Лаура Таласса - Песнь экстаза [litres]

– Ну. – Темпер смотрит на меня в недоумении.

– Каждая бусина означает долг. – Стараясь не встречаться взглядом с подругой, я провожу кончиками пальцев по рядам бусин. – Я по уши в долгах.

На лице Темпер написано облегчение; она поудобнее устраивается на диване.

– Так заплати, у тебя же есть деньги, – советует она и снова принимается за попкорн. Потом с довольным видом щелкает пальцами. – А лучше очаруй своего кредитора, и он забудет обо всем.

Я кашляю.

– Все не так просто. На этого парня мои чары не действуют. Так что приходится платить. Поэтому меня и не было целые сутки.

Темпер снова поворачивается ко мне и, прищурившись, пристально смотрит мне в глаза.

– И что это за парень?

Я издаю нервный смешок.

– Это… хм… он, в общем, Торговец.

Молчание.

Темпер приподнимает брови.

– Погоди-ка, тот самый Торговец? Тот самый Торговец, который десять лет назад чуть не убил нашего преподавателя? Тот парень, которого подозревают в причастности к исчезновению двадцати с лишним человек? Тот, который всегда в первой десятке списка разыскиваемых преступников, потому что он постоянно проворачивает криминальные делишки?

– Это все ложь, – говорю я.

Она фыркает.

– Подруга, мы с тобой прекрасно знаем, что Торговец – бандит, а вовсе не невинная овечка.

– Он нормальный парень. – И целуется как рок-звезда.

– С какой стати ты его защищаешь? – удивляется она.

– Все сложно.

– Торговец – плохой парень , Калли. Это я тебе говорю. Я выросла в Окленде [4] – я люблю плохих парней. Но даже я не стала бы с таким связываться.

Я сижу, прикусив губу и уставившись в пол. Темпер заглядывает мне в лицо и вздыхает.

– О нет, подруга, только не говори, что он тебе нравится.

Я молчу.

– Черт! Он тебе нравится. – Она берет меня за руку. – Знаешь, я должна тебе сказать откровенно: отношения с плохими парнями всегда плохо заканчиваются.

К несчастью, я уже выяснила это на собственном опыте.

Мне удается заснуть лишь поздно ночью – слишком много мыслей безостановочно крутится в мозгу.

В конце концов, я полностью посвятила Темпер в свои отношения с Торговцем за последние восемь лет. Она уже давно подозревала, что кто-то разбил мне сердце, но не знала подробностей. Я рассказала о своей сделке с Торговцем, о загадке, которую мне предстояло разгадать, о появлении Эли в моем доме во время Священной Недели и о том, как он превратился в волка у меня на глазах и набросился на нас.

Бедняга Эли. Теперь из сверхъестественных существ его крови жажду не только я. И, честно говоря, я бы на его месте больше боялась гнева Темпер, чем моего.

На улице ветрено, стекла в окнах дрожат. Вой ветра похож на предсмертный вопль животного. Волны обрушиваются на скалы далеко внизу. Шум ветра и моря не дает мне уснуть, и когда дремота все-таки одолевает меня, завывание бури преследует меня даже в беспокойных снах.

Я слышу голоса странных детей.

«Он придет за тобой. Он заберет тебя с собой».

Дюжина детских ручонок удерживает меня на месте, пока из темноты ползет какое-то существо. Оно подползает ближе. Еще ближе.

Сквозь стон ветра я слышу слова. Ветер напевает странную бессмысленную песню.

«Фи-фай-фо-фит, здесь сирена сладко спит; фи-фай-фа-фэй, выдергаем перья ей и утащим в царство фей».

Я пытаюсь вырваться из рук детей, но у меня не получается. Обернувшись к окну, я вижу за стеклом силуэт – он чернее самой ночи.

Я куда-то плыву, волны уносят меня в открытое море.

Двери хлопают, дребезжат оконные стекла.

«Впусти меня, сирена, я дам тебе крылья, и ты сможешь летать» .

Клянусь, этот голос раздается у меня в мозгу.

«Просто открой дверь и раздвинь свои хорошенькие ножки» .

Я тяжело перевожу дух, и мой вздох разносится по пустому дому.

«Каллипсо, мы сделаем это быстро…»

На этом странный сон заканчивается, и я проваливаюсь во тьму.

Меня будят солнечные лучи, льющиеся в окно. Я протираю глаза и чувствую, как что-то щекочет мне нос. На подушку, медленно кружась, падает перышко.

Я убираю волосы с лица и смотрю на часы.

Два часа дня?

Я вовсе не собиралась спать так долго. С другой стороны, я и не спала толком; с трудом выкарабкавшись из одного кошмара, я погружалась в другой.

Я сбрасываю простыни, и в воздух поднимаются десятки мелких перьев.

Произношу про себя несколько непристойных ругательств. Только не постель.

Наверное, Эли разодрал мое стеганое одеяло. И как я вчера не заметила…

Выбираюсь из постели, взметая тучу перьев.

Ох!

Я наклоняюсь, чтобы стряхнуть их с коленей, и замечаю, что весь пол усыпан перьями из одеяла. Сотни перьев разложены рядами, подобно лучам, отходящим от кровати.

Я снова забираюсь на кровать и, вытянув шею, рассматриваю странную картину.

И когда я понимаю, что это такое, кровь стынет в жилах.

Это крыло. Рисунок из перьев изображает крыло .

Кто-то был здесь . В моем доме. В моей спальне. Кто-то ходил вокруг меня, пока я спала, и тщательно, не торопясь, раскладывал на полу сотни перьев.

Я осторожно слезаю на пол, обхожу кровать, чувствуя, как мурашки бегут по коже… Да, так оно и есть: точно такое же крыло изображено с другой стороны. Я машинально подношу руку ко рту. Сердце колотится о ребра.

Откуда взялись все эти перья?

Я отбрасываю простыни, дергаю на себя толстое одеяло – целое и невредимое.

Но простыня на резинке и матрас изодраны в клочья. Прямо на том месте, где я спала. А я совершенно точно помню, что вечером, когда я ложилась спать, все было в порядке.

Я никак не могу осознать происшедшее, весь этот ужас. И я ничего не слышала, ничего не почувствовала. Неизвестный должен был касаться меня, чтобы разорвать матрас и выпотрошить его.

Почему я не проснулась?

Я чувствую, что начинаю задыхаться, воздуха не хватает. Я машинально отступаю назад, натыкаюсь на кровать.

Я открываю рот и слышу собственный голос.

– Торговец, я хочу…

Дес возникает в комнате раньше, чем я успеваю договорить.

В первые несколько мгновений он смотрит на меня. Я вижу, что он очень рад – рад тому, что я позвала его.

А потом он замечает перья. Проклятые перья, они повсюду .

– Что здесь произошло? – Это даже не вопрос; это угроза, адресованная тому, кто побывал у меня ночью. При звуках этого голоса у меня на затылке волосы шевелятся.

– Не знаю, – качаю я головой.

Дес обходит кровать, рассматривает «рисунок». Ему почти удается сохранять видимость спокойствия, но я замечаю призрачные очертания его крыльев.

Он наклоняется к матрасу, набирает пригоршню перьев.

– Это сделали, когда ты спала?

– Да, – хрипло выговариваю я. Мне противно слышать собственный голос: это голос жалкого, запуганного существа.