Гай Орловский - Ричард де Амальфи

Все дружно начали зевать, сэр Лембит прервал, теряя терпение:

— Дорогой барон, что вы хотели?

— Я хотел, чтобы мой удар был завершающим, — ответил барон де Пусе громче. — Потому я имею честь заявить следующее… Да, следующее! Все мы видим, что в наших землях впервые появился рыцарь, который, как все сейчас видим, являет примеры как доблести, так и учтивости, благоразумия, уважения к традициям и законам. В то же время он достаточно силен, чтобы силой оружия отстаивать идеалы добра и справедливости. Потому я, барон де Пусе, добровольно и без всякого понуждения, чувствуя себя покоренным благородством и великодушием сэра Ричарда де Амальфи, приношу ему присягу верности и объявляю себя его вассалом со всеми вытекающими обязанностями по праву вассалитета.

Сэр Лембит выпучил глаза, в зале наступила мертвая тишина. За моей спиной тихонько ахнул Тюрингем, начали перешептываться Зигфрид, Алан и виконт Теодерих. Сэр Лембит после паузы с шумом прочистил горло, с трудом встал и заявил во весь голос:

— Воистину сегодня великий день! Впервые в наших жестоких краях вассалитет был навязан не силой оружия, а в соревновании благородства и учтивости!.. Увы, сэр Ричард, я, как глава рыцарского суда, вынужден констатировать, что в этом соревновании победил барон де Пусе.

Я склонил голову, развел руками:

— Да, я тоже признаю поражение и принимаю присягу барона де Пусе. Обязуюсь строго блюсти все законы и права вассала, бдить и защищать его силой своего оружия и ни в чем не ущемлять чести и достоинства вверившего мне свой замок, земли и оружие.

В перерыве между заседаниями вокруг моих рыцарей собрались слушатели: только от нас узнали о захвате замка барона Уландра де Вендена, о кровавой схватке, о позорном бегстве барона, что оставил жену и дочерей на милость победителя, в то время как его дальний родственник, сэр Рамеко, защищал их до последней капли крови…

Слушали со страхом и неуверенностью, из темной лошадки я очень быстро становлюсь грозным и непредсказуемым противником. Я перехватил взгляд сэра Устинакса, старый рыцарь только сейчас понял, почему посечены доспехи и почему я счел захват замка Одноглазого делами давно минувших дней.

Еще я заметил, как вышла из зала и уехала в сопровождении своих рыцарей леди Роберта. В мою сторону даже не взглянула, но я испытал мстительную радость, когда один из слушавших Зигфрида побежал за ней вдогонку, вскочил на коня и понесся следом.

Из зала суда вышла фигура в малиновом камзоле с пышно раздутыми рукавами на месте бицепсов. Без колебания барон подошел, взглянул на моих людей, они из деликатности отошли в сторонку, а барон поинтересовался шепотом:

— Здорово мы все разыграли?

— Великолепно, — согласился я со сдержанностью, не понравилась циничность в голосе, взгляде, — только не нужно, чтобы кто-то прознал, что все детали обговорены заранее.

— Упаси боже, — вскликнул барон шепотом. — Это не в наших интересах!

— И вообще, — сказал я, — пусть все верят в спонтанность заявлений, в порывы благородных чувств, что прямо захлестнули нас. Может быть, и сами хоть чуточку станут благороднее.

Он кивнул, по-крысиному улыбнулся:

— Да, вы правы, пусть мир будет чище и благороднее! Нам, крысам, в таком легче рыть норы.

Он засмеялся, ушел, очень довольный, что, еще не зная о падении замка Вендена, сумел сделать правильные выводы и выбрать самую разумную линию поведения.

Подошли Зигфрид, Алан, виконт Теодерих. Зигфрид тихонько рычал в полном восторге, глядя вслед барону де Пусе, бил себя кулаком в бок. Алан расплылся в широчайшей улыбке, даже сдержанный виконт Теодерих растянул рот в счастливой улыбке.

Как и все рыцари, они понимают, что это означает. Теперь барон де Пусе связан со мной священным долгом вассала. И хотя замок и земли получил не от меня, но именно я сейчас подтверждаю его право ими пользоваться, а это значит, что в ответ барон де Пусе принимает на себя вассальные обязанности, в числе которых даже присылка мне по первому требованию определенного числа воинов. Правда, на строго определенный срок, все оговорено в Кодексе Рыцаря, но все же это обязанности, которых у де Пусе раньше не было.

Более того, трудно придумать отмазку, чтобы остаться дома и не стать изгоем в обществе. Вассал, который нарушает присягу, самый презираемый человек, его никто не пригласит в гости и не даст ему приюта. Не говоря уже о том, что сюзерен при случае постарается наказать клятвопреступника, дабы другим неповадно было.

Я издали поклонился судье и, сопровождаемый своими рыцарями, покинул зал. Лучники торопливо вывели коней, седлали, а мы подтягивали друг у друга ремни, скрепляющие доспехи.

Ко мне подбежал Гунтер, лицо сияло:

— Ваша милость, это правда?

— Ты о бароне? Правда. А теперь, Гунтер, запомни еще раз, только крепко: ты не Гунтер, а сэр Гунтер. Ты не должен ко мне подбегать, а должен подходить быстро, но с достоинством, преисполненный учтивости, но не забывая, что и ты — рыцарь.

Он торопливо кивнул:

— Я стараюсь, стараюсь! Но я так долго был простым воином, что переучиваться буду долго.

— Переучивайся, — сказал я строго. — Помни, остаешься сенешалем всех трех замков!.. И хотя командование рыцарями и воинской силой — за сэром Зигфридом, но на тебе вся экономика, сбор налогов… которых пока нет, справедливое судейство, а также охрана всех трех замков… Трех, понял?

Он вздрогнул, воинственно растопыренные усы разом обвисли, словно потяжелели.

— Ох, ваша… сэр Ричард! Я буду стараться, сэр Ричард. Но какое мудрое решение принял барон! Сообразил, что все равно с ним пришлось бы столкнуться. И не помогла бы родня. Он же видит, что вам, сэр Ричард, наплевать на родню и связи… А теперь он как бы свой, под вашей защитой.

Я нахмурился, сказал строго:

— Гунтер, Гунтер!.. Что-то ты совсем плохо о людях думаешь. На суде было соревнование в благородстве и учтивости. Мы соревновались, кто кому больше уступит. Барон победил… Только так и надо трактовать, понял?

Гунтер подумал, кивнул:

— Вы правы, милорд. Мы должны быть примером детям. Если будут знать правду, разве станут нас уважать? Нет, мы перед молодыми рыцарями должны быть всегда чисты и с белыми крылышками за спиной. Кстати, ваша милость, до рыцарского турнира еще две недели. Может быть, завтра с утра?

— Нет, — сказал я решительно, — Доедем до развилки, а там вы в замок, а я на турнир.

Он посмотрел на небо.

— Стоит ли, на ночь глядя?

— Полдня выгадаю, — ответил я. — Больше откладывать некуда. Хотя, конечно, в одиночку мог бы и… быстрее. Гунтер сказал в страхе:

— Сэр Ричард!. Вам нельзя одному. Во-первых, здешние порядки вы, уж простите, не знаете. Во-вторых, честь рыцарская терпит урон, если рыцарь без оруженосца. Это вроде бы вовсе не рыцарь!.. Одно дело по своим селам, другое — на турнир, куда и доспехи самые лучшие, и одежду побогаче, и коня заранее.