Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

– А вы дома не могли бы поговорить? – спросил однорукий столяр.

– Ты так его любишь, – продолжал Марфор. – Но за что? Я его тоже знаю. Он холоден, как черный лед, и для достижения своей цели пойдет не то что по головам – по трупам.

– Кто бы говорил, – вспылила Ваниэль. – Эльф, который за деньги делал все! Все! До тех пор, пока...

Марфор почувствовал, как горячие тиски стиснули его запястье – Ульрик схватил его за руку. А эльф даже не заметил, что складывает пальцы для удара. Ваниэль была сильной волшебницей, но Марфор обрушил бы на нее не только свою Чи, но и всю магическую мощь своего Синергиста, и исход был бы печален – на дороге появилась бы глубокая яма с черными, жирными краями. Дружинник тоже остановился. Пламя факела заплясало – то ли от налетевшего с реки ветра, то ли у воина при одной мысли о том, что ему придется присутствовать при схватке магов, задрожали руки. По лицу дружинника ясно читалось, что если бы он не опасался засевших в кустах Чистильщиков, то только бы эльфы его и видели.

– Пока кое-кто не промыл этому эльфу мозги, – очень холодно сказал Ульрик. – И не заставил его работать бесплатно, о, извини, за идею – за «индивидуальный террор»!

– Да пошли вы! – мокрым от слез голосом крикнула Ваниэль и убежала вперед.

– Спасибо, Ульрик, – сказал Марфор. Он уже не чувствовал кисти. – Будь добр, отпусти меня...

Ульрик разжал руку. Марфор принялся массировать запястье.

– Ты зря так о нем думаешь, – сказал однорукий столяр хмуро. – Ревность застилает тебе глаза. Ну сам прикинь, Марфор. Ведь если бы он этого хотел, ему достаточно было нанять одну мандреченскую ведьму и спуститься в замок за Эрустимом. Одну! А он все это время жил здесь, ждал, и надеялся, что дракон не придет, и он всю жизнь проведет вот так – моим помощником...

– Наверно, ты прав, – сказал Марфор.

Эльфы двинулись дальше. Дружинник пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, но весьма энергичное и последовал за ними. Когда до ладьи оставалось шагов десять, Марфор задумчиво усмехнулся и сказал:

– Знаешь, Ульрик, есть вещи, которые можно делать и которые делать нельзя. И некоторые эльфы от рождения чувствуют, чего делать нельзя, а некоторые – нет. Вот ты понимаешь, а я не понимал, например. И Лайтонд, судя по всему, тоже не чувствует этого... И раньше или позже боги посылают таким, как мы с Лайтондом, что-то... какое-то событие, какой-то знак. Обычно это очень большая боль. И тогда...

– Если ты про эту мандреченскую ведьму, то я уже понял, – сказал Ульрик мрачно. – Но боль – болью, главное, остался бы он в живых!

Марфор пожал плечами:

– А это только от него теперь зависит.

– Марфор! – закричал Лакгаэр с ладьи. – Ульрик! Ну что такое, вечно вы последние! Сколько можно ждать! Или вы хотите остаться?

До мостков, около которых уже остались только воины князя Ивана с факелами, было рукой подать. Эльфы чуть ускорили шаг. Сопровождавший их воин покосился на черные кусты, спускавшиеся к самой воде.

Ингвар – а это был он – не обладал магическим даром.

Но воин был готов отдать свою руку на отсечение, что в кустах кто-то есть.

Лакгаэр смотрел, как Шенвэль жадно пьет.

– Да, так все и было, – сказал старый эльф. – Что ты теперь думаешь делать с Эрустимом?

Кубок выскользнул из пальцев Шенвэля и гулко ударился о столешницу. Ножка кубка откололась и покатилась по столу, словно крохотное колесо. На скатерти расползлось мокрое пятно. Шенвэль поднял голову и посмотрел на главу Нолдокора. Старый эльф отшатнулся. Лакгаэру доводилось видеть Морул Кера в человеческом облике, и на миг ему показалось, что с другого конца стола на него глянул бывший повелитель Мандры.

Шенвэль прикрыл глаза веками.

– Когда ты догадался, что жезл у меня? – спросил Верховный маг.

– Когда Иван пригласил нас на праздник, – ответил старый эльф.

От намокшей скатерти повалил пар – Шенвэль сушил ее заклинанием.

– Я еще не решил, как поступлю с жезлом, – сказал Верховный маг Фейре, когда пар рассеялся. – Всю жизнь я гонялся за этой проклятой палкой. Марфор очень тонко почувствовал ситуацию, надо отдать ему должное. Я смеялся над законами людей и эльфов, я предавал узы дружбы, я перешагнул через любовь, верность и честь на пути к Эрустиму. И вот жезл у меня. Я получил и боль, равной которой не испытывал никогда в жизни, а я ведь пятьдесят лет провел в воспитательном лагере. А на горизонте уже мелькают крылья Ящера, спешащего за мной...

– Я бы на твоем месте не принимал слова Марфора так близко к сердцу, – заметил Лакгаэр. – Кто он такой, Марфор этот? Раньше он носил другое имя – Тирисснахтэт. И знаешь, как он его получил?

Шенвэль отрицательно покачал головой:

– Нет, такой истории я не слышал. Только, если можно, покороче, ладно, Лакгаэр? Я очень хочу спать.

– Некоторых людей в Старгороде-на-Тириссе, лет примерно сто тому назад, очень не устраивал их князь, – начал рассказывать глава Нолдокора. – А тот, старый параноик, такую охрану себе завел, что ни один наемный убийца даже и не брался за этот заказ. А Марфор согласился. Он засел в Тириссе, неподалеку от общественной купальни. Прямо в реке – он ведь маг Воды и может черпать Чи прямо из нее. Сколько он там просидел, никто не знает, но только вот проезжавшему мимо князю вдруг захотелось искупаться. Прямо до изнеможения. Маг просканировал реку, но ничего не обнаружил.

– Как же княжеский маг не заметил вибраций от металла? – удивился Шенвэль, уже примерно догадавшись, чем закончится история. – Хорош маг, ничего не скажешь...

– Не было у Марфора с собой никакого оружия, – отмахнулся старый эльф. – И когда князь вошел в реку... примерно по пояс... Марфор подполз к нему по дну и...

Шенвэль расхохотался.

– Старый сморчок даже полностью окунуться не успел, а вся река уже была алой от его крови. Спасти его не смогли, – усмехаясь, закончил Лакгаэр и посерьезнел. – И Марфор будет рассуждать о поступках Верховного мага Фейре? Брось, забудь. Улетайте в Фейре вместе с Кариной. Там вас не достанут ни Чистильщики, ни сам Ящер. Какая разница, откуда править Мандрой? А если верить твоему рассказу, наши страны объединятся прямо-таки на днях...

– Ты не понимаешь. Я не хочу владеть этим миром. Это же такая головная боль, – сказал Верховный маг Фейре. – Я хотел исправить то, что сделали мои родители, уничтожить этот проклятый жезл. Но я очень устал, Лакгаэр. Я хотел бы вернуться домой, сидеть на балконе вместе с Кариной и смотреть, как вспыхивают в небе цветы звезд. Но мне, видимо, этого не суждено. Как только жезл будет уничтожен, Карина бросит меня. Да и потом, если Эрустим будет вывезен из Черногории, Ивана казнят. А я больше не хочу шагать по трупам тех, кто имел несчастье оказаться на моем пути... Я дождусь Змея Горыныча, и, так или иначе, все будет кончено. Эрустим окажется у Карины. Я, перед тем как спуститься в Подземный мир, все-таки постараюсь вытащить из жезла мертвую силу. Так что мы с Кариной останемся здесь. Ты не против?