Кассандра Клэр - Леди полночь

Улыбаясь, Малкольм опустился на колени рядом с ней. Он погладил её левую руку, пальцы на ней дёрнулись.

- Позволь рассказать тебе правду, Эмма, прежде, чем ты умрёшь, - произнёс он. - Я расскажу тебе секрет о роде Нефилимов. Они ненавидят любовь, человеческую любовь, потому что были рождены от ангелов. И в то время как Бог приказал ангелам заботиться о людях, те, сотворённые первыми, всегда ненавидели второе создание Бога. Вот почему пал Люцифер. Он был ангелом, который не преклонил коленей перед человечеством, любимыми детьми Господа. Любовь - это людская слабость, и ангелы презирают их за это также, как и Конклав, который за любовь ещё и наказывает. Ты знаешь, что случится с парабатаями , которые полюбят друг друга? Ты знаешь, почему это запрещено?

Она покачала головой.

Его рот растянулся в улыбке. Было что-то в этой улыбке такое непонятное: еле заметная и, тем не менее, пробирающая до самых костей ненависть, которая пугала её сильнее, чем все его ухмылки вместе взятые. - Тогда ты даже и не представляешь, от чего твоя смерть избавит твоего любимого Джулиана, - пробормотал он. - Подумай об этом, пока жизнь будет покидать твоё тело. В какой-то мере твоя смерть является милосердием для вас обоих.

Он поднял свою руку, и между его пальцев начало потрескивать фиолетовое пламя.

Малкольм направил на неё свою магию. Эмма подняла свою руку вверх: ту руку, на которую Джулиан нанёс руну Выносливости, руку, которая пылала, болела и просто кричала о том, что ею надо воспользоваться, с тех самых пор, как она наткнулась Кортаной на Чёрную книгу.

Пламя врезалось в её руку. Это ощущалось, как сильный удар, но не более. Руна Выносливости пульсировала, распространяя свою силу по всему её телу, и вместе с этой силой она чувствовала, как растёт её ярость.

Это была ярость осознания того, что Малкольм убил её отца и мать, ярость на все потраченные впустую года, когда она искала убийцу своих родителей, хотя он находился прямо перед ней. Злость брала её, когда она вспоминала, как он улыбался Джулиану или подхватывал Тавви на руки, в то время как его сердце было полно ненависти к ним. Злость на одну вещь, что была забрана у Блэкторнов.

Она взяла Кортану и кое-как встала на свои колени, её волосы развевались, когда она всадила меч Малкольму в живот.

На этот раз никакая Чёрная книга не блокировала её удар. Она чувствовала, как клинок вошёл в плоть, разрезая кожу и кости. Увидела кончик меча, что торчал из его спины, его белый пиджак насквозь пропитался алой кровью.

Она поднялась на ноги, вытаскивая из Малкольма меч. Он задыхался. Кровь пролилась на землю и бежала по камню, забрызгав Руки Славы.

- Это за моих родителей! - сказала она и швырнула его тело в стеклянную стену настолько сильно, насколько могла.

Она знала, что рёбра его сломались, как только стекло позади него покрылось трещинами. Вода начала медленно просачиваться вовнутрь. Она чувствовала, как вода попадает ей на лицо, такая же солёная, как и слёзы.

- Я расскажу тебе о проклятии парабатаев , - прохрипел он. - Конклав никогда не расскажет тебе об этом, потому что это запретно. Убьёшь меня, и ты никогда не узнаешь о...

Левой рукой Эмма опустила рычаг вниз.

Затем бросилась за стеклянную дверь, как только та широко распахнулась. Как только она забежала за неё, стеклянная стена взорвалась от натиска потока воды. Она двигалась словно живая, словно рука, состоящая из воды и принадлежащая морю. Она окружила Малкольма, и на какую-то секунду Эмма увидела его, отбивающегося от воды слабыми движениями тела, в то время как вихрь воды, той воды, что разлилась по полу, воды, что подхватила его и взяла в кольцо, словно прочная сеть.

Она подняла Малкольма на ноги. Он издал отчаянный вопль, после чего океан забрал его, а поток воды отхлынул, утаскивая его с собой. Стеклянная дверь закрылась.

Тишина, образовавшаяся после того, как вода ушла, оглушала. Измученная, Эмма сползла по стеклянной поверхности двери. Через неё она могла видеть океан, цвет ночного неба. Тело Малкольма было похоже на бледно-белую звезду в темноте, колышущуюся среди водорослей. Затем тёмные остроконечные когти поднялись вверх, невзирая на рябь воды и схватили Малкольма за лодыжку. С резким рывком его тело было утащено вниз и исчезло из виду.

Возникла яркая вспышка. Эмма повернулась, чтобы увидеть, как фиолетовая стена света в проходе позади неё исчезла. Чары испарились, как только умер маг, который их сотворил.

- Эмма! - Послышались приближающиеся шаги в коридоре. Из теней появился Джулиан. Она заметила его ошеломлённое лицо, как только он прижал её к себе, его руки запутались в её вымокшей, покрытой кровью одежде. - Эмма, Господи, я никак не мог добраться до тебя через эту стену, я знал, что ты там, но не мог спасти тебя...

- Ты и так спас меня. - Пробормотала она хрипло, желая показать ему руну Выносливости на своей руке, но была прижата к его телу настолько сильно, что не могла двигаться. - Ты сделал это. Ты не знал об этом, но ты сделал это: ты спас меня.

А затем она услышала их голоса. Остальные ребята шли к ним, идя вниз по коридору. Марк. Кристина. Диего. Диана.

- Тавви, - прошептала она. - Он...

- С ним всё в порядке. Он снаружи вместе с Таем, Ливви и Дрю. - Он поцеловал её в висок. - Эмма.. - его губы легко прикоснулись к её устам. Она почувствовала вспышку любви и боли, что пронеслась по её телу в тот миг.

- Отпусти меня, - проговорила она тихо. - Ты должен отпустить меня, они не должны увидеть нас такими. Джулиан, отпусти меня.

Он поднял голову вверх, глаза его были полны мучительной боли, но он отошёл от неё. Она заметила, чего ему стоило это сделать, видела дрожь в его руках, когда он опустил их к своим бокам. Чувствовать расстояние между ними было всё равно, что чувствовать рану, достигшую самой плоти.

Она отвела от него взгляд и посмотрела на пол. Он был залит водой и кровью, что доходили им до лодыжек. Где-то под толщей воды плавал светильник Малкольма.

Эмма была довольна. Соль растворит отвратительный памятник убийствам, принадлежавший Малкольму, растворит и очистит его, он станет лишь горсткой белых костей, которые осядут на дне так же, как и тело Малкольма осело где-то в глубинах океана. И в первый раз за довольно длительный промежуток времени Эмма была благодарна морю.

Проклятие парабатаев. Конклав никогда не позволит тебе узнать об этом - это запрещено.

Слова Малкольма звучали в ушах Эммы, когда она следовала за остальными вниз по темноту влажному коридору в месте пересечения лей-линий. Джулиан и Эмма специально шли поодиночке, соблюдая дистанцию. Усталость и боль замедляли Эмму. Кортана вернулась в свои ножны. Она чувствовала, как меч пульсировал энергией, и задалась вопросом, поглотил ли он волшебство Малкольма.