Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

– Есть.

Первый дом, разрушенный полностью, попался Мите и его спутникам, когда княжич собрал уже добрую половину сидхов. Маг держал здание до последнего, но напором воды вырвало фундамент, и дом рухнул. От сидха осталась только кисть, торчащая из-под расколовшейся балки. Безукоризненный маникюр, в котором сочетался лак двух цветов, говорил о том, что здесь стояла эльфка. Бледные пальцы были сплетены в сложном жесте. Волшебница билась до конца.

– Кто-то из ваших погиб, – заметил Рахман, обращаясь к сидхам. – Будете извлекать тело?

– Здесь мы уже ничем не можем помочь, – ответил за всех сидх, сидевший на повозке сразу за княжичем. Кажется, Тиандрил.

Митя слышал его голос как сквозь туман. Княжич не мог отвести взгляда от крохотного изумруда на ногте указательного пальца, указывающего в небо.

– Впереди нас ждут те, кому мы еще можем помочь, и это твои подданные, княжич, – почтительно добавил Тиандрил. – Если вы не против, мы заберем тело потом.

Рахман тронул Митю за плечо. Княжич хлестнул лошадь, и подвода двинулась дальше. Иван оказался прав – среди сидхов было только двое легкораненых, а вот изуродованных мандречен, не поверивших в серьезность происходящего и оставшихся в своих домах, на подводе лежало уже восемь человек. Экен услышал, что княжич что-то бормочет, и наклонился к нему.

– Почему, – повторял Митя. – Почему...

– О чем ты говоришь, княжич? – спросил Рахман.

– Почему она не ушла? – глухо спросил Митя. – Дом рухнул не сразу, она могла успеть...

Некоторое время Рахман молчал. Было слышно только, как цокают подковы по булыжной мостовой. Душераздирающе застонал раненый.

– Если бы эльфка ушла, разомкнулась бы линия передачи магической силы, княжич, – сказал экен. – Волна обрушилась бы на берег, на город... И волшебница осталась. Она держала цепь.

– Сидхи... – произнес раненый с ненавистью. – Пришли, с-ссуу-кии... Все разнесли, сволочи...

Митя обернулся так резко, что Тиандрил вздрогнул. Свистнул хлыст. Мандречен вскрикнул.

– Да что за дела... – начал раненый.

И тогда княжич ударил его снова. Раненый схватился за лицо. Из-под пальцев его текла кровь.

Эльфы молчали. Негромко цокали подковы по набережной Зеленого мыса. Самый красивый бульвар Рабина был завален водорослями, рыбой и прочим морским хламом.

Врачи и ведьмы стояли у ограды госпитального парка и наблюдали за битвой в замке. Михей увязался за взрослыми, Марина взяла мальчика к себе под плащ, чтоб он не простудился под дождем. Ведьмы обменивались малопонятными комментариями.

– Теперь если только «на выверт», – сказала Инна, когда замок начал осыпаться в залив.

Марина покачала головой.

– Не думаю, – возразила звеньевая. – Огонь ушел в подземелья, слишком велика встречная тяга...

Владислав нервно прохаживался вдоль ограды туда-сюда, бросая короткие взгляды на пылающий замок. Надежда барона увидеть на фоне пламени четыре фигуры на метлах таяла с каждой секундой, как снег под весенним дождем. Поджер тоже чувствовал себя не лучшим образом, но пока еще держал себя в руках.

– Ну зачем, зачем она пошла туда, – пробормотал хирург себе под нос.

Владислав, однако, услышал Поджера.

– Князь ее не пускал, – сказал барон. – Но Светлана вырвалась, чуть ли не силой... Мы не смогли ее удержать.

Поджер давно был знаком с бароном, но каждый раз благородство и стойкость Владислава изумляли его ученика. Владислав пытался успокоить его, чуть ли не извинялся, хотя сам чуть с ума не сходил от беспокойства за свою подругу.

– Я не о Свете, – произнес Поджер неохотно. – Карина вытащила ее во время бойни в Мир Минасе. Но Карина-то зачем осталась в замке?

– Света сказала, что Карина пошла за магом, который их нанял, – дрогнувшим голосом ответил барон.

Поджер покачал головой.

– Похвальная верность работодателю, – заметил Эней. – Но ведьмы, которых я встречал, были более практичны.

– Смотрите, смотрите! – возбужденно закричал Михей. – Водяной столб! Это сидхи сделали, отвели воду от нас, да?

– Да, – кивнула Марина. – Это они расстарались...

Водяная гора разбилась о гору каменную, наступила тишина. Врачи смотрели на голую, блестящую в лунных лучах вершину Круки. Поджер только сейчас обратил внимание, что дождь кончился. Ждать больше было нечего. То есть некого. Поджер ощутил холодную пустоту в груди. «Полюбишь ведьму – наплачешься», – вспомнилась хирургу фронтовая поговорка Поджер взглянул на Владислава. Лицо того искажала мука, губы барона дрожали.

Эней сплюнул.

– Ну, сейчас начнется, – сказал он. – Понабегут увечные...

– Пойдемте, – сказал Поджер с усилием. – Чистые халаты у Адрианы возьмем...

– Пожалуй, полетим и мы, – сказала Марина. Звеньевая с трудом сдерживалась, чтобы ничем не выдать своего ликования. – Ждать нам больше некого, а места в палатах сейчас понадобятся.

Эней открыл ворота. С висевшей над проходом эмблемы госпиталя, креста и полумесяца из перевитых стальных прутьев, посыпались холодные капли. Михею вдруг пришло в голову, что мать могла уже вернуться из морга, не найти его и очень рассердиться. Мальчик вприпрыжку бросился к приемному покою, разбрызгивая воду из луж босыми пятками. Ведьмы и хирурги тоже двинулись по аллее. Налетел ветер, горький, пахнущий дымом, смешался с терпким запахом цветов боярышника. Под влиянием магии, которой воздух насытился сильнее, чем влагой, цветы на кустах раскрылись и казались Поджеру зияющими ранами. Почти у самого входа в отделение были прикопаны два помятых куста герани, которые показались хирургу очень знакомыми. Но он привык их видеть в приемном покое. Поджер задумчиво посмотрел на цветы.

– Фаут [6], – вдруг услышал он. – Штай... Штай, вор Гатт [7]...

Пока врачи и ведьмы стояли около ворот, мимо них никто не проходил. Темные эльфы не стали изменять своим партизанским привычкам и пришли с черного хода – еще одни ворота на территорию госпиталя находились за моргом. А Поджер и не знал, что уроженцы Лихого Леса живут в Рабине и так хорошо знают все входы и выходы на человеческой половине города.

Хирург остановился на ступеньках, пропуская остальных.

– Ты идешь? – спросил Эней, придерживая дверь.

Поджер отрицательно покачал головой.

– Хочу побыть тут немного, – сказал хирург.

Дверь приемного покоя захлопнулась. Поджер выжидательно посмотрел на боярышник.

Кусты рядом с геранью зашевелились. Врач нахмурился. Ему не хотелось, чтобы ночной гость раздавил многострадальные цветы. Эльф оказался достаточно ловок и выбрался на дорожку, не повредив герань. Пришелец вступил в освещенный круг перед дверью госпиталя. Поджер увидел, что это эльфка с черными, коротко обрезанными волосами. Серебряная вышивка тихо мерцала на ее синем платье, а левый рукав был оторван по самое плечо. На груди гостьи висел массивный серебряный кулон.