Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – воин Господа

– Прошу прощения, ваше величество, за вторжение. Но прибыли герои с доспехами святого Георгия. Я не счел вправе задерживать их...

Ланселот, не дожидаясь ответа Шарлегаила, сделал два церемонных шага к трону, опустился на одно колено и произнес сильным ясным голосом:

– Ваше величество! Доспехи в Зорре. Я отправил их к епископу. А мы, ваши верные слуги, готовы к новым свершениям.

Он поднялся, опять же не дожидаясь слов Шарлегаила, выпрямился, нижняя челюсть угрожающе выдвинулась, а рука в многозначительном жесте опустилась на рукоять меча.

Женщина по-прежнему смотрела в нашу сторону с изумлением и сильнейшим гневом. Она в самом деле похожа на Шарлегаила, понял я, такое же сильное волевое лицо, решительность в глазах, тонкий нос и широкие плечи пловчихи. Но в поясе оставалась узкой, как и в бедрах. Талию охватывал широкий пояс с дивным шитьем серебром и золотом, на нем висел совсем не игрушечный кинжал, только ножны искрились от обилия самоцветов.

– Возможно, – сказала она сильным, но женственным голосом, – вам эта выходка сойдет с рук... сегодня, сэр Ланселот. Но король Шарлегайл уже согласился передать мне корону! И я намерена доказать... да, доказать!.. что женщина не уступает мужчинам в умении управлять королевством! Завтра вам придется относиться ко мне с намного большим почтением.

Я взглянул на Азаминду. Она попыталась вскочить, но Шартреза придавила обеими руками ее плечи. Ее глаза отыскали мои, она чуть качнула головой. Ланселот перехватил ее взгляд, посмотрел на меня злобно, потом обратился к Шарлегайлу, минуя Зингильду:

– Ваше величество... это правда? Разве не принцесса Азаминда ваша наследница?

Шарлегайл сделал слабый жест рукой. В горле у него клокотало. Глаза Зингильды гневно сверкнули, но слова потонули в громовом хохоте Сира де Мертца:

– Принцесса? Ох-хо-хо! Эта та девка, которую пятеро мужланов привезли из каких-то срединных деревень?

Ланселот вскипел, рука метнулась к мечу.

– Ублюдок, – процедил он холодно, – ты осмеливаешься это сказать вслух?

Рыцарь захохотал.

– И громко, – сказал он с удовольствием. – И во весь голос. Да, принцесса – шлюха, она провела два месяца в компании пяти мужчин... спала с ними!

Он не успел закончить, удар бронированного кулака сотряс его, как дерево, в которое погни валун. Ланселот стоял взбешенный, бледный от гнева. Рыцарь медленно поднял руки к подбородку, потрогал. В глазах вспыхнула ярость. Не отрывая взгляда от лица Ланселота, сделал повелительное движение в сторону. Появился оруженосец, мигом подал шлем и меч.

– Сэр Ланселот, – сказал рыцарь свирепо, – вы нанесли мне оскорбление. И сейчас поплатитесь.

Ланселот отступил на шаг, давая дистанцию, в правой руке появился меч. Бернард с готовностью подал щит. Глаза Ланселота с холодным презрением смерили противника с головы до ног и обратно.

– Я к вашим услугам.

Асмер сказал торопливо у меня за спиной:

– Надо их остановить! Ланселот еще не оправился от ран. А этот Сир де Мертц... он всюду ищет повод для драки. И всегда побеждает. Всегда!

Ланселот и Мертц с мечами наголо пошли по кругу, изучая друг друга. Мне казалось, что должны ринуться сломи голову, ведь только что кипели яростью, но христианские рыцари – это прежде всего дисциплинированные воины, а не сраные, как сказал тертый Бернард, берсерки...

Мертц наконец шагнул вперед, движения были легкими, отработанными долгими упражнениями и настоящими схватками. Шлем скрывал лицо, только глаза видны в прорези забрала, да и те смотрят лишь над самым краем прочного щита.

Мечи звонко сшиблись в воздухе, но первый удар был легким, затем снова и снова звон, удар, шарканье сапог по каменным плитам. Наконец Ланселот сделал выпад, но Мертц легко парировал, сам стремительно метнулся в атаку, нанес три быстрых удара, однако Ланселот принял на щит, на лезвие меча, в свою очередь ударил в голову, что Мертц хоть и с трудом, но отбил.

Снова закружили по каменному пятачку: мечи блестят, дыхание срывается частое, но не от усталости, каждый нагнетает в себе взрывную ярость, что утраивает силы. Наконец Мертц снова пошел в быструю атаку. Ланселот отступил под его натиском, но я видел, как его меч блеснул у самой груди Мертца, послышался легкий треск металла по металлу. Я ожидал, что лезвие вспорет доспехи, как консервный нож, но на блестящем металле не осталось даже царапины.

Ланселот отпрянул, но недостаточно быстро: с плеча от удара слетела защитная пластина. Лицо рыцаря дрогнуло, он даже закусил губу от боли. Отступил еще и еще, закрываясь щитом, а правую руку явно берег, но когда Мертц нажал, Ланселот пригнулся, сделал невероятный пируэт, его меч срубил кончик щита Мертца и достал его в бок. Снова я ожидал скрежета, уже видел, как в таких случаях меч Ланселота вскрывал доспехи, как устричную скорлупу... но меч отскочил, а сам Ланселот едва успел избегнуть смертельного удара. Меч Мертца разрубил ему щит надвое, Ланселот стряхнул обломки с кисти, а рукоять меча перехватил обеими руками.

Я видел его прищуренные глаза. Похоже, догадался, что за доспехи на Мертце, но гордость не позволяет заявить об этом вслух. Страшится, что обвинят в трусости, даже не обвинят, а подумают... нет, даже могут подумать, и теперь из-за своих сраных комплексов рыцарства ведет неравный бой с... нерыцарем.

Что за дурь, подумал я злобно, эти рыцарские замашки, предрассудки, обеты, страхи, запреты, когда вторая сторона их не соблюдает?

Ланселот пятился, его сверкающий меч едва успевал парировать удары, что сыпались с разных сторон. Мертц наступал, наступал, наступал, Ланселот уже прижат спиной к толпе, где стою я...

Выхватив меч, я направил его острием в наступающего Мертца.

– Погоди, ублюдок, – сказал я громко. – Ты хотел выиграть по своим правилам? Но ты получишь мои!

В тронном зале все замерло. Я сам впервые увидел лезвие своего меча. Длинное, узкое, без всяких украшений и знаков на металле, оно холодно и ясно блистало, тонкое, с невероятно острой бритвенной кромкой, немыслимой и нелепой в мире, где рубят по толстому железу, и лезвия мечей давно стали походить на лезвия топоров, а то и колунов.

Мертц посмотрел на мой меч, потом на меня, снова на меч. В прорези шлема что-то изменилось, но огромный рыцарь повел головой, увидел, как смотрит женщина в зеленом платье, от него пахнуло волной стыда и злости, он прорычал, как свирепеющий лев:

– А это еще что за тварь?

– Это тот, – сказал я громко, – кто поставит тебя на колени перед принцессой!

Он бросился на меня с поднятым мечом. Я подставил свой, одновременно выставил щит, парировал, а когда Мертц сделал хороший замах, целясь в мою голову, я с силой пнул его ногой в бок.