Дмитрий Воронин - Наследник Атлантиды

— Это и в самом деле так важно? — прошептал старик.

— Да.

— Для вас, Джерри?

Ярослав пожал плечами.

— А если я скажу, что это важно и для вас? Для вас, для Америки, для России... для всего мира. Поверите, дон Вальцоне?

— Тут дело не в вере, Вирм. Не в ней... я ведь знаю, ты сейчас не мне, ты себе на горло наступаешь, Вирм. Настоящий коп всегда остается копом — а ты был из них, из настоящих. Я много перевидал таких, как ты. Не скрою, нам более нужны другие — те, кто возьмет деньги, кто закроет глаза, кто не станет ставить закон превыше разума. Они понятны, они предсказуемы. Каждому из них нетрудно определить цену — и цена эта будет не слишком высокой. Без таких, как они, все Семьи, вместе взятые, не смогли бы достичь того положения, какое мы занимаем в вашем обществе сейчас. Но я тебе вот что скажу... и имей в виду, Вирм, скажу я это только тебе. Я прожил в этой стране много лет. Я не люблю ее — кто в здравом уме будет любить Америку? Но я ее уважаю. И понимаю, что для страны — не для меня, Вирм, не для моего дела, а для страны — куда нужнее такие копы, каким был ты.

Он взял чашку уже остывшего кофе, выпил ее мелкими глотками. Щелкнул тяжелой золотой зажигалкой, несколько мгновений смотрел на пляшущий огонек, затем поднес к нему обрывок доллара. Вспыхнувший листок неспешно положил в пепельницу, дождался, пока тот превратится в кучку золы, и только потом продолжил:

— Да, так вот, я понимаю, Вирм, что явиться ко мне за помощью ты мог только в одном-единственном случае. Если другого выхода у тебя не будет. И когда пятнадцать лет назад я отдал тебе доллар, я понимал, что скорее всего никогда больше не увижу эту бумажку. Но знал и другое... если увижу, значит, это не окажется простым делом. Я не буду спрашивать тебя, чем помешали тебе эти люди. Если полицейский Джерри Вирм считает, что они должны умереть — пусть так и будет. Я дам тебе моих парней. Прости, но дам шестерок... зато много. Понимаю, поведешь их на убой. Дам лучшего своего человека — Антонио. Если сможешь, сделай так, чтобы он уцелел... он очень дорог мне, и без него у Семьи могут быть сложности... ведь мы ослабнем, пусть и ненадолго. Дам оружие. Хорошее армейское оружие. Не думаю, что тебя заинтересует его происхождение... Когда ты намерен провести эту... операцию?

— Лучше всего завтра.

Старик подумал, затем покачал головой.

— Нет, с людьми проще, но тяжелого вооружения под руками нет, его потребуется доставить. Послезавтра — так будет вернее. На эти дни Антонио приставит к тебе охрану. Не спорь, так будет лучше. Я не хочу, чтобы кто-то исполнил старый контракт, а ты, хоть бы и с того света, обвинил бы Сержио Вальцоне в нарушении обязательств. Да и еще... на этот вопрос ты должен ответить. Кто те люди?

— Они... — Ярослав замялся, не зная, что и сказать.

Дон Вальцоне поморщился.

— Нет, я имею в виду, где они сейчас. Мои мальчики проследят, чтобы они там и остались.

— Вилла неподалеку от Лансинга. Это город...

— Я знаю. Ладно... надеюсь, Вирм, мы больше не увидимся. Я не думаю, что нарушаю принципы, принятые в Семье. Я не сотрудничаю с полицией... ведь так? Информация о предстоящих событиях не должна стать известной полиции, верно? Это целиком твоя операция и целиком твоя ответственность. И помощь я оказываю лично тебе. А теперь прощай, Вирм. И... и пусть тебе сопутствует удача.

Антонио появился в мотеле под вечер. Он был сух и официален — совершенно очевидно, приказы хозяина пришлись ему не по душе, но спорить с полученными распоряжениями он не посмел и, как и положено хорошему слуге, даже неприятные обязанности старался выполнить безукоризненно.

А большего от него и не требовалось... уж чего-чего, а любви или хотя бы симпатии от мафиози и наверняка убийцы Вирм не ждал.

К этому времени Ярослав уже рассказал товарищам о заключенном договоре. Нельзя сказать, что известие это было принято на «ура». Сергей, как человек, непосредственно связанный как раз с борьбой с преступностью, в том числе организованной, был мрачен. Идея принимать помощь от мафии ему претила — пусть и не российская она, но все же преступность. И этот альянс, с его точки зрения, в высшей степени дурно пах. Зобов оказался менее щепетилен — быть может, потому, что за свою немыслимо долгую жизнь успел побывать со всех сторон всех мыслимых баррикад. О своем прошлом он говорить не любил, но по случайно оброненным обрывкам фраз можно было сделать вывод, что нынешний московский пенсионер далеко не всегда был белым и пушистым.

— Дон Вальцоне предлагает вам перебраться на одну из его загородных вилл.

— Зачем? — удивился Ярослав.

— Там вы будете в относительной, — последнее слово Каррере демонстративно подчеркнул, словно предупреждая, — безопасности. К тому же туда проще доставить оружие. Меньше посторонних глаз. И буду признателен, если вы уточните, что именно вам понадобится.

— Я не знаю, что именно нам будет противостоять... — пожал плечами Вирм. — Вполне вероятно, что в распоряжении... противников имеется бронетехника. Еще неплохо было бы иметь в команде пару снайперов.

— Сделаем, — кивнул Каррере. — Стингеры?

— Не повредит, — серьезно ответил Ярослав. — Знакомьтесь, Антонио... ведь я могу называть вас по имени?

— Как вам будет угодно, — хмыкнул итальянец.

— Благодарю... так вот, Антонио, это мои друзья. Герман и Сергей.

— Сьергьей... — попытался выговорить Каррере и вдруг совершенно неожиданно расплылся в улыбке: — О, рюсски?

— Ну, допустим, русский, — ответил Бурун. — И что?

— Рюсски! — просиял Антонио. — Йа уважай рюсски! Хороший солдэ... сольдат!

Произношение у него было ужасное, но это вполне искупалось отчего-то проснувшимся искренним расположением. И отчаянным желанием поговорить с гостем на языке очень сильно пьяного Пушкина. А когда Ярослав пояснил, втайне испытывая чувство злорадства, что Сергей — русский полицейский, это почему-то еще больше растрогало Каррере.

— Юнайтед Стэйтс не любить рюсски! — сообщил он, тряся руку Сергея. — Считать — рюсски есть эвил... злой... итальяно любить рюсски! Рюсски коп — харашо!

— Чего это он? — недоуменно поинтересовался Сергей у Верменича.

Тот лишь пожал плечами.

— А я откуда знаю? Думаю, что представление о русских они составляют по русской мафии.

По крайней мере последнее слово Каррере понял прекрасно.

— Но! Рюсски мафия — не харашо! Вери бэд... ошень пльохо! Не сльюшать наши законы... как этьо по рюсски... бьеспредьел! Рюсски коп — отлишно! Рюсски мафия — маст дай!

— Это ты верно сказал, — криво усмехнулся Сергей.

— А ваш друг, — Антонио снова перешел на английский, видимо, исчерпав словарный запас, — он немец?

— Нет, он тоже русский.

Разумеется, в этом ответе правды было всего ничего. Но лучше уж так, чем попытаться объяснить Каррере то, что его, во-первых, совершенно не касалось, и, во-вторых, во что нормальный человек поверить не сможет никогда. Да и потом... Заявить итальянцу, что он имеет честь разговаривать с самим богом Меркурием? Ха...