Анна Клименко - Век золотых роз

– Гляди под ноги, – буркнул воин.

И, махнув рукой, окончательно растворился в плотном тумане.

Дар-Теен присел на корточки, погрузил пальцы в рыхлую почву. Первое, что он нащупал, была кость. Ийлурская скорее всего, принадлежавшая хозяину Черного Убийцы. Почтительно отложив ее в сторону, Дар-Теен продолжил поиски, он копался в земле до тех пор, пока не вытащил меч. Рукоять была выполнена в виде распахнувшей крылья летучей мыши, и зеленоватый свет играл на древних заклинательных рунах, значения которых Дар-Теену было не понять.

Дорога обратно показалась ийлуру короткой. Только что стоял над провалом – и вот уже проступили сквозь туман очертания холмов, наконец стала видна маленькая фигурка Лиэ-Нэсс. Ийлура сидела в траве, подтянув острые коленки к груди, и ждала. Дар-Теен помахал ей рукой, она вскочила на ноги и метнулась навстречу. Но затем, пробежав немного, остановилась. Дар-Теен одолел последние разделявшие их шаги, обнял Лиэ-Нэсс за плечи и прижал к себе.

– Ты нашел его.

Это был не вопрос, скорее утверждение.

Ийлур извлек из ременной петли Черного Убийцу, крутнул им, рассекая туманные плети. Зеленоватые искры пробежались по рунам и словно застыли в изумрудных глазках летучей мыши.

Лиэ-Нэсс несколько мгновений молча взирала на меч, затем взгляд больших черных глаз переместился на Дар-Теена.

– Сила этого оружия в самом деле велика, – задумчиво произнесла ийлура, – даже я ее чувствую… Но тебе нечего бояться Черного Убийцу, похоже, он признал тебя своим хозяином.

– А мне казалось, он признает хозяином всякого, кто до него доберется.

– Не думаю…

Лиэ-Нэсс осторожно коснулась пальцем клинка и тут же отдернула руку.

– На твоем месте, Дар-Теен, я бы не отдавала это оружие какому-то кочевнику.

Ийлур пожал плечами и водрузил меч обратно за спину.

– Но я обещал. К тому же не ты ли говорила, что синх по имени Элхадж должен добраться до темного Храма? А меч этот не что иное, как плата за его никчемную жизнь.

Лиэ-Нэсс только покачала головой и промолчала. Затем, еще раз окинув Дар-Теена взглядом, молвила:

– А ты стал другим. Я это чувствую… И даже не буду спрашивать, что с тобой приключилось там, у провала. Но перемена – к лучшему. Идем же, я отведу тебя к вратам, Дар-Теен. Не нужно тебе больше здесь находиться, а то захочется остаться навсегда.

И они неторопливо двинулись обратно по той же мощенной булыжником дороге, глянцево блестящей в зеленоватом лунном свете.

Шли молча. Ладошка Лиэ-Нэсс покоилась в руке Дар-Теена, и, хоть и холодной была эта рука, ийлуру не было неприятно. Наоборот, он радовался тому, что вновь, пусть и ненадолго обрел возможность побыть рядом с черноглазой ийлурой.

«Захочется остаться навсегда», – повторил он про себя, пробуя эту мысль на вкус. Взглянул на темное небо, на медленно плывущие жиденькие облака и странную луну. Холмы по обе стороны дороги выгибали спины, точно гигантские лесные кошки; в тенях чувствовалось шевеление, но не враждебное. Каждый, кто им здесь встречался, был слишком занят собственными мыслями, чтобы интересоваться чужаком.

– Нехорошее это место, – Лиэ-Нэсс будто угадала его мысли, – твое место среди живых, Дар-Теен.

– А ты не можешь вернуться со мной?

Она лишь покачала головой.

– Меня и здесь-то не должно быть. Народец кэльчу должен жить среди этих холмов, а не те, кто покинул Эртинойс после разрыва квадрата мироздания… Не печалься, Дар-Теен. Сделай то, о чем я тебя прошу, и все вернется на свои места, и все пойдет по-прежнему. А я наконец обрету покой… О, вот и вход к вратам!

Дар-Теен встрепенулся.

«Как, уже пришли?!!»

А ему-то казалось, что к провалу шагали они куда как дольше.

И, глядя на черный зев, обрамленный высохшими лозами плюща, он только крепче сжал ладошку Лиэ-Нэсс.

– Иди, – твердо сказала она, – тебе здесь не место. И помни о том, что узнал здесь.

Глаза предательски защипало.

– А ты… правда не можешь вернуться со мной? – прошептал Дар-Теен, будучи не в силах отпустить холодные пальчики.

Ийлура усмехнулась:

– Кажется, я уже говорила. Нет. Не могу. А ты уходи, Дар-Теен. Иначе голова Элхаджа будет долго коптиться над очагом степного царька.

Она с силой выдернула руку и отвернулась. Дар-Теен стоял, переминаясь с ноги на ногу. Ему все казалось, что еще можно что-то сделать, что-то исправить… Ведь неспроста же Лиэ-Нэсс встретилась ему в этом странном и страшном месте? Потом он растоптал эти пробивающиеся сквозь камень ростки надежды.

«Верно, она лучше знает, что здесь и как, – подумал Дар-Теен, – и наверняка тоже страдает, задержавшись в Эртинойсе».

– Прощай, – пробормотал он, – раз ты хочешь, я пойду.

И тут Лиэ-Нэсс обернулась. И стало ясно, что – нет, она с радостью приняла бы его в несуществующем мирке ушедших и с радостью разделила бы с ним целую вечность, но…

– Иди же, – зло процедила Лиэ-Нэсс, моргая часто-часто, словно желая высушить внезапно набежавшие слезы.

Дар-Теен взял в руки ее лицо и поцеловал в бледный лоб.

– Прощай.

А затем побрел к вратам не оборачиваясь. До него донеслись сдавленные рыдания, но Дар-Теен не останавливался, пока вновь не очутился среди тускло светящихся стен. Ему хотелось плакать, как маленькому. Боль, едва заглушённая временем, проснулась и впилась в сердце когтями, и сияющие врата расплывались перед глазами, словно в только что нарисованную картину щедро плеснули воды.

Потом снова было мгновение, когда Дар-Теен перестал ощущать пол под ногами и кромешная тьма была вокруг. Продвигаясь на ощупь, ийлур все-таки добрался до ступеней, ведущих наверх, ухитрился сам нащупать рычаг и открыть лаз.

На него взглянуло предрассветное небо и равнодушно завернулось в облачную вуаль. Каменный Хинкатапи глубокомысленно взирал куда-то поверх головы Дар-Теена и наверняка думал о вечности.

Ийлур огляделся. У подножия холма ожидала пара щеров. Неподалеку у костра сидел кочевник и что-то варил в маленьком котелке.

…Потом пошел снег. Не такой, к которому Дар-Теен привык в землях Северного Берега, а редкие снежинки. Они падали белыми звездами и тут же таяли, потому что в степях теплее, чем у моря Холодов, да и зима катилась на убыль.

Кочевник по-прежнему ехал чуть впереди, понукая щера и не ленясь стучать по зеленым бокам жесткими каблуками. Он был так же неразговорчив, как и раньше, но временами Дар-Теен ловил на себе его взгляд, исполненный уважения и любопытства. Наверное, кочевнику хотелось еще и подержать в руках древний меч, рукоять которого с распростертыми крыльями мыши красноречиво выглядывала из-за плеча, но гордость брала свое – и сын Ничейных степей ограничивался только взглядами.

Только когда показались из-за холма аккуратные зеленые пирамидки стойбища, кочевник придержал щера и обернулся к Дар-Теену. В черных глазах-щелках мелькнула неясная тревога.