде бы он находился с безлюдной стороны здания, но во многих окнах уже зажгли свет, и он решил немножко переждать. Негоже, если кто заметит, как Глава гидов, словно ребёнок, гонится за пучком травы. Петропавел знал, что сейчас в Университете не осталось никого, кто бы понял, в чём дело, но всё равно излишнее любопытство странным поведением вызывать не стоит.

– Негоже, – произнёс он, и голос показался ему несколько отсутствующим.

Петропавел набил свою трубку с длинным мундштуком курительной смесью, подождал, пока клубок травы докатится до парка, и, попыхивая трубкой, прогулочным шагом двинулся вслед за ним. Однако достигнув первых деревьев, Петропавел вошёл в густую тень, осмотрелся, прислушался: все звуки наступившего вечера остались там, в Университете; ужин в больших трапезных, приятные хлопоты, но кто-то будет работать до утра, а он добрался сюда незамеченным. Тут же притушил трубку и быстро двинулся за пучком перекати-поля. Тень вдалеке пошевелилась и скользнула за живую изгородь. Клубок травы скрылся там же. За живой изгородью будет яблоневый сад, но ему, скорее всего, придётся пройти дальше. Густая посадка деревьев за садом, тень отделилась от одного ствола, скрылась за другим и двинулась в глубину. Петропавел ускорил шаг; здесь, под кронами сосен, сейчас царил полумрак. Он максимально напряг слух, но как он ни старался, никаких других звуков, кроме собственных шагов, ему услышать не удалось. Значит, за ним действительно никто не следовал, а она, – и тут Петропавел невольно улыбнулся, – всегда умела двигаться бесшумно. Улыбнулся, потому что с некоторыми вещами, сколь бы сложной гаммой чувств не были окрашены давние воспоминания, встретиться иногда бывает необходимым.

Она стояла на тропинке спиной к нему. Появилась, словно внезапно. Спросила:

– Какой ожидаешь меня сейчас увидеть?

– Прежней, – не задумываясь, ответил Петропавел. – И такой же опасной.

Она рассмеялась, обернулась. Она совсем не изменилась, колдовские волосы и глаза, чей цвет не утратил насыщенности даже в сумерках. На это и попался Тео. А Петропавел, его первый ученик, тогда ещё совсем молодой… Он ведь ревновал, да? Только не знал, к кому из них, к Учителю, утратившему спокойствие, или к ней…

– Привет, верный ученик. – Она улыбнулась.

– Здравствуй, Агнец. – Голос хриплый, хорошо, что его сейчас никто не слышит.

– Он у меня, не беспокойся, с ним всё в порядке. До тех пор, пока не соберётся Оракул, все двенадцать, и не придёт срок.

– Я не беспокоюсь, – собственный ответ показался Петропавлу фальшивым.

– Опять пытаешься меня обманывать? – рассмеялась, и от этого у Петропавла чуть замутило под ложечкой… Так и не знал до сих пор, к кому из них ревновал, к ним обоим. – Старого пса не выучить новым фокусам?!