Макс Фрай - Зеленый. Том 3 [litres]

– Это да. Но с нами, будешь смеяться, примерно та же проблема, как с Нёхиси. Мы с тобой здесь теперь невозможны. Человеческий мир нас, понимаешь, не заслужил.

– А то типа раньше были возможны.

– Ну не то что вот прямо возможны, но вполне допустимы на правах наваждения. Это больше не так. И, кстати, нашему городу в этом мире тоже больше нет места. Тому, чем стали здешние люди, не положено жить в зачарованных городах.

Я не то чтобы ушам своим не верю. К сожалению, ещё как верю – по оставшейся от человеческой жизни дурацкой привычке сразу, без тени сомнения верить плохим новостям. Но всё равно отрицательно мотаю головой, словно Стефан не констатирует факт, а предлагает проект нового мироустройства, и его можно попробовать переубедить:

– Этого быть не может.

– Так в том-то и дело! – неожиданно соглашается Стефан. – Конечно не может такого быть. Мы невозможны, недопустимы, но всё равно есть, потому что такова наша воля – быть здесь. И город имеет полное право стоять, где стоит, пока сам этого хочет. Он даже статус Граничного сохранил, причём мне не пришлось за него торговаться, он на своём персональном Пороге этот статус сам утвердил. Удивительный парадокс получился. Будь я сторонним наблюдателем, вопил бы сейчас от восторга и кидал на сцену цветы. Но изнутри ситуации это, конечно, выглядит стрёмно. А мы – внутри.

– Почему стрёмно?

– Потому что всякая реальность стремится избегать парадоксов – любой ценой. Теоретически, этот мир вполне может решить, что его никогда не было. Или в нём никогда не было нас. Или нашего города. Кто-то когда-то не стал его строить, или начал, да не закончил, враг разрушил, лесом всё заросло.

– Ну уж нет, – говорю и сам удивляюсь собственному спокойствию. – Так легко этот мир от нас не избавится. И нелегко не избавится. Вообще без шансов. Хрен ему.

– Я и сам так настроен, – кивает Стефан. – Не то чтобы на этом смешном человеческом мире свет клином сошёлся, но я свою территорию не отдам. Если уходить, то по собственному желанию, а не потому что тебя прогоняют взашей. Однако последнее слово всегда за реальностью. Мы конечно зашибись какие крутые, но главная тут она.

– А с реальностью можно поторговаться? Мне кажется, она у меня в долгу. Я, сам знаешь, много сделал, чтобы её изменить. Столько Проходов в неведомое открыл! Столько чудес здесь устроил, что хватило бы на пару сотен гораздо менее материальных миров. Сколько народу растормошил, воскресил практически, уже и не сосчитать. А вот прямо сейчас по городу бродит мой прирученный хаос, переделывает его на свой лад. На первый взгляд, это пока выглядит как вполне обычные наваждения, но некоторые счастливчики там уже наяву гуляют, выпивают и веселятся, приносят с собой сувениры, даже фотографируют, представляешь? А значит, степень достоверности там иногда будь здоров. Ты же видел?..

– Да видел, конечно, – улыбается Стефан. – Дурацкое зелёное небо, дурацкие апельсины на голых липах и тополях, дурацкое колесо обозрения, дурацкие ярмарки среди ночи и танцы на площадях; короче, твой фирменный стиль, люблю-не могу. Я даже в курящем баре уже посидел. Город меня туда потащил первым делом: смотри, что у нас теперь есть, ты же всегда хотел! Что тут скажешь, шикарное наваждение. Особенно если учесть, что это только начало. Можно сказать, карандашный эскиз.

– Правильно всё понимаешь. И вот это начало неизвестно чего прекрасного совсем невыносимо было бы потерять.

– Не потеряем, – твёрдо говорит Стефан. – Не такое у меня воспитание, чтобы своё добро отдавать.

Я смеюсь; наверное это так называется: «я смеюсь» – условно, предположительно, как бы обозначая: «в этом месте звучит мой смех». Трудно смеяться взаправду, обычным способом, когда ты – человек и бездонная пропасть, тьма и волна.

– Ты конечно шикарно держишься, – говорит Стефан. – Как подменили тебя. В старые времена стал бы смертным туманом и навеки рассеялся прежде, чем я десять слов успел бы сказать.

– Видимо это Нёхиси так на меня действует. В смысле, его воля, которая превыше необходимости. Если я навеки рассеюсь, кто будет его возвращать?

– Как я боялся этого разговора, не представляешь, – признаётся Стефан. – Потому и тянул с ним, потрепал тебе нервы, прости. Что, конечно, было совершенно бессмысленно. Без тебя нам этот парадокс не разрулить.

– А со мной, получается, разрулить? – спрашиваю, натурально физически ощущая, как падает камень с души. Думаю: ладно, фигня, прорвёмся. Я уже столько невозможного с собой и всем, что под руку попалось, сделал, что любое невозможное, по идее, при виде меня должно с перепугу случаться само. Знает же, какой я упрямый. Не может не знать, что уперевшись лбом в стену, я всегда, обязательно, хоть стреляйте, сделаю ещё один шаг.

– С тобой получится вообще всё, хочет оно того, или нет.

– Особенно если не хочет!

– Да, тогда точно всему трындец. Значит смотри. Я нашёл способ устранить парадокс таким образом, чтобы нам с тобой понравился результат. Без гарантий, конечно, но гарантий в принципе не бывает. Это популярное заблуждение, характерное для человеческого ума. Своего рода защита психики, но нашу с тобой психику, пожалуй, поздновато уже защищать.

– Да ясно, что без гарантий. Чай не в доброй книжке с хорошим концом разговариваем. Жалко, на самом деле. Я бы в такой, вот честно, пожил.

– Тут я тебе точно ничем помочь не могу, – улыбается Стефан. – Поздно, прокомпостировано! Родился живым, а не выдуманным – вот и живи.

Я – волна, я – движение к недосягаемой цели. Ни остановить меня, ни отменить. Смерть возьмёт меня столько раз, сколько захочет, и отпустит столько раз, сколько я прикажу. Тэш ахо шат.

– О несбывшихся вероятностях я тебе, по-моему, как-то рассказывал, – неуверенно говорит Стефан.

– Да, когда объяснял, что такое Серый Ад.

– Точно. И что у несбывшихся вероятностей разная степень возможности осуществления, я тоже тогда говорил?

Киваю:

– И самой возможной из несбывшихся вероятностей для нас был как раз Серый Ад.

– Одной из. Точно уже теперь не скажешь, самой, или не самой, потому что этой вероятности больше нет, а значит, в каком-то смысле, и не было. Счастье, конечно, что ты его тогда таки грохнул. Вот был бы номер, если бы Серый Ад нынешний вариант реальности заменил!

– А что, и такое возможно?!

– В мире, который не прошёл свой Порог, замена актуальной реальности одной из несбывшихся вероятностей низшего уровня – вполне обычное дело. Не то чтобы часто случается, но теоретически, может произойти.

– Вот как знал тогда, что надо эту дрянь любой ценой уничтожить. Натурально ополоумел, хотя вы все говорили хором: «Забей, ерунда».