Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – воин Господа

– Дик, – сказала она с упреком, – у тебя совсем нет уважения... к ценности человеческой жизни!

– Знаю, – согласился я.

– Из какого мира ты пришел?

– Из мира, – ответил я, – где очень много говорят о сверхценности человеческой жизни.

Зингильде набросили на плечи роскошный плащ. Беольдр, дотоле от гнева безмолвствовавший, опомнился, обнял ее за плечи и повел к выходу. Во мне все еще кипела ярость, я не забыл, как она оскорбила принцессу, которой я дал обет служить верно и преданно... и хрен с ним, что потом этот обет мне вернули, я все равно за принцессу любому разорву пасть... или любой зеленой крокодиле, пусть даже красивой. Я обнажил меч и загородил им дорогу.

– Миледи, – сказал я Зингильде и пристально посмотрел ей в глаза, – вы уж скажите мне как равный равному: уважать вас, как не уступающей мужчинам, или же полагать слабым полом?

Ее красивые глаза испуганно метнулись к лезвию моего меча. Пурпурные лучи заходящего солнца осветили его до самой рукояти, даже мне почудилось, что он весь залит кровью.

Бернард гаркнул люто:

– Дик!

– Да, Бернард?

– Это женщина, Дик, ты не видишь?

– Бери выше, Бернард, – ответил я высокопарно. – Она не просто женщина, а человек!

Бернард вскипел:

– Ублюдок! Как ты смеешь такое говорить о женщине?

– Бернард, – возразил я учтиво, – здесь какая-то семантическая путаница. Или мировоззренческая... Но раз ты настаиваешь, я отступаю, отступаю! Оставляем вопрос с открытыми скобками, дабы миледи было о чем подумать. Головой. У таких особ досуга до фига. Но если решит, что у нее есть какие-то привилегии... на том основании, что она женщина... или на том, что она... тьфу!.. красивая, то я приду в ее логово и всех там поставлю так, как поставил ее конюха!

Они прошли мимо, тихие, как мыши. Шарлегайл смотрел на меня с укоризной, качал седой головой. Слуги пытались унести Сира де Мертца, но не могли сдвинуть с места, пока их не набралось с десяток. Еще двое утащили отрубленные ноги, а кровавую лужу засыпали опилками.

Через зияющий, как крик, проход вернулся Беольдр. Лицо его было мрачное, кулаки сжимались в бессильной ярости.

– Плохая весть, ваше величество, – сказал он гробовым голосом. – Пал Кельвинт.

Лицо Шарлегайла исказилось:

– Как? Кельвинт? К нему же не подступиться, там вся крепость на скале, есть свои колодцы, там запасы Цзерна на годы! Приступом его никак, Карлу осаждать и досаждать, а он едва-едва туда привел первые отряды... Колдовство? Магия?

Беольдр покачал головой. Лицо было темное от усталости, а морщины стали еще резче.

– Нет, ваше величество. Верность слову.

– Как это?

– Король Карл примчался под стены Кельвинта с небольшим отрядом, а войско намного отстало. Но король Карл заявил во всеуслышание, что не уйдет из-под стен Кельвинта, пока не возьмет.

Шарлегайл уронил голову.

– И Кельвинт сдался...

– Да, ваше величество. Все знают верность Карла слову.

Шарлегайл долго молчал, потом с губ сорвался едва слышный шепот:

– Что ж... тогда мы скоро услышим о славном Галахаде...

Бернард спросил недоверчиво, голос грубый, но я слышал в нем неподдельную любовь и преданность старому королю:

– Вот уж не думал, что у вас... того, видения. С коня не падали, ваше величество? Темечком вниз?

– Грубый ты, – укорил король. – Не зря тебя моя королева не любит... Если Кельвинт пал, то войска короля Карла перейдут перевал и хлынут в долину Цветущих Роз. Не знаю, чего так зовется, отродясь ни одной розы там не зрел, но выход из долины на простор Срединных королевств только один... Но его замыкает замок Озерной Феи.

Беольдр сказал неспокойно:

– Ну и что? Войска обойдут, как волны обходят скалу в море. А Галахад и фея их даже не заметят, им есть чем заняться.

Ланселот побледнел от гнева, нижняя челюсть выдвинулась вперед, как привод сидюка. Глаза заблистали, словно звезды.

– Как вы смеете! Галахад – рыцарь!

Шартреза громко хлопнула в ладоши. Все умолкли, повернулись к ней. Она сделала повелительный знак, из-за портьеры вышел худенький мальчик, с поклоном передал ей золотой поднос. Я углядел там массивный пояс и золотые шпоры. Шартреза что-то пошептала королю на ухо, опустила ему на руки поднос.

Он отыскал меня взглядом, дряблая рука с трудом выползла из-под тяжелого подноса. Указательный палец поманил меня ближе.

– Подойди, сын мой... Ты уже принимаешь собственные решения, не считаясь с запретами... А это признак мужчины и рыцаря, который готов нести ответственность за свои поступки... На колени. Дик!

Я опустился на одно колено, уже второй раз за сегодня. Шартреза подала Шарлегайлу меч. Он с усилием коснулся кончиком лезвия моего плеча.

– Отныне ты, Дик... становишься сэром Ричардом... Да примут рыцари тебя в свою семью! Твое сердце благородно.

Он умолк, обессиленный, Шартреза осторожно сняла меч с моего плеча, где лезвие оказалось чересчур близко к моей яремной вене. Я поднялся с колен. Бернард взял с подноса пояс, но Сигизмунд первым бросился ко мне со шпорами в руках, упал на колени и быстро прикрепил их к моим сапогам.

Асмер подмигнул. На его лице читалось, что заслуги заслугами, но самое главное, что никто теперь не уклонится от поединка с сэром Ричардом лишь на том основании, что тот недостаточно благороден.

Я оглянулся на Ланселота. На его бледном вытянутом лице ясно читалось странное облегчение.

– Ура, – заметил Асмер ехидно, – его милость Ланселот перестанут дергаться, если кто-то назовет Дика сэром...

Ланселот, Беольдр и Бернард окружили короля и что-то вполголоса рассказывали. Я отвел Сигизмунда в сторонку, он насторожился, я сказал успокаивающе:

– У меня к тебе поручение...

– Буду счастлив, – вырвалось у него преданное. Был бы у него хвост, поотбивал бы себе бока. – Располагайте мною! Кстати, ваша милость, вы не забыли, что у меня в седле семена тех... стреляющих? Вы собирались их расклепать и наварить на свой меч...

– Не знаю, – ответил я задумчиво, – нужны ли они теперь, когда у меня меч Арианта? Ладно, посмотрим. Слушай, тебе надо будет съездить... только здесь никому не говори!.. в одно местечко на севере. Я тебе покажу на карте. Там замок, это баронство Ганслегеров. Поройся в библиотеке, вообще пошарь везде... Если там отыскался амулет, который нас кормил и поил, то, может быть, в замке барона найдется что-то еще интересное... Тот барон грабил самые разные караваны и, как ворона в свое гнездо, стаскивал добро либо в подвалы, либо в кабинет, либо в библиотеку...

Сигизмунд помрачнел, никаких подвигов, вздохнул, заверил погасшим голосом:

– Все сделаю, ваша милость! Все сделаю, все выполню. Только не будет ли барон... возражать?

Я сказал негромко:

– Не будет. Это мой замок, как и все владения.