Евгений Щепетнов - Возвращение грифона

Второй охранник внутри лаборатории остался жив — он мгновенно залег после первых выстрелов, и пули его не зацепили, пройдя над головой.

Достав «стечкин», он открыл огонь в дверной проем, туда, откуда велась автоматная стрельба. После ответного огня в коридоре закричали от боли — видимо, он кого-то зацепил, и пару секунд было тихо. Потом в комнату влетели два яйцеобразных предмета, и я вжался в пол, стараясь прикрыть голову здоровой рукой. Безуспешно. Осколки рассекли мне кожу на голове, оцарапав череп, и кровь полилась из меня буквально ручьем. Иссекло спину, посекло бедра — один из осколков засел глубоко в ляжке, дойдя до кости. Нога сразу онемела, будто в нее вкололи какое-то лекарство. Комната наполнилась кислым дымом. Погасли лампы, искрили какие-то приборы, видимо, произошло короткое замыкание высоковольтных кабелей. Это напоминало электросварку, и в воздухе висели удушливые клубы дыма, в дополнение к дыму от сгоревшего тротила гранаты. Но я был жив. И это самое главное.

Голова работала со скрипом — конечно, я живучий, но все-таки не бессмертный. Система регенерации меня подлечила, но пока что процентов на пять, не больше. Остановилась кровь, затянулись раны, но кость срастись за это время не могла.

В темную комнату вошли трое людей в темных комбинезонах, обшаривая углы ярким светом налобных фонарей. Прозвучала длинная автоматная очередь, и один из нападавших выругался — из его слов я понял, что Брежнев еще дышал, и они добили старика. Понятно, что это был политический переворот. Кем бы ни были эти люди, но они сломали все мои планы, так хорошо и славно продуманные. Я чуть не заплакал от отчаяния и разочарования. Следующее, что пришло мне в голову — Маша! Ее надо выручать. Маша осталась ждать меня в комнате рядом с медицинским кабинетом.

Один из вооруженных мужчин остановился у порога и громко сказал:

— Эй, колдун, я знаю, что ты жив! Выходи! Давай, давай, подымайся!

Только много позже я понял, что меня просто «взяли на пушку». Он не знал, что я жив, и крикнул на всякий случай. Конечно, я не откликнулся, и тогда тот добавил:

— Если сейчас не выйдешь — твою жену убьют. Эй, Федя, давай сюда его бабу!

В комнате темно, она загромождена приборами, и я лежал в углу так, что меня не было видно от дверного проема. Кроме того, вероятно, эти люди меня боялись — иначе зачем бы им притаскивать наживку, чтобы выманить колдуна? Почему просто не пройти по комнате и не найти меня? И пристрелить…

Не знаю, что они там себе подумали, но через несколько минут я услышал голос Маши:

— Отпусти, сволочь! Гады! Твари! — послышался удар, и Маша застонала от боли.

Я стиснул зубы и стал медленно подниматься, опираясь на здоровую руку и прикидывая возможность повергнуть супостатов каким-нибудь злостным заклинанием — выходило, пока никак не могу. Губы разбиты, зубы выкрошились — полный «полярный лис».

— Ага. Так я и думал. — Луч фонаря уперся мне в глаза. — Выходи в коридор и не вздумай колдовать — все равно бесполезно. У нас защита от твоей дряни.

Изумруды? Наверное. А что еще-то? Знают же про них.

Подволакивая ногу, вышел в ярко освещенный коридор. В глаза ударил свет, ослепив на секунду, после того, как зрение восстановилось, увидел: весь коридор усыпан трупами — человек двадцать трупов, это точно. А может, и больше. В разной одежде, в форме и в гражданском, с оружием и без — люди валялись как сломанные куклы, а стены залеплены кровью и потеками чего-то, о чем и думать не хотелось. Похоже, что пули рвали людей в клочья.

Передо мной стояли человек десять: двое держали Машу — растрепанную, злющую, как черт, украшенную здоровенным фингалом во весь левый глаз. Командовал всем этим парадом неизвестный, который при виде моей жалкой фигуры удовлетворенно хмыкнул и сказал:

— Жив. Замечательно. Теперь будешь работать на наше правительство.

— А зачем деда-то убили? — холодно спросил я. — И что все это значит? Что за правительство?

— Сегодня в результате кровоизлияния в мозг скончался величайший ум нашей эпохи, Генеральный секретарь нашей партии… и так далее. Вместо него генеральным секретарем стал товарищ Андропов. Наконец-то в стране будет править сильная рука!

— Понятно. А с нами что?

— А что с вами? Ничего нового с вами. Вы будете работать под патронажем КГБ, для страны. Для вас ничего не изменится. Пока что вы должны доказать лояльность новому руководству, а как только мы убедимся, что вы лояльны — все будет по-прежнему. Так что… все нормально.

— А зачем мою жену ударили? Кто ее ударил?

— Вы должны понять, что период вольницы кончился. Хватит нам брежневского застоя и всепрощения. Стране нужна сильная рука, и вы должны понять это в первую очередь. Жену ударили? Ей отдали приказ, она отказалась его выполнять. И пострадала. То же самое будет с вами. Кстати, если вы не будете выполнять ваши обязанности в должной степени — вы будете наказаны. Это понятно?

— Понятно. А деда все-таки жалко, — сказал я и двинулся в сторону Маши. Автоматные стволы дернулись за мной, но старший махнул рукой — пусть, мол, идет. Я со своей раненой ногой и висящей плетью рукой не вызывал у них ни малейшего чувства опасности. И это хорошо.

Первое, что я сделал, когда подошел к Маше, — это совершил трансформацию.

Во время трансформации вся моя плоть встала на место, как ей и положено, объединившись в теле грифона. Львиное тело, лапы, с острейшими когтями, крючковатый острый клюв — нынешнее мое тело соответствовало реалиям жизни и представляло собой совершенный боевой механизм, начавший действовать незамедлительно.

На трансформацию ушла доля секунды — одежда разлетелась в клочья, — в следующую секунду умерли трое — два человека, державшие Машу, и руководитель группы, бывший ближе всех. Остальные, надо отдать им должное, прежде чем я их убил, начали направлять стволы в мою сторону.

Это происходило как в замедленном действии — медленно-медленно разворачиваются, вскидывают… поздно! Это походило на то, как лиса напала на кур в курятнике — пух, перья, клочья плоти и кровь.

Люди разлетались в стороны, разорванные на части, и через три секунды рядом с нами не осталось ни одного живого человека.

Я подбежал к ошеломленной Маше и сказал:

— Садись на спину! Скорее!

Она очнулась от ступора и неловко залезла на меня, схватившись руками за гриву. По коридору к нам уже бежали люди, еще секунд пять… они не успели. Стены затуманились, как будто развеивался мираж в пустыне, опустилась темнота, и мы с Машей ощутимо брякнулись о землю. Вернее, брякнулся я, приземлившись на лапы и тут же вцепившись в них своими кривыми когтями. Маша сумела удержаться на спине и замерла, обхватив мою шею обеими руками.