Дмитрий Воронин - Наследник Атлантиды

Он прижал ладони к вискам, сосредотачиваясь. Обычного человека он мог выделить из толпы, почувствовать с расстояния в несколько метров — максимум с полутора десятков. Дальше мозговой фон людей сливался в монотонный гул. Хорошего знакомого мог ощутить на расстоянии метров в сто. Ольгу, с которой жил под одной крышей уже много лет, чей разум знал чуть ли не лучше своего собственного, мог почуять более чем с двух километров.

Сейчас пси-эфир был чист. Но пока что это ни о чем не говорило...

Вирм гнал машину, нарушая все мыслимые правила и раза два создав вполне серьезную аварийную ситуацию. Пока ему крупно везло — полиция все еще не повисла у него на хвосте. Первое ощущение присутствия Ольги — или Хельги, как она именовала себя в США, дабы не привлекать к своей персоне излишнего внимания, — он ощутил минут через двадцать. Спустя еще пятнадцать понял, где ее прячут — в доме самого Франческо Бельконе, который сейчас наверняка набит его людьми. Что ж, так даже лучше...

Когда машина Вирма остановилась у роскошной виллы Бельконе, более похожей на небольшой замок, в его распоряжении было всего лишь четверть часа. А в белом здании за высоким забором — не менее чем полсотни боевиков. Это при том раскладе, если его, Вирма, не принимают всерьез и не стали стягивать к вилле дополнительные силы. В противном случае здесь будет много больше людей, много больше.

Потом, позже, когда и по одну, и по другую сторону баррикад опытные психологи проводили анализ событий этого дня, оценки действиям Вирма давались разные. Но все сходились в одном мнении — сержант Детройтской полиции Джерри Вирм действовал в состоянии аффекта, вызванном известием о смерти Клариссы Пейн и, позже, усиленном свидетельством о захвате Хельги Вирм в заложники.

И это было неверно.

Просто в этот момент исчез полицейский Джерри Вирм и его место занял много лет скрывавшийся воин, Страж Четвертого круга Яр Вирм. Человек из мира, где правила и законы относились только к тем, кто заслужил право считаться человеком. Те же, кто такого права не заслужил, автоматически лишались и других прав.

Например — права на жизнь.

Рианн не был тихим и спокойным миром. Десятками лет он вел непрерывную войну, где на карту поставлено было ни много ни мало — выживание человека, как вида. После войны с Архонтами планета покрылась ожогами, с началом войны с пришельцами из Неправильного мира — вспухла чудовищными волдырями защитных куполов, навечно отрезавших своих обитателей от неба и солнца.

Здесь каждый — с рождения и до самой смерти — жил ради других. Если надо — учился, работал... Если надо — шел в бой. Если надо — умирал.

Люди, подобные дону Бельконе, не заслуживали права называться людьми. И полицейский Джерри, уважавший закон (пусть и не благоговевший перед ним), ушел в тень. А наружу вырвался Страж Яр, принципы морали которого были несколько отличны от принятых в этом мире. В частности, Страж в определенной ситуации бывает и обвинителем, и судьей, и защитником, и палачом. И сейчас он обвинил Семью Бельконе в преступлениях против общества, счел смягчающие обстоятельства несущественными, вынес приговор и намеревался привести его в исполнение немедленно.

Поэтому не могло и речи идти о состоянии аффекта. Напротив, он действовал хладнокровно, вдумчиво и расчетливо.

Только очень быстро.

Первую линию обороны — охранников у ворот — он прошел легко и эффективно, попутно сменив опустевший пистолет на короткий «ингрэм». Дальнейший его путь был наполнен короткими прицельными очередями, звоном падающих гильз, свистом пуль и хрипом умирающих. На седьмой минуте боя он получил первую рану — хваленое чувство опасности, основанное на принципах футурпрогноза, присущее в той или иной мере практически всем Стражам, не справилось с обилием летящих пуль, не подсказало телу нужного движения... или же, наоборот, подсказало — то, благодаря которому повреждения оказались минимальными.

Потом еще одна пуля врезалась в предплечье, заставив Вирма выпустить автомат... Теперь он чувствовал Ольгу совсем недалеко. И еще он вдруг понял, что ей угрожает опасность — чей-то разум был совсем неподалеку, и этот разум нес в себе угрозу. Яр рванулся вперед, принимая еще одну пулю — на этот раз в бедро, но сейчас такие мелочи уже не могли его остановить. Рука взметнулась вперед, ослепительно яркая искорка ударила в стену... грохот взрыва, стену и тех, кто стоял за ней с автоматами в руках, разнесло в клочья, одновременно рухнуло несколько метров перекрытия. Воздух заполнился обжигающе горячим дымом и пылью... Еще одна боевая звезда — здание дрогнуло, рухнула еще одна стена, потолок просел. Голову пронзил болевой спазм, ощутимый даже на фоне саднящих пулевых ран. Яр дал короткую очередь, буквально перерезавшую пополам выскочившего из-за утла боевика — тот вряд ли способен был думать о чем-то, в глазах плескался ужас, а автомат болтался где-то в районе задницы... Оружие сухо щелкнуло — в очередной раз кончились патроны.

Еще одна дверь.

В прыжке он выбил створку... и замер. Посреди огромного, роскошного кабинета, в кресле сидела Оленька. Сидела, тщательно обмотанная веревкой, не в силах пошевелиться. И не в силах что-либо сказать — ее рот был заклеен широкой полосой скотча. Рядом стоял господин Рино Дилэни, его пухленькие, больше приспособленные для дорогой ручки с золотым пером пальцы сжимали пистолет, ствол которого был направлен женщине в голову. Кроме Дилэни, в зале было еще человек шесть-семь, все при оружии — и все стволы смотрели в сторону Вирма.

— Еще шаг, Джерри, и я стреляю, — прошипел адвокат. Не слащавым, как обычно, голосом, а резко и властно.

— Не думаю. — Слова вырывались из обожженных легких с трудом, с хрипом.

В следующее мгновение господин Рино Дилэни уставился на свой пистолет, словно это была редчайшая диковинка, драгоценность, неожиданно оказавшаяся у него в руках. Он смотрел на оружие с непередаваемым удивлением, с восторгом... а затем медленно и аккуратно воткнул ствол пистолета себе в рот и спустил курок.

Яр медленно двинулся к людям, ощетинившимся оружием. Вот у кого-то сдали нервы — выстрел, еще один... в эти минуты Страж был почти на пике формы, несмотря на раны, несмотря на ожоги. Он двигался очень быстро — пожалуй, никто из присутствующих, включая Ольгу, не мог заметить этих движений. Страж просто смещался в сторону от той траектории, по которой должна была пролететь пуля, смещался еще до того, как пуля вылетала из ствола. Взгляд, наполненный приказом — и стрелок уже пытается разгрызть вороненый ствол прежде, чем палец успеет надавить на спуск.

— Кажется, вы не усвоили урок? — тихо прошептал Яр, но шепот этот услышали все в комнате.