Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Сверху сбежали, почти скатились по ступеням запыхавшиеся Рудольф и Асмер. Рудольф спросил с беспокойством:

– Здесь все в порядке? А то там почудилось...

– Сожгли? – спросил Ланзерот.

– Пламя до неба, – заверил Рудольф. – Что там за масло в кувшине? Едва сами успели отпрыгнуть. – Вон Асмер как заяц сигал, а уж верещал...

В огромном помещении раздался глубокий вздох удовлетворения. Земля чуть дрогнула, с потолка посыпалась пыль. Мы замерли в страхе, под ногами Прокатился гул и удалился. Затем в полной тишине раздался могучий голос, я снова почти зримо увидел мужчину с черными волосами до плеч, яростным лицом и круглыми орлиными глазами:

– Смертные... Жертва воинов, павших в бою с мечами в руках... Для полководца нет желаннее... Это не хныкающие младенцы или вопящие девственницы... Приветствую тебя, мой потомок! Превратности боев лишили тебя оружия, достойного потомка Угаларна! Подойди.

Трепет пробежал по всему моему телу. Сзади шумно дышал Рудольф, не с его тушей бегать вверх-вниз по лестнице, рядом с ним беспокойно переступал с ноги на ногу Асмер. Тело мое застыло, но я велел ему двигаться, я ж современный, у нас ожившие мертвецы в каждом фильме, игрушке, на майках и картинах в Доме художника.

Крышка гроба приподнялась. Взметнулась пыль, я успел увидеть нечто кувыркающееся, инстинктивно подставил руки. В правую ладонь со смачным чмоканьем впечаталась рукоять кувалды. Нет, молота. Или все же кувалды, я не очень секу разницу между молотом и кувалдой. Рукоять короткая, из потемневшего дерева, отполированного множеством ладоней... или одной, но чувствуется, что этот молот бывал в руках часто, хотя я все еще не представляю, как им драться. Будь рукоять подлиннее, удобно бы крушить железные шлемы и даже латы.

За спиной досадливо крякнул Рудольф. Я сам чувствовал себя обманутым. Втайне мечтал о новом необыкновенном мече, пусть не рыцарском, это сейчас рисуем древних с длинными красивыми мечами из супербулата, а на самом деле, как читал по истории, их мечи не длиннее мечей римских легионеров, у моей бабушки нож для разделки рыбы вдвое больше...

– Мой подарок! – прогремел голос. – Я с ним прошел всю Мидию, Цению и Агафалк. Пусть ж с послужит тебе, как послужил мне!

– Спасибо, – пробормотал я. – Если еще позволишь выбрать что-нибудь...

За спиной прозвучал настойчивый голос Рудольфа:

– Дик, кланяйся и благодари. Кланяйся и благодари! Мы там раненого Бернарда одного оставили, не забыл?

Про священника он даже не упомянул, святоша.

– Понял, – прошептал я, а громко сказал: – Впрочем, нам пора. Еще прорываться, враги окружили весь курган.

Голос сказал величественно:

– Идите. Прорветесь. Это всего лишь нангулы, они поднимаются из земли по зову очень сильного колдуна. Он там один, с ним еще двое помощников, остальных вы убили...

Мы гуськом потянулись из захоронения. На всякий случай я захватил горсть золотых монет, по крайней мере это все-таки понятные деньги, пусть и стоят меньше, чем драгоценные камни.

Бернард сидел, опираясь спиной о повозку, лицо бледное, исхудавшее. Рядом с ним священник, бледный, зеленый, в обеих руках фляги с вином. Никто из них не заметил, что у меня на поясе болтается тяжелый молот, простой и неказистый, как будто я спер его в деревенской кузнице.

– Воют, – сообщил Бернард мрачно. – Мороз по шкуре... Гады.

– Нангулы, – вздохнул Асмер. – Дикие, что с них возьмешь?

Бернард насупился.

– Кто-кто?

– Это такие ожившие мертвяки, – пояснил Асмер так же небрежно. – Да ты не тревожься, они так поднимаются вот уже тысячу лет.

– Больше, – бросил Рудольф. Он полез в повозку, слышно было, как грохочет там чем-то тяжелым. Высунул голову, добавил: – Тыщи две, не меньше.

Он скрылся снова, а Бернард спросил зло:

– Что он мелет?

Ланзерот остановился, меня игнорировал, сказал заботливо:

– Ты был прав.

– Я всегда прав, – сказал Бернард гордо. Потом поинтересовался: – Ты о чем?

– Они не могли просочиться через границу такой огромной толпой.

– Просочились же, – буркнул Бернард.

– Нет, пробрался только один колдун. Но сильный, правда. Он-то и поднял здесь из земли павших... не знаю, простые это мертвецы или какие-то особые, но там внизу... гм... нам сказали, что опасен только колдун. А остальных живых, кого он навербовал здесь за деньги, мы уже вбили в землю по ноздри. А кого не вбили, того сожгли.

Бернард взглянул ему в лицо, перевел взгляд на меня, покачал головой, увидев на поясе прицепленный молот.

– Ну-ну, ты говоришь так понятно, что тебе бы в прелаты. И там внизу тебе все сообщили и на колдуна пальцем указали. Да еще и рассказали, как переколдунить эту мразь?

Ланзерот сказал неожиданно:

– Надо двинуться прямо сейчас.

– Ты с ума сошел?

– Они уверены, что будем отсиживаться до утра. Утром нангулы волей – неволей уйдут под землю, вот тут бы нам и на поиски колдуна. Понятно, что он либо спрячется, либо таких ловушек настроит... А к следующей ночи, если еще доживем, он будет втрое сильнее, а вот мы...

Рудольф и Асмер, слушая вполуха, уже запрягали волов. Мы оставили коней – Ланзерот вел нас вниз тихо, скрытно, – но мечи вытащили, только Асмер пока что держал огромный лук, однако рукоять меча колыхалась прямо под ладонью.

Я сжимал молот, довольно нелепое оружие, ручка непропорциональна, даже мне видно, а Рудольф и Асмер вовсе надрывают животики. Ланзерот не улыбнулся даже, он презирает молча.

В ночи, пусть и подсвеченной лунным светом, багровые костры смотрятся ярко, вызывающе. Далеко внизу ровная цепь идет по кругу, опоясывая курган. Понятно, все расположились прямо у подножия. Мы крались так тихо, что я усомнился в рыцарстве Ланзерота, по моему глубокому убеждению, рыцарь ни за какие пряники не согнет спину, не станет подкрадываться, а только лицом к лицу, грудь в грудь, честным оружием, даже арбалет для рыцаря стыд и позор. Из темноты раздался тихий голос:

– Ваша милость, голову даю на отрез, колдун вон там...

Я всматривался до рези в глазах. Перед кострами сидели и лежали темные фигуры, некоторые прохаживались между кострами. Ничего зловещего не видно, по крайней мере, отсюда все выглядят просто вооруженными людьми. А мертвецы они или не мертвецы, так для меня всякий, кто умеет говорить и мыслить – уже не мертвец, для признания мною человека живым наличие души не требуется.

За моей спиной Асмер положил на траву меч, колчан со стрелами торчит над плечом, я услышал легкий треск сгибаемого лука. Я сделал несколько глубоких быстрых вдохов-выдохов, нагнетая кислород в кровь, задержал дыхание.

Первая стрела свистнула почти бесшумно. Дальше я слышал только треск сгибаемого лука, тугие щелчки тетивы. У костров люди падали, как перезревшие груши. Крик раздался, когда не меньше шести фигур распластались, пораженные стрелами.