Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

– Да, – говорю я Зэл.

– Клянёшься? – спрашивает она и протягивает мне синюю мозолистую руку.

Я протягиваю свою, и Зэл внезапно режет мою ладонь крохотным серебряным ножом. Чернильная кровь, боль, обжигающее ощущение потока. Я отшатываюсь, но Зэл прижимает мою ладонь к своей, к собственному порезу.

– Мы уже делим кровь, дочь. Но это ритуал. Мы сейчас поклянёмся выполнить нашу задачу. Клянись.

Наша кровь капает на палубу, а мимо медленно пролетает стая раненых шквалокитов.

– Клянусь, – говорю я, глядя им вслед, слушая их сломленную прерывистую песню.

Дэй стоит рядом, поддерживая меня рукой за спину. Где-то в глубине корабля я слышу крик Кару, долгий вой во тьме.

– Дочь, – говорит Зэл и целует меня в лоб.

На мгновение я закрываю глаза и оказываюсь на земле. Мама укладывает меня в постель, заботится о моей безопасности и поддерживает во мне жизнь каждую ночь.

Затем я открываю глаза, и вокруг вновь холодный ветер и затихающая песня больных шквалокитов. Мы отплываем от них в ночь.

На следующее утро я стучу в дверь каюты Дэя. Он открывает. Похоже, я его разбудила.

Он что, всегда ходит без рубашки? Дэй потягивается. Я пытаюсь не восхищаться его видом, но не получается.

Этот парень спрыгнул за борт, чтобы спасти меня от стервятников и пиратов.

«Гм, ты уже и сама спасалась», – возражает моё сознание, но я не в настроении спорить.

Дэй переживал за меня. Я могу ему доверять. Я хочу кому-то довериться.

– Так я не просто обычная магонийская певица? Моя песня другая.

– А ты что думаешь? – спрашивает он с улыбкой.

– И по словам Зэл, Ведды, всех остальных, ты должен петь со мной. – Я пытаюсь говорить спокойно. – И похоже, это часть твоей работы.

– Так и есть.

– Так почему же ты не поёшь?

– Потому что ты была не готова.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ты никогда не делала того, что сделала вчера, – разумно указывает Дэй.

То, как он вскидывает бровь, напоминает мне…

Я представляю, как Дженни Грин звонит в дверь Джейсона, глядит на него с сочувствием и выражает соболезнования по поводу моей смерти. А он в ответ бормочет число пи.

Нет. Джейсон никогда не захочет Дженни Грин.

(Может и захотеть.)

Не захочет.

Дэй, наверное, замечает, что я расстроилась.

– Ты в порядке? – спрашивает он и кладет руку мне на плечо.

Тепло проникает сквозь китель, и грусть испаряется. Моё сердце бьётся, будто я снова пою.

Я стою здесь с мальчиком, потерявшим семью совершенно по-другому, чем я свою. С какой стати я грущу? Моя семья на земле, по-прежнему жива, а его – нет.

– В порядке, – отвечаю я, хотя, чтобы не дотронуться до него, приходится сжать пальцы в кулак.

Это желание скорее похоже на потребность, будто в еде или воде.

Я напрасно пытаюсь отогнать чувство вины, странность, желание и все мысли, кроме самой важной. Дэй надевает рубашку, китель, и я успеваю осмотреть сильную спину, плечи и профиль так подробно, что предпочитаю зажмуриться.

– Ты стесняешься, – говорит Дэй, появляясь рядом, и смеётся.

– На тебе почти не было одежды.

– Подводница! – Впервые он меня дразнит.

– Эксгибиционист.

– Что это?

– Человек с навязчивым желанием показывать другим свою привлекательность, – чопорно отвечаю я.

И тут же мысленно себя кляну.

Мне неловко из-за усталости. Из-за безумия вчерашних событий и зова птицы-призрака капитана во сне. Он зовёт в небеса, просит о свободе.

«Но он мёртвый», – напоминаю я себе. Мёртвая птица уже свободна.

Кое-что ещё мешало мне спать. Я чувствовала силу своей песни и не сомневалась, что способна на большее. Способна стать ещё сильнее. Намного сильнее.

К чему бы это ни привело, я хочу этого.

– Ты первый помощник. Ты должен вести себя профессионально.

– А ты красива, Аза Рэй Квел, дочь Зэл, певица, превращающая небо в камни. Пусть даже тебе ещё надо брать уроки пения. И другие уроки тоже.

Дэй проходит мимо меня и взбирается по лестнице прежде, чем я успеваю ответить.

Я карабкаюсь за ним. Мне жарко, а мозг слишком мал, чтобы переварить информацию. Уши горят, сердце колотится. Красива?

Я поднимаюсь на палубу и отвлекаюсь на самолёт далеко внизу под нашими шквалокитами.

«Аза Рэй. Аза Рэй, твоя жизнь оказалась совершенно не такой, как ты считала. Твоя жизнь изумительная в старом смысле слова. То есть полна изумления. Хотя вроде это слово имеет что-то общее с… “из ума выжившим”».

Так мне сказал один человек. Я трясу головой. Нельзя о нём думать.

– Тебе надо играть по правилам, – говорит Дэй, садясь на палубу рядом со мной. – Дело не в тебе. Дело в Магонии. Ты просто её часть.

– И что за правила?

– Мы должны петь вместе. Я твой этолоджидион.

– Ты же в курсе, я понятия не имею, что это значит?

Клянусь, он специально так говорит, чтобы свести меня с ума.

– Твой партнёр. У тебя есть свои способности, у меня – свои. И мы дополняем друг друга. Я никогда не слышал, чтобы кто-то пел так, как ты. Кроме Зэл. Но это было до нашего с ней знакомства. Она натренировала меня, чтобы поддержать твои сильные стороны.

Я не могу решить жутко это или круто.

– Мне не нужен партнёр. Зэл ни с кем не поёт.

Дэй фыркает от моей тупости:

– Зэл вообще больше не может петь. Но я здесь и жив только благодаря ей. Если она нарушит законы Маганветар, я тоже. У нас одна и та же миссия. А у тебя?

– Тоже, – отвечаю я дрожащим голосом, хоть и не понимаю почему.

– Значит, нам надо научиться петь вместе. Думаю, мы уже на полпути. – Он проводит кончиком пальца по моей щеке, и я отворачиваюсь. – Скажи, разве ты не хочешь петь со мной, Аза Рэй?

– А если я скажу «нет»? – спрашиваю на всякий случай.

– Тут нельзя отбрасывать вещи, как в поднебесье. Здесь мы от них не избавляемся, а храним вечно.

Я мгновение смотрю на него и думаю…

{Вечно.}

А потом…

(Я { } тебя больше, чем [[[{{{ }}}]]].)

Я смотрю на небеса, вспоминаю, как заставила их поддержать меня вчера. Я не летела, я парила.

– Я покорила атакующий корабль.

– Да, покорила. Но ты была уверена в том, что сможешь? Я – нет. Тебе надо научиться контролировать свои способности. Я буду поддерживать фокус. Словно лупа перед солнцем. Моя песня сделает твою сильнее.

– Значит, в такой аналогии я – солнце?

Дэй не улыбается.

– Да. – Он обхватывает пальцами мой подбородок и смотрит на меня. Я гляжу в ответ.

Его глаза с длинными ресницами очень-очень чёрные. Он наклоняется, и я хочу рассмеяться, потому что это нелепо, это глупо.

(В последний раз я была так близко к парню, когда… не думай об этом. Нет, не думай.)

– Вот так, – говорит Дэй и поёт ноту в мой рот очень тихо, словно выдох.

Я на секунду застываю, потрясённая, а затем пою ноту обратно. Мы оба без наших птиц, так что это неофициально.