Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф

Любопытство в его глазах разгоралось все ярче.

— Вы и это… понимаете? Гм, хотел бы я, чтобы у меня были ваши учителя. Впрочем, теперь мне учиться уже поздно. Мне почему-то кажется, что вы согласитесь… и что нам с вами будет совсем не так просто, как многим кажется.

— Маркиз, — сказал я напрямик, — вы видели меня в замке леди Беатриссы. И что, я показался вам послушным? В то же время, уверяю вас, я очень адекватен. На улыбку отвечаю улыбкой, на удар — тремя ударами, протянутую руку дружбы принимаю без колебаний, потому что… плохой мир все же лучше доброй ссоры.

Он поднялся, протянул руку. Я понимал, что это не просто прощание, это символический жест, и потому, пожимая ее, вложил в нее всю сердечность, которую правда, совсем не испытывал. Ночь встретила прохладой, а мы оба раскалены, словно после длительной схватки. Все уже на конях маркизу подвели коня, а он, поднимаясь в седло, обронил негромко:

— Соглашайтесь, сэр Ричард. Короткая веревка удерживает маленького ягненка. Но когда он подрастет и окрепнет… веревка может и лопнуть.

Конный отряд сэра Ришара уже отодвигался, маркиз догнал их галопом. Я видел, как граф Ришар встретил маркиза и что-то спросил. Тот, отвечая, кивнул, и у меня осталось смутное впечатление, что маркиз Ангелхейм остался не сам по себе из личных симпатий, а просто сработал запасной вариант, и даже последнее замечание вполголоса очень неспроста. Ясно же, что в рядах противника нет единства, там жестокие распри чудом не выливаются в вооруженные столкновения, и, возможно, маркиз Ангелхейм выразил мнение еще двух-трех лордов, которые предпочли бы меня даже со всей полнотой власти, чем эту вечно ссорящуюся вольницу.

К нетерпеливо ожидающим рыцарям я отправился пешком, палатку за моей спиной убрали, свернули и быстро увезли. Лунный свет то делает фигуры рыцарей таинственными и призрачными, словно сотканными из тумана, то наделяет зримой несокрушимостью, словно статуи из титановых сплавов.

Они бурно спорили, но наступила мертвая тишина, когда я приблизился. Мне подвели Зайчика, хотя тот и так шел за мной, но все стараются выказать любезность, сгорая от нетерпения. На лицах вопрос, в глазах тревога и жадное ожидание.

— Хорошие люди, — бросил я небрежно. — Милые… э-э… учтивые.

Сэр Растер не выдержал первым:

— Чего они приезжали?

— Да так, — ответил я. — Предложили мне прервать цепь наших непрерывных и блистательных побед. Вот и думаю, соглашаться ли? А как же доблестные рыцарские подвиги? А как же звон мечей и крики убитых трупов врага?…

Они смотрели с недоумением и беспокойством, наконец Будакер спросил с подозрением:

— Как это — прервать?

— Ну да, — поддержал Килпатрик, — нам сдаться, что ли?

— В самом деле, — спросил Макс с недоверием, — нам предлагают сдачу?

— Сдаться? — проговорил барон Альбрехт с сомнением. — Нам предлагают сложить оружие?

Наконец замолчали, я вздохнул:

— Да. Предлагают сдачу. В смысле, они сдаются. А мне предложен титул гроссграфа Армландии.

Мертвая тишина длилась и длилась, я уж решил, что не дошло, слишком уж крутой поворот, затем у барона Альбрехта заблестели глаза, Митчелл довольно потер ладони, а сэр Растер проревел непонимающе:

— Так это же… что? Мы победили?

— Похоже на то, — сказал я, — но не слишком куражьтесь. У них сил намного больше, чем у нас. Просто сошлись на том, чтобы никому из них не было обидно, трон этой провинции отдать человеку со стороны. Мне то есть. Только и всего.

Барон Альбрехт проговорил медленно:

— Знаете ли… победа слишком стремительна и… сокрушительна. Настолько, что мне совсем не по себе. Все время жду неприятностей.

Митчелл довольно проревел:

— Да что вы, барон! Я же говорил, сэр Ричард сумеет пройти там, где сам черт сломит ноги.

— Пройти сумеет, — буркнул Альбрехт, — но сумеет ли вернуться? И второй вопрос: что с нами?

Я покачал головой:

— Барон, обижаете. Дело даже не в простой благодарности, что мне тоже в какой-то мере свойственна, но и в элементарном расчете. На кого предпочту опираться: на неизвестных мне лордов, пусть даже отмеченных всевозможными доблестями, или на вас, сражавшихся со мной плечом к плечу?

Ударил колокол, я сквозь сон автоматически отметил, что зовут к заутренней молитве. Со двора послышались голоса, а по ту сторону двери зазвенело железо. Дневные часовые сменяют ночных, обмениваясь с ними шутливыми ударами мечей и топоров, якобы чтобы разбудить.

Я расслышал даже громкий зычный смех, топот ног, удаляющиеся голоса. Остатки сна улетучились, я вскочил и торопливо оделся, прохладно, с неудовольствием посмотрел на груду доспехов в углу.

Двор отсюда, сверху, кажется заполненным сизоватым туманом: жгут костры, на углях готовят еду для новоприбывших. Для рыцаря, конечно, всегда найдется еда в зале, но для приехавшей с ним оравы слуг — самое то поесть мяса, зажаренного на углях, насытиться наваристой похлебкой, зачерпнуть миской гречневой каши, что варится тут же, в большом казане.

Я выглянул в коридор, двое стражей вытянулись и стукнули тупыми концами копий в пол.

— На страже!

— Килпатрика, — велел я, — ко мне!

Один передал другому копье и сорвался с места бегом. Прогремели шаги по лестнице, я вернулся к столу. Теперь и у меня, как у Барбароссы, на столе карта. Поменьше, конечно, но эта Армландия, оказывается, населена, как муравейник. Ни одного клочка свободной земли, все поделено, замки почти на каждой круче, на каждом перекрестке и возле каждого брода и моста. Земля богатая, скот дает по два приплода в год, неурожаев не бывает, так что здесь не удастся пройти победным маршем: местные лорды обороняться будут отчаянно. В дверь постучали, я крикнул:

— Заходи! Л В щели появилась голова Килпатрика.

— Можно? — спросил он деликатно.

— Можно-можно, — ответил я досадливо. — Что ты такой интельный, тебя же куры загребут!

— Так безопаснее, — сообщил он, входя бочком, так и не решившись распахнуть дверь во всю ширину, — Я сам не люблю быть грубым.

— Раз позвал, — сказал я, — значит… так, вот зачем я тебя вызвал, слушай внимательно. Ты у меня самый близкий здесь… Не красней, не смущайся, сам знаешь, это так. Я тебя заприметил еще на Каталаунском турнире.

— Сэр Ричард, я не нахожу слов, я настолько польщен…

— Прекрати, — велел я. — Слушай. Дело очень серьезное, гражданская война вот-вот разразится. Положение здесь очень неустойчивое, теперь вижу, каким дураком был, когда согласился… Как только выехали от Барбароссы, надо было поворачивать коня на Юг и гнать во весь опор. Словом, отправишься к королю и передашь письмо, а также расскажешь, что здесь творится.