Денис Юрин - Забавы агрессоров

— Я рада, что мужская половина нашей компании сделала правильные выводы, — ответила вновь посмотревшая на часы преподавательница. — Думаю, вы не совершите ошибки несчастного Русмеро, бездействующего и боявшегося предпринять активные действия. А что скажут наши девочки? Вот ты, Лана?

— Я так не поступлю, — уверенно заявила девчушка, — и не важно, будет ли мой муж шаконьесом или нет.

— Почему?

— Супруги не должны быть эгоистичными индивидуалистами и думать о себе. Они обязаны заботиться прежде всего о здоровье ребенка. Не важно, как бы еще могла закончиться эта история. Главное, что скандалы проходили на глазах у дочери, и девочка вырастет психически ущербным субъектом общества. Пусть даже у нее не будет явных расстройств, но неправильно заложенные с детства поведенческие и мотивационные штампы обязательно впоследствии скажутся. Она не сможет вырастить полноценное потомство, а для чего тогда жить?

«Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Русмеро и Одоне», — пробурчал себе Конт, покинув милую компанию и выползая из куста филанийской сирени. Услышанное потрясло его, одновременно и обрадовало, и возмутило до глубины души. Его сердце радовалось, что миловидная учительница показывала детям настоящий путь в жизни, учила бороться, иметь честь и сопротивляться неправильной, искаженной системе ценностей современного мира, так точно окрещенной кем-то из маленькой группы изгоев-мор-ронов «новым стандартом». В принципе было не важно, произнес ли эти слова впервые он, слетели ли они с губ Гентара или Аламеза. Факт оставался фактом, мир людей изменился под внешним воздействием, треснул под шаконьесской пятой, и теперь его нужно было собирать по частям, борясь не только против потомков орков, но и за людей, за их больные умы.

Ненависть моррона вызывал сам проект 107, а не те, кто над ним работал. Их помыслы и планы были моррону ясны. Они отравили умы людей, а избранным, членам шаконьесских племен, решили дать противоядие. Сейчас вожди радели задуши своих, кого они тоже считали шаконьесами, а что случится потом, потом, когда им удастся подмять и перестроить мир под себя?

«Будет ли эта учительница и ее ученики считаться шаконьесами лет через пятьдесят, когда „вороны“, чистый генофонд современного мира, откроют свои глухие забрала и улыбнутся человекообразным сородичам клыкастыми улыбками уродливых полуорков, — размышлял Конт, поспешно пробираясь обратно, на станцию. — Не начнутся лет эдак через пятьдесят гонения на тех, в чьих жилах слишком много испорченной, человеческой крови? Обязательно начнутся, а ведь таких подавляющее большинство в стане сегодняшних врагов человечества. Хотя нет, что я, дурак, говорю! Такие вот шаконьесы, как эти, людям не враги, скорее наоборот, их надежда на светлое будущее. Да и я борюсь не с ними, а с проектом 107 и с теми мерзавцами, кто пытается его довести до конца: Дором, „воронами“ и прочей мразью, паразитами, разжиревшими на трупах своих наивных собратьев...»

Как ни странно, но посещение социоцентра только укрепило желание Конта побыстрее покончить с племенной верхушкой; ради людей, считавших себя людьми, и людей, ошибочно причислявших себя к племени шаконьесов. Они ведь не видели, какими на самом деле были их предки, не знали, какие грязные делишки творили их сородичи встарь и какие творят по сей день. Обманутая толпа! Толпу всегда обманывают и используют ее огромный потенциал исключительно в корыстных целях.

Вагончик был по-прежнему на месте. За время отсутствия Конта бортовому компьютеру удалось связаться с центральным сервером диспетчерской связи и получить точные координаты персональных вагончиков всех Великих Вождей как на Новом, так и на Старом Континентах.

Вернувшись к фургону, Диана застала странную картину. Дарк сидел на месте водителя и с задумчивым выражением лица слушал не полицейскую волну, а одну из варканских радиостанций. Звуконепроницаемая перегородка между кабиной и салоном для перевозки спецоборудования была приоткрыта. Вампиры, рискуя получить порцию убийственного для них солнечного света, тоже записались в клуб почитателей любительских радиопостановок, то есть экстренных новостей.

Полный трагизма и напускного беспокойства за чужие жизни голос ведущей вещал о последствиях чудовищного взрыва на Дельта-острове, от которого осталась лишь небольшая скала со старым маяком. События, связанные со взрывом полицейского участка, уже отошли на второй план, хотя о них не забыли. Оба террористических акта журналисты почему-то приписывали одной и той же группе террористов, настолько безумных, что даже не выставили требований.

Городские власти и правительство КС были всерьез обеспокоены происшествиями в виверийской столице. На заседании экстренного комитета городские мужи под предводительством полномочного представителя президента КС приняли решение о введении особого положения и соответственно всех сопутствующих правоохранительных мер: комендантского часа, закрытия курортного сезона. Кроме того, в регион стягивались войска и боевые корабли для усиленного патрулирования прибрежных вод. Стандартные меры безопасности могли доставить много хлопот обывателям, но привести лишь к негативным результатам: два месяца всеобщего страха, месяц заунывных передач о терроризме в современном мире, показываемых вместо веселых фильмов, и несколько слезливых книжонок, написанных якобы свидетелями событий.

Диана подошла и, вникнув в напряженность момента, молча села на сиденье рядом с водителем. Дарк едва заметно кивнул в знак того, что вопросы личного плана нужно отложить на потом, и еще раз тщетно попытался настроить громкость барахлившей рации. Треск не исчез, только усилился, а затем маломощный полицейский приемник совсем заглох. Деревья вокруг мешали приему сигнала.

— На полицейскую волну настрой! — посоветовала Диана.

— Слушали уже, нет там ничего интересного, — ответил Аламез, отчаявшись настроить плохенький, давно подлежащий списанию аппарат.

— Твой друг постарался?! — послышалось за спиной Гроттке недовольное ворчание Твари.

— Во-первых, не ее, а наш с нею, — взял инициативу ответа на себя Дарк. — А во-вторых, его самого выручать надо. Попал наш цыпленок-мыслитель туда, откуда ему один путь, на бульонные кубики.

— А мне он не показался таким беззащитным, — подал голос из темноты Фил.

— Да уж, чего-чего, а щеки раздувать он горазд, искусству лицедейства на славу обучен! — В ехидном голосе Дарка слышалась злость.

Моррон винил своего собрата в доверчивости и легкомысленности, но не выказывал свое недовольство вслух. Однако накопившиеся внутри эмоции все же иногда прорывались наружу. Дарк морщился при каждом упоминании имени мага и играл интонациями, при том что слова его высказываний были относительно нейтральными.