Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Епископ выслушал, лицо постарело еще больше, хотя это трудно было представить, а мешки под глазами налились жутким лиловым цветом. Я снова увидел, что говорю с очень старым и очень усталым человеком, которому довелось принять на плечи больше, чем он в состоянии вынести.

– Тот... прав, – ответил он тихо.

Я вскричал испуганно:

– Святой отец! Как можно? Мне чудилось временами, что со мной говорил сам сатана!

– Так оно и было, – ответил епископ тяжело. – Так оно и было.

– Но как же, – растерялся я. – Как вы можете говорить, что сатана прав?

– Потому что он прав, – сказал епископ надтреснутым голосом. – Разве не зришь, что в житейском мире верх одерживает тот, кто живет умом, а не сердцем? Что преуспевает тот, кто отвернулся от бога и принял соблазны дьявола? Что живущий сердцем смешон?

Я прошептал в ужасе:

– Святой отец, хорошо же ты меня утешил! Так что же делать, если Зло побеждает в нашем собственном доме?

– Стиснуть зубы, – ответил епископ, – и... держаться. Господь не оставит нас.

Я уронил голову. Смешным или простоватым выглядеть не хотелось, а такими смотрятся все, кто старается жить сердцем: чисто, честно, благородно, по – рыцарски, воздерживаясь от свойственной простолюдинам грубости и похоти.

– Держаться, – повторил я. – А до каких пор?

Священник поднял голову. Я понимал, что он видит: юноша смотрит на него чистыми, честными глазами. Сказать, что держаться надо всю жизнь, это ужаснет любого. Сказать, что продержаться надо год – ужаснет такого вот юного, ибо для него год – вечность, в то время как для него, старого, годы летят, как опадающие по осени желтые листья.

– Ты видишь, что Зло сильнее, – ответил епископ негромко. – Да и все это видят. Потому люди слабые, а точнее, простые, охотно становятся на его сторону. Простые люди всегда ищут сильного, чтобы встать под его руку, под его защиту. И так было всегда. Но ты не заметил, что, несмотря на свою беспомощность, непрактичность, неумение приспособиться к жестокостям жизни, Добро все же побеждает?

Я пробормотал:

– Не понимаю. Как, сталкиваясь с жадностью, похотью, обманами и предательством, Добро может уцелеть?

Епископ сказал почти властно:

– Укрепись духом, сын мой. Несмотря на все победы Зла во все века и во всех странах и народах, мы все-таки есть. Ты не можешь не удивиться этому, ведь Зло безжалостно, и, будь у него силы, оно бы уничтожило как Добро, Честь, Благородство, Верность, так и самих носителей этих понятий. Подумай над этим.

Я ощутил холодок, небо распахнулось, я в стотысячную долю секунды успел поклясться, что выдержу, не сокрушусь под ощущением нечеловеческой мощи, и звезды разбежались в стороны, в пустоте возник как краеугольный камень мироздания величественный храм. Стены сложены из массивных глыб серого гранита, но я прошел сквозь них, как через силовое поле, душа замерла от ощущения величия места и собственной ничтожности, я успел увидеть исполненные суровости колонны, поддерживающие свод, высокие окна, похожие на перевернутые остриями кверху рыцарские щиты... Окна из цветных стекол чистых тонов: ярко-красные, синие, зеленые и оранжевые, никаких оттенков, на гладкий паркетный пол падают цветные тени, свод расписан аллегорическими фигурами, а впереди, по дорожке между рядами простых деревянных кресел...

Меня выдернуло обратно в тот мир, как рыбу, заглотнувшую крючок. Я схватил воздуха, сердце бешено колотилось, поперхнулся, ибо новый воздух ни к чему, видение посетило снова лишь на долю секунды.

Епископ проговорил медленно:

– Сын мой, тебе было видение?

– Если бы я мог понять, – прошептал я, – что я зрел... Слишком огромно... Отец, как мне вернуться?

Епископ долго думал, голос его прозвучал почти нерешительно:

– Рискну предположить, только предположить, что тебя вызвал в этот мир именно дьявол. Если хочешь, чтобы я назвал имя, изволь – сам сатана.

Я отшатнулся:

– Но зачем?

– Не знаю... Не знаю. Но одно несомненно... чтобы совершить подобное, нужна высшая мощь. А она есть только у самого господа бога и... у сатаны.

– Но почему это не дело рук... другой стороны? – спросил я. Я все не мог назвать бога. – Или кого-то из его ангелов?

Он покачал головой.

– На этот раз не поверишь ты...

– Я готов поверить всему.

– Ты не поверишь, – повторил он, – но у тебя нет...

– Чего нет? Второй головы?

– У тебя нет... ангела-хранителя!

– Ага, – сказал я. – Мне это, правда, уже говорили, но я как-то не особо тревожился. Я, значит, один-единственный человек на всем белом свете, который без ангела? А это значит, что я сам какая-то немыслимая гадость.

Он кивнул с убитым видом. В глазах его я читал беспредельную жалость и сочувствие.

– А как насчет беса?

Он покачал головой.

– Можешь не плевать через левое плечо. Там ничего нет. И никого.

Я чуть повеселел.

– Хорошо. То же самое равновесие, только ядерных запасов на обоих плечах поменьше.

Он снова покачал головой.

– Ты не понимаешь? Бес нужен для искушения людей.

Я смотрел в слезящиеся глаза, и вот теперь мне стало страшно.

– Что вы хотите сказать?

– Пока ничего... с определенностью, – ответил он. – Но наши святые мужи предрекали, что в этом году в мир явится... Антихрист.

В комнату во время нашего разговора то и дело заглядывали священники, простые монахи, даже рыцари в железе, разве что с непокрытыми головами.

Один священник наконец приблизился, кашлянул деликатно, обращая на себя внимание. Епископ наконец поднял на него взгляд:

– Что тебе, отец Варлаам?

– Ваше святейшество. В городе ликование, горожане уже заполнили площадь перед церковью. Если не отворить ворота, их выдавят! Все жаждут увидеть мощи святого Тертуллиана, прикоснуться к раке, испросить благословения...

Епископ произнес слабо:

– Приходы... оповещены?

– Да, – ответил священник ликующе. – Тайными тропами из города ушли наши люди с радостной вестью, что отныне сам святой Тертуллиан охраняет благочестивый Зорр.

Я переступил с ноги на ногу, сделал осторожный шажок назад. За плечами короля Карла – более современные и понятные мне формации общества. И, как сказал епископ, именно силы Тьмы выдернули меня в этот мир. А кто выдернул, тот сможет и задвинуть. Мне надо драпать в земли, занятые Тьмой. А там поговорить с магами...

Дальняя дверь с грохотом распахнулась. Вошел седой священник в белой сутане. Длинные волосы падали на плечи, морщинистое лицо застыло.

– Ваше святейшество...

– Что? – спросил епископ слабо.

– Смиренно прошу простить, что я столь бесцеремонно...

– Говорите, отец Гарпаг.

Священник тянул паузу, его тяжелый взгляд прошелся по мне, как асфальтовым катком. Епископ заколебался, сделал слабое движение пальцами.