Роман Канушкин - Канал имени Москвы. Университет

– Страна Теней, друг мой, – выдавил шёпотом Нил-Сонов. – Страна Теней…

Вот чем объясняется отчуждение между ним и Петропавлом. Но Нил докажет, что Хохочущий Император больше не властен над ним, и найдёт путь Горха.

На правом берегу Болотный, Балчуг, ещё одно русло, лежащая в руинах Павелецкая – много мест, где можно спрятать лодку, и искать в голову никому не взбредёт. Только это ещё удлинит маршрут, а переход реки по Большому Каменному мосту находится под контролем поста гидов. Значит, остаётся левый берег. Нил-Сонов уже прошёл всю Кремлёвскую стену, высотка на Котельнической мрачно надвигалась на него, выплывая из тумана.

«Возможно, стоит поискать в устье реки Яузы, перед самой высоткой, – подумал Нил. – Там вообще чёрт голову сломит».

А если это сама река Яуза? Она ведёт на север города… Соблазнительно, только во многих местах Яуза обмелела до узеньких ручейков (что не самая большая проблема, учитывая вес байдарки), Лефортово вообще гибельно для всего живого, да и уводит Яуза в сторону, очень далеко от канала. Трата времени будет ещё большей; как бы ни соблазнительно выглядела эта версия, от неё придётся отказаться. Остаётся искать тайник, искусно замаскированное место, где могла быть спрятана лодка. Не саму лодку, её там, конечно же, нет, на ней убийца скрылся с места преступления, а именно тайник, следы. Вопрос: куда девалась лодка Николая? Куда её дел убийца?

– Он её уничтожил, – тихо произнёс Нил-Сонов. – Чтобы даже не оставить смене шанса.

А возможно, всё не так. Возможно, он на ней и ушёл, подняв лёгкую байдарку на борт.

Очень много загадок, очень много неясного, а ведь знай Нил-Сонов «мотив», ему было бы намного легче. Почему все смертельные ранения гидов похожи, как две капли воды? Чего хотел убийца, как он думал? Этот «некто» провернул безукоризненную по срокам и мастерству исполнения операцию, и Нил-Сонов обязан перестать ненавидеть его, стереть эмоцию, очистить ум, быть может, даже начать уважать его, логику его действий, если хочет, чтобы ответы, хотя бы их фрагменты, появились из тени. Этот «некто», конечно, вышел из тьмы. Нилу это известно, потому что и сам побывал там. Значит, искать придётся во тьме, а там совсем другие законы, и подозреваемым может оказаться каждый.

Нил-Сонов вдруг крепко сжал весло. Он увидел ещё одно устье, о котором никто бы и не подумал. Забытое всеми устье реки Неглинки, давно взятое в трубы под землёй.

(путь во тьме)

Сейчас гранитная набережная в месте стока воды сильно поросла кустарником и сорной травой, была в наносах ила и… там, уже внутри, в темноте, с самого краю… тина, но хорошо, что вода ушла и тина подсохла, и там… никто бы не заметил, а уйди вода чуть правее, так и не было бы ничего, только там, в прохладной темноте…

– След?

Нил-Сонову пришлось ещё раз провести языком по пересохшему нёбу. След в очень плохом месте, где, не имея к тому особых причин, никто бы высаживаться не стал. И тогда Нил вздрогнул. Потому что оттуда же, из густеющего сумрака подземных труб выплыл смех Императора, и будто чья-то незримая рука набросила на сознание Нила тень. И остался только хохот безумного Императора, и снова, как во сне накануне, блеснула какая-то жидкость. Густая, как ртуть, жидкость серебристого цвета. Нил не знал, что это, но если её чуть потрясти, то серебряная поверхность отдавала неоновым свечением. И вот в нём , в сокровенном свечении, таилось что-то бесконечно запретное и бесконечно желаемое. Нил не знал, и от этого Император заходился в смехе. Но свечение… в нём была сама жизнь и в нём была смерть. И серебристая жидкость, словно не ведая границ, переливалась из одного в другое, она тайно присутствовала во всём, вновь и вновь наполняя угасший в тёмной неподвижности мир неоновым свечением.

– В мире нет ничего больше, кроме неё! – шептал Нил-Сонов, с уголка его губ свисала капелька слюны.

– Как знаешь! – хохотал Император. – Тебе решать…

Агнец молчала. Даже в сумерках можно было разглядеть, что её очерченное безукоризненно ровной линией лицо пылало. Петропавел очень бы хотел, чтоб всего лишь от негодования, но не собирался больше себя обманывать. Наконец, она сказала:

– Теперь ты понял, что вы наделали?

Петропавел потёр одной пересохшей губой о другую: она отчитывает его, как мальчишку, ведьма Агнец, а он до сих пор ничего не может с этим поделать.

– Тео всегда догадывался, для чего он нужен, эликсир, – негромко проговорил Петропавел. – Ну… монахи Пироговского братства. Слишком много вещей из давно канувшего мира поступает на канал, они должны выглядеть как реликвии, древняя рухлядь, а они новые…

– Эликсир у монахов сырой, – ведьминский огонёк в глазах, угроза вовсе не потухла. – Только для контрабанды и сгодится. Кстати, нужен он вовсе не для этого! Я думала, ты хоть чуть-чуть поумнел, верный ученик.

– Конечно, – примиряюще кивнул Петропавел. – Конечно, не для этого. Но ещё его можно использовать и так. Монахи…

– Знаешь, – перебила она, и теперь огонёк сделался гневным импульсом. – Это как взять самую прекрасную женщину на земле и использовать её только в качестве судомойки. Это сказал об эликсире Тео, твой Учитель, возможно, только поэтому я простила его. К счастью, нынешний Светоч монахов брат Дамиан настолько же глуп, как и ты, и даже не догадывался, какая драгоценность приплыла к нему в руки.

– Агнец! Но хоть теперь-то разве мы не смогли бы обойтись без оскорблений?

– Ладно, – она ухмыльнулась. – Но запомни, что и к монахам мой эликсир попал именно из-за вас.

– Без злого умысла, Агнец. Честно.

– Все самые гибельные вещи в мире делаются без злого умысла. – Она с сожалением посмотрела на него.

– А… тот эликсир, – осторожно начал Петропавел, – который кто-то делает сейчас… что ты чувствуешь, он тоже сырой?

И гид не удержался, быстро покосился на клубок перекати-поля. Она перехватила его взгляд, презрительно усмехнулась:

– К счастью! – кивнула. – Иначе бы я уже не смогла помочь. Куда смотришь?

– Ты ведь обещала, – тихо сказал Петропавел.

– Да.

– Обещала, что извлечёшь его из мира. – И его взгляд снова притянул спутанный клубок, что легко трепетал на несуществующем здесь ветру.

– И сдержала обещание! – Агнец досадливо фыркнула. – Это теперь не любовь-трава, а просто поводырь.

Глаза Петропавла блеснули. Он вздохнул – чуть-чуть облегчения…

– Значит…

– Это ничего не значит! – прервала его Агнец. – Надеюсь, ты понимаешь, что случится, если тот, кто делает эликсир сейчас, получит доступ к твоему запасу в Университете?! Достаточно одной капли, и новый эликсир перестанет быть сырым.

– Не получит! – заверил её Петропавел. – Мой запас под таким надёжным замком… Выкрасть не удастся.