Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

– Вор блюд гефлюсст им де хелп лишт'ет [8], – тихо сказала эльфка.

Хирурга не первый раз принимали за полукровку благодаря его внешности, хотя ни темных, да и никаких других эльфов среди предков Поджера не было. «А вот ты, пожалуй, да», – думал хирург, глядя в зеленые глаза ночной гостьи. У чистокровных темных эльфов зрачки были кошачьи, вертикальные, а у этой эльфки – круглые, человеческие.

– И'нне хаффлинг [9], – ответил Поджер.

– Но ты же понимаешь наш язык, – сказала эльфка, от растерянности перейдя на мандречь.

– Я учился в Келенборносте, – сообщил Поджер.

В глазах эльфки мелькнуло уважение. В Келенборносте, пограничном городе Лихого Леса, находилась самая старая и самая уважаемая в Мандре медицинская школа – Храм Красной Змеи.

– Помоги нам, человек, – сказала она.

Кровь ударила Поджеру в голову. Он ощутил короткое покалывание в висках.

– А почему я должен помочь тебе? – спросил хирург и продолжал, все повышая голос: – Кто-то из вас поранился, сдерживая волну, которую поднял ваш соплеменник... А сколько людей погибло? И им уже никто не поможет! А все из-за страшной эльфийской игрушки, Эрустима вашего проклятого! Лайтонд бредил жезлом, и ему было все равно, сколько людей и сидхов надо погубить для того, чтобы завладеть им! А почему мне теперь должно быть не все равно, скажи мне?

Поджер остановился, задыхаясь и с ужасом чувствуя, что сейчас заплачет. Эльфка убедилась, что он закончил, и тихо произнесла.

– Эрустим создала Разрушительница, мандреченка. Вы подобны одаренным, но безумным детям, которые создают ужасные игрушки. Игрушки, которые надо отобрать у вас для вашей же пользы, пока вы не погубили себя... Что же, извини. Я думала, что клятва, которую ты дал в Келенборносте, для тебя не пустой звук. Но я забыла, что у вас – у единственного народа в обитаемом мире – существует бог, который учит нарушать клятву, когда она становится неудобна!

Из приемного покоя выглянула Марина. Увидев ведьму, эльфка попятилась и подняла руки в защитном жесте. Ведьма тоже вскинула руки.

– Не трогай ее, – через плечо сказал хирург Марине.

– Как скажете, – отвечала боевая ведьма.

Звено Марины и заспанные ведьмы тройки Зарины вышли на крыльцо.

– Мы улетаем. Еще раз благодарим за помощь.

С аллеи ведьмы взлететь не могли, мешали густые ветви лип. Небесным воительницам пришлось выйти за ворота. Поджер проводил взглядом темные силуэты, поднимающиеся в небо. У хирурга снова комок подкатил к горлу. «Я ведь знал, что раньше или позже все кончится именно так, – думал Поджер, пытаясь справиться с собой. – Почему же мне так больно?»

Когда он снова посмотрел на дорожку, эльфки там уже не было. Хирург вздохнул, спустился со ступенек и пробрался сквозь кусты. Три смутные фигуры расположились у ближайшей липы. Поджер подошел ближе, увидел спину эльфки и через ее плечо – лицо лежащего сидха, которое от скул до подбородка скрывала разбойничья маска. Еще один сидх сидел рядом. Поджер заметил, что у мужчины нет левой руки до самого плеча. Хирурга пробил холодный пот. Если бы не чары, сидх уже умер бы от потери крови.

– Хоть бинтов дай, – произнес однорукий.

Его голос показался Поджеру знакомым.

– Немедленно в приемный покой, – сказал хирург. – Вы не принесли с собой руку? Еще можно пришить...

Однорукий хрипло рассмеялся.

– Что ж ты не пришил, когда еще можно было? – спросил он.

– Так это ты, Ульрик, – пробормотал Поджер.

Глава Чистильщиков настояла, чтобы после экзекуции Ульрика поместили в мандреченский госпиталь. Княгиня сообщила, что известны случаи, когда эльфийские маги приращивают отрубленную конечность назад, и по закону даже ничего сделать нельзя – ведь приговор был приведен в исполнение.

Эльфка буркнула не оборачиваясь:

– Да что ты с ним разговариваешь...

Хирург снова взглянул на лежащего. Теперь он понял, что на лице сидха вовсе не разбойничья маска, а повязка, охватывающая виски, скулы и подбородок, как если бы у него болели зубы. Ткань побурела от крови. Поджер покосился на обнаженную руку эльфки. Стало ясно, каким образом женщина лишилась рукава. Сидха чем-то от души приложили по лицу, серпом или даже топором.

– Если вам нужна моя помощь, поторопитесь, – сказал Поджер сухо. – Сейчас сюда прибудут еще раненые...

Он повернулся и пошел к госпиталю. Затрещали мокрые ветки – сидхи последовали за хирургом. Поджер толкнул дверь и увидел Энея, лежащего на полу посреди приемного покоя. Рядом с Марваком на коленях стоял барон Ревенский и хлопал хирурга по щекам.

– Что с ним? – спросил Поджер.

– Не знаю, – ответил Владислав растерянно. – Мы попрощались с ведьмами, он закатил глаза, захрипел и упал...

Эней невнятно застонал, выругался и сел.

– Приятная новость, – произнес он, потирая виски. – Карина и Светлана живы.

Поджер почувствовал острое, почти невыносимое облегчение. Он увидел, как губы барона беззвучно зашевелились, – Владислав тоже возносил хвалу богам.

– Ведьмы успели покинуть замок, с ними Верховный маг Фейре, в очень тяжелом состоянии, – продолжал Эней. – Карина не смогла оседлать метлу, ее несут, но физически она не пострадала, как я понял... А упал я потому, что тут вторая телепатемма наложилась. Сидх с КПП передал, что князь Иван ранен. Сотрясение мозга и, по-моему, что-то с рукой... Они тоже скоро будут здесь.

– Сам сотрясение мозга с этими телепатеммами не заработай смотри, – проворчал Поджер.

– Теперь ты в порядке? – спросил Владислав.

Эней кивнул, и они с бароном поднялись на ноги.

– А вот и первые пострадавшие, – сказал Марвак, глядя на вошедших эльфов.

– Я возьму их, а вы с бароном готовьтесь к прибытию следующих, – произнес Поджер и добавил, обращаясь к раненому. – Пойдемте в перевязочную, я осмотрю вас.

В перевязочной хирург прошел к шкафчику с инструментом, а раненому указал на кушетку у стены.

– Мне надо промыть рану, откройте лицо, – приказал хирург и отодвинул пачку застиранных бинтов. Коробка со стерильными тампонами, насколько он помнил, стояла в самой глубине шкафа. Поджер услышал, как раненый резко и сильно выдохнул, а затем раздался голос эльфки:

– Коммдан, Марфор. И хелп ди [10].

Поджер обернулся и увидел, что сидхи уже в перевязочной. Раненый полулежал на кушетке, по лицу его текла кровь. Сидх, видимо, неудачно дернул, когда начал разматывать повязку и часть кровавой корки оторвалась вместе с тканью. Эльфка сидела на корточках рядом с ним и осторожно отлепляла ткань от раны. Глаза Марфора лихорадочно блестели из-под бурой корки, он прерывисто дышал. Ульрик держал Марфора за руку.

– Ну чего ты, – ободряюще произнес однорукий столяр. – В тот раз, наверно, больнее было...