Бренда Дрэйк - Хранитель секретов [ЛП]

Переживая ее прошлое, я узнал о Тетраде и ужасных катастрофах, которые он мог вызвать. Хорошо, что монстр был заперт где-то и спрятан от мира.

— Модор видит Роя-Роя, — крикнула она, закрывая дневник и возвращая перо в чернильницу. Она наклонилась и открыла крышку корзины, стоявшей посреди одеяла. — Пойдем, у меня есть для тебя восхитительные лакомства, мой милый ангел. Разве ты не голоден?

— Мальчик еще не приобрел власть, — сказала пожилая женщина. — Есть опасения, что его поразило твое проклятие.

— Тогда мы научим его драться. — Асила сняла свернутую салфетку, развернула маленькую жареную птичку и положила ее на тарелку. Затем она протянула женщине нож.

— Жена твоего брата родила мертвого сына. — Женщина нарезала птицу. — Родословная Верховного Мага истощилась, как иссохшая ветка на дереве. В Эстериле больше не будет мужчин-чародеев.

— Я надеялась, что Рой-Рой унаследует силу своего отца. Вместо этого, я прокляла свой народ, я прокляла его. Он был рожден, чтобы умереть. Я подготовлю мальчика к тем ужасам, которые ждут его впереди.

Женщина положила отрезанное крыло на тарелку.

— Среди жителей деревни распространился слух, что Микила убили наследники Седьмого Чародея. Разве мы не можем вернуться в Эстерил теперь, когда твой отец ушел?

— Не можем. Я должна защитить своего сына. — Асила сунула руку в корзину. — Ты испекла пирог. Мы будем праздновать жизнь моего сына сегодня, в день его рождения.

Это было похоже на то, как будто кто-то быстро продвигался вперед в моем сне. Сельская местность стала расплывчатой, и Асила с сыном стали старше. Он уже мужчина, а у нее поседели волосы. В темной средневековой комнате мать сидела за столом, а сын расхаживал перед ней.

— Я должен идти, Модор. — Его янтарные глаза умоляли ее. — Люди убивают Мистиков, сжигают их ковены. Они нападают на чародеев.

— А как же твоя жена? Ваши дети? Кто защитит их?

Он коснулся ее щеки мускулистой рукой.

— Ты будешь присматривать за ними. Модор, я должен доставить наших людей к безопасным границам.

— Люди моего отца никогда не помогали нам, — сказала Асила.

— Я говорю не о людях твоего отца. Я говорю о народе моего отца. Об Асиле. Их чародеи отправили убежища в другой мир.

Асила кивнула.

— Значит, пришло время. Ты должен идти. Боюсь, мой дорогой сын, что это последнее мгновение, которое мы проведем вместе. Ты должен нести это бремя самостоятельно. — Она протянула ему свернутый пергамент.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— На нем написана твоя судьба, — продолжала она со слезами на глазах. — Здесь нет никакого обмана. Твоя смерть будет спасением для всех живых существ.

Он прочел слова на пергаменте и опустился на колени. Асила бросилась к нему и обняла.

— Я не могу этого вынести, — сказал он, глядя в пол. — Сними с меня этот крест.

Она положила голову ему на плечо.

— Сын мой, много ночей я молилась, много ночей приносила в жертву помазанника, много ночей плакала, но все было напрасно. Невозможно отменить то, что уже находится в движении.

Что она пыталась мне сказать? Ее сын должен был умереть? Почему? Я не была уверена, была ли подавляющая печаль, которую я чувствовала, ее эмоцией или моей. Сон ускользал от меня, пока все не стало черным.

Мои каблуки стучали по мощеным улицам, заполненным спешащими туда-сюда людьми. Заседание Совета должно было состояться только через час, и Бастьен повел нас завтракать на площадь. Я откусила последний кусочек печенья, которое он мне купил. Они с Ником обыскали бакалейную лавку в поисках чего-нибудь съестного. Пока они нюхали и пробовали фрукты, я разглядывала витрины магазинов, восхищаясь красочной одеждой, выставленной за стеклами.

Я рассеянно ходила вокруг людей, думая о сне, который мне приснился, и о записке, подсунутой под дверь. Мне не снилась Асила с тех пор, как я покинула Асил. Ни разу с тех пор, как вернулась в человеческий мир. Я подумала, что она может вторгнуться в мой сон только в мистическом мире. Это была довольно солидная теория. Бастьен отмахнулся от записки, как будто кто-то пытался помешать мне завоевать симпатию для Тода. Это имело смысл для меня, но все еще ныло в уголке мозга, заставляя беспокоиться о сегодняшнем разбирательстве.

Я остановилась у книжного магазина и переступила порог.

— Buongiorno, — сказал из-за прилавка очень ученого вида молодой человек в очках и с яркой улыбкой.

— Доброе утро, — пробормотала я, просматривая книги на полке.

— Американка?

— Да.

Он поправил стопку журналов на стойке.

— Пожалуйста, скажите мне, если вам понадобится помощь.

Я кивнула.

— Спасибо.

Я провела пальцами по корешкам книг и остановилась на одной, которая привлекла мое внимание — «Опасности принуждения». Я купила книгу на деньги, которые дал мне Бастьен, и нашла скамейку у фонтана в центре площади.

Осторожно переворачивая каждую потрепанную страницу, я впитывала информацию. Только чародей мог совершить нечто подобное. Человек под контролем будет делать все, что захочет чародей. Чародеи жили долго. Принуждение кого-то укорачивало жизнь чародея. Если чародей будет слишком долго контролировать свою жертву, он быстро состарится и умрет. Если чародей умирал, принуждая жертву, жертва становилась злой и никогда не возвращалась в свое нормальное состояние до принуждения.

Там были страницы и страницы тематических исследований по принуждению и результатам, которые были на мастере использования. От этих графических картинок у меня стало кисло во рту. Зло искажало лица жертв, и их глаза становились такими светлыми, что радужки были едва видны.

Часть меня думала, что, возможно, Арик находился под принуждением. За исключением того, что появлялось чувство, которое окружало кого-то, кто был. Я испытала это с Фейт, когда она была под одним из них, чтобы убить меня, пока я была в Асиле. Воздух вокруг меня сгустился, и казалось, что зловещая энергия, словно невидимые существа, ползет по моей коже. С Ариком я этого не чувствовала.

Ник пересек площадь и подошел ко мне, запихивая виноград в рот.

— Эй, а вот и ты. Мы искали тебя повсюду.

— Я здесь уже почти час. — Я закрыла книгу. — Думала, что после вчерашнего тебя уже тошнит от винограда.

— Смешно. Но серьезно, я никогда раньше не пробовал виноград, который был бы таким… виноградным.

Бастьен подошел к нам.

— Ну что, пойдем? Разбирательство начнется в ближайшее время.

Я засунула книгу в сумку.

— Да.

Мы пришли на арену и заняли те же места, что и вчера. В отличие от предыдущего дня, здесь было полно народу. Там почти не осталось мест. Я чувствовала себя неловко, ожидая, когда войдет Совет. Это сообщение все не выходило у меня из головы. Тод несколько раз потер затылок. Он не мог усидеть на месте.