Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

Парни, молодые люди и эльфы, совершали набеги на хоровод. Традиция требовала похищения черноклена. Священное дерево предстояло отнести к реке, где волхв должен был освятить «марину», разломать черноклен на кусочки и раздать всем желающим. Считалось, что частицы «марины» обеспечивают не только богатый урожай, но и помогают женщинам избавиться от бесплодия. Для этого нужно было произнести нужное заклинание и бросить остатки черноклена в воду. Но мужчины не торопились отбить «марину». Вместо священного дерева парни вытаскивали из хоровода самих девушек и тащили их в ближайшие кусты, где, очевидно, боролись с женским бесплодием более земным способом.

Шенвэль с досадой подумал о том, что нога ноет уже невыносимо, а ему еще придется пробираться через всю шумящую пьяную толпу. Телепортироваться было бы гораздо проще, но вспышка привлекла бы внимание.

А как раз этого эльф стремился избежать.

Вскоре смеющуюся и отбивающуюся Марину утащил княжеский маг. Пройдя еще два круга в хороводе, Карина заметила недалеко от священного черноклена фигуру в плаще. В бликах от Купальца плащ переливался всеми цветами радуги. Ведьма ослабила руку. Ваниэль посмотрела на ведьму озадаченно. Карина наклонилась к острому уху эльфки и прокричала:

– Тот мужчина в тергалевом плаще – мой жених! Он уже старый, если ты будешь держать меня по-настоящему, он не сможет меня отбить!

– Если окажется, что твой старик перебрал вина, – прокричала Ваниэль в ответ, – возвращайся! Я тебе такое сделаю, о чем твой дружок даже не слышал!

Карину предложение эльфки удивило меньше, чем могла ожидать Ваниэль. Солдаты из армии мандречен, хоть раз видевшие ведьм в битве, испытывали перед небесными воительницами ужас, близкий к суеверному, и вольностей себе не позволяли, а жить без любви и ласки очень сложно. Карина завела руку за спину эльфки. Когда ладонь ведьмы коснулась основания шеи Ваниэль, глаза эльфийской лучницы затуманились. Ваниэль наклонилась, ища губы ведьмы, и Карина повернула голову ей навстречу. Ведьма и эльфка расцеловались взасос. Владислав не одобрил бы такое ее поведение, но сейчас между ним и Кариной находился разнаряженный черноклен, и барон вряд ли их видел. Но вот хоровод вынес Карину прямо на Владислава. Как и ожидала ведьма, он без всякого разбега бросился в круг, обхватил ее и потащил. Карина разжала руки и стала, смеясь, колотить его по спине. Удачливый похититель поставил ее на землю.

– Пойдем, прыгнем через костер! – прокричала Карина сквозь грохот музыки.

Пара, не разжавшая руки над пламенем, согласно поверью, должна была пожениться в этом году. Купалец заметно прогорел, но огонь все еще полыхал выше человеческого роста. Карина, как и любая ведьма, могла поднять на эту высоту и себя, и барона. Владислав не спросил ведьму, где она провела ночь и большую часть дня, но если бы он сейчас отказался прыгать вместе с Кариной, по крайней мере, стало бы ясно, что он все еще сердится. Возможно, момент был не совсем подходящий, но завтра крыло «Змей» покидало Рабин. Карина хотела знать, намерен ли Владислав в этом году заключить новый брак или пока собирается насладиться всеми прелестями доли вдовца. Ведь после совместной жизни с Розалией барон, скорее всего, испытывал ужас при мысли о новых брачных узах.

Но Владислав кивнул, взял Карину под руку и повел приятно удивленную ведьму к Купальцу.

За праздничными столами Марфор, Ульрик и Ваниэль сначала сидели вместе. Потом внимание Марфора привлекла молчаливая симпатичная мандреченка, сидевшая рядом с ним. Мандреченка назвалась Дарой, но эта невинная уловка не обманула эльфа. Как ни старались жрецы Ящера, всю Чи убитых ведьмой эльфов они из ее ауры убрать не смогли. Когда эльф снова огляделся, Ульрик уже куда-то исчез, а рядом с Ваниэль обнаружился Поджер. Эльфка и хирург разговаривали о Келенборносте – Поджер, оказывается, там учился. Разговор плавно перешел на сам Лихой Лес, на нравы и повадки его обитателей – гигантских пауков и гоблинов, конечно, а не темных эльфов. Марфор тоже вставил пару слов. «Что стало с этим миром, Ваниэль? – телепатировал эльф. – Разве могли мы подумать, что когда-нибудь будем запросто сидеть между мандреченским военным врачом и боевой ведьмой, выпивать, закусывать и обсуждать приемы охоты на гигантских пауков?» Эльфка как раз встала, чтобы налить себе из кувшина. Ваниэль хорошо уловила интонацию – Марфор пародировал ее риторический вопрос в ту ночь, когда они лежали, обнявшись, на узкой койке и смотрели на черного дракона, вычеканенного на лике Ифиль. Эльфка прыснула от смеха и убежала с какой-то мандреченкой водить хоровод к «марине». Марфор же почувствовал необходимость прогуляться до ближайших кустов. Поджер вызвался составить ему компанию. Эльфа это предложение безмерно обрадовало – Марфор раньше никогда не бывал на человеческой половине Рабина и боялся заблудиться с пьяных глаз. Эльф и человек, поддерживая друг друга, направились к лесу.

– Далеко не пойдем, – сказал Марфор, обворожительно улыбнулся хирургу и спросил: – Или?...

Хирург тоже не в первый раз сталкивался с нравами Детей Старшей Расы.

– Прекрати, Марфор, – ответил он резче, чем хотел. – А то я вообще с тобой не пойду.

Эльф успокаивающе развел руки:

– Понял, все, забудем о моем безобразном предложении.

Поджер и Марфор спугнули несколько парочек, прежде чем нашли укромное местечко. Впрочем, далеко от поляны они не отошли. По крайней мере, слова песни, которую исполнял старый гусляр, еще можно было разобрать.

– Тебе правда нравятся мужчины? – спросил Поджер.

Марфор сморщился, как будто раскусил что-то кислое, и энергично потряс головой.

– Просто, когда я был молод, я за деньги делал все, – сказал эльф, расстегивая штаны. – А ты похож на...

– Твоего главного клиента, – сказал Поджер мрачно. – Но я – не он. Все, хватит об этом.

От коры дерева, около которого они остановились, в разные стороны полетели брызги. Марфор с наслаждением чувствовал, как у него проясняется в голове. Он прислушался. Баллада, которую музыкант заявил как «Кровь и пламя», произведение непревзойденного Бояна, посвященное бунту Танцоров Смерти», сразу показалась эльфу смутно знакомой. Марфор услышал сложную руладу и узнал вступление ко второй части классической оперы «Унголиант и Падение Священных Древ». «Боян, похоже, учился в Линдалмаре», – иронически подумал эльф.

– Лучше скажи, во сколько темным эльфам обошлась смерть гросайдечей, – попросил хирург.

– В двести пятьдесят золотых далеров, – рассеянно ответил Марфор, заправляя рубаху в штаны. – Двадцать далеров – это стандартная цена за одну голову, я ее увеличил в два с половиной раза, учитывая важность заказа, плюс десятка за риск. Пятьдесят далеров за одну гросайдеч, а их там было четыре, ну и пятьдесят далеров за конфиденциальность...