Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Я вертел головой по сторонам, конь уже успокоился – некого бить копытами, – с интересом рассматривал монахов-воинов. Я их рассматривал тоже. Выглядят чересчур суровыми и мрачными. Для поездки в Гослинию, за мощами, наверняка отбирали по всему Зорру самых приветливых и улыбающихся, вроде Ланзерота да Бернарда. Теперь, среди этих мрачных суровых лиц, оба выглядят пацифистами и политкорректными правозащитниками.

Я услышал вскрик, тут же рядом со мной Асмер вскинул лук. Я услышал частые щелчки тетивы по кожаным рукавицам. Волна зловонного дыхания ударила, как дубиной. Сильный толчок в плечо, небо и земля поменялись местами. Земля с такой силой ударила в грудь и живот, что дыхание вырвалось с жалобным всхлипом. Я успел увидеть горящие свирепой яростью круглые глаза, распахнутый длинный клюв с тремя рядами острейших зубов, чудовищные лапы с острыми когтями.

Три стрелы пробили зверю толстую чешую и вонзились в грудь и живот. Еще две прорвали крылья, а ветер под сильным напором проделал в них широкие дыры. Одна стрела угодила в горло, и, когда крылатый зверь ударился о землю, древко с хрустом переломилось.

Я с трудом поднялся. В голове звенело, а чудовище то становилось больше, то уменьшалось. – Что это? Бернард оглянулся, гаркнул с отвращением:

– Червяк! Ты решил умереть?

Я некоторое время тупо смотрел на него, потом сообразил, что это рука Бернарда швырнула меня с седла. И еще понял, что крылатый зверь несся тогда прямо на меня, а Бернард меня спас в очередной раз.

– На башне! – раздался крик. – На левой башне!

Бернард прорычал:

– Ну, Дик, это тебе уже почти... Зорр!

Вокруг лязг оружия, крики, грохот копыт. Со стороны башни по каменным ступеням сбегали во двор закованные в железо рослые воины с топорами на длинных рукоятях. Навстречу ринулись монахи. Я ухватился за молот, побежал, даже не подумав вернуться к коню, тоже закричал, с разбега метнул молот, поймал и снова метнул. Сдуру я влетел в самую гущу, где молот бесполезен, ухватился за меч. По мне колотили со всех сторон, как по наковальне. Я тоже рубил, принимал удары и снова рубил, пока передо мной не оказался закованный в железо воин почти такого же роста.

Меня уже шатало от усталости. Из последних сил я закричал, шарахнул противника железным лбом в его железную переносицу. Тот отшатнулся, оглушенный, я обрушил меч, держа обеими руками. Воин завалился навзничь. Удар был слаб, но меч у меня тоже непрост, лезвие раскроило череп вместе со шлемом до нижней челюсти.

Я слышал только страшный свист: хрипели и сипели легкие. Сквозь застилающий глаза пот вдруг полыхнуло красным огнем. Лицо опалило жаром, в ноздри ударил запах горящей смолы и серы. Послышались крики.

Посреди двора возник огромный уродливый демон. Весь красный, словно раскаленный слиток металла, с горящими глазами, он распахнул жуткую пасть. Я обомлел: зубы, как острые ножи, а глотка – вход в адские печи Освенцима.

– Смертные! – взревел он трубно. – Сладкое мясо!

Бернард и Асмер попятились. На Бернарде затлела одежда от невыносимого жара, он принялся сбивать огонь ладонями. Пламя сразу разгорелось ярче. Бернард с проклятиями отбежал, там монахи набросились толпой, гасили, бросали песок и плескали воду.

Надо уходить, даже убегать, не мне драться с бессмертным демоном, но не свойственное моему миру чувство заставило стоять. Жар обжигал лицо, слышно было, как тлеют ресницы. Обожженная кожа пошла волдырями, но я лишь крепче сжал рукоять меча, с усилием выпрямился.

Демон повел жуткими красными глазами в мою сторону. Они сузились в ярости, он прохрипел злобно, из пасти вырвались языки огня с клубами черного дыма:

– Смертный? Беги, букашка.

– Да пошел бы...

– Беги, – проревел демон, – ты не такой, как они.

– Ты не пройдешь, – сказал я зло, – трансформер проклятый.

– Мне убивать тебя не обязательно, – рыкнул демон уже совсем люто. – Мне та дщерь... и та повозка... Но если будешь... заберу и тебя.

Он сделал шаг, держа глазами нечто поверх моего плеча. Я знал, что там телега, священник с молитвенником и... принцесса с заряженным арбалетом. Лужа крови под распластанным телом сраженного мною воина от страшного жара превратилась в коричневую корочку, свернулась в мелкие трубочки, словно сухие листья, где в паутине укрылись черви.

Я с усилием поднял меч и загородил дорогу. Демон взревел, его огромная когтистая лапа потянулась к моему лицу. Я вскинул меч для удара, но обреченно понимал, что легче перерубить двутавровую балку.

От приземистой часовенки бежал, истошно вопя, монах. Седые водосы струились за ним, как живое серебро, сутана развевалась, как крылья нетопыря. Он на ходу вскинул крест, завопил тонким, срывающимся голосом:

– Посланец ада! Заклинаю, изыди туда, откуда явился!

Демон дернулся, мне показалось – в сильнейшем раздражении, что помешали, а сами слова на его дубленую кожу не оказали никакого воздействия. Голос его прогремел, как раскаты грома. Земля вздрогнула, пронесся порыв сильного ветра. Я не расслышал слов, но понял: демон в ярости. Он не испугался, даже когда священник приблизился вплотную и брызнул из бутылочки прозрачной жидкостью. Кожа не задымилась, мясо не вспыхнуло. Священник отступил на шаг, словно в удивлении. Глаза демона налились багровым огнем. Оттуда полился зловещий пурпурный свет, я видел, как сузились зрачки. Внезапно из глаз демона полыхнула ветвистая молния толщиной в ствол дерева и ударила в крест, зажатый в худом кулачке монаха.

Я ждал, что священника отшвырнет, как футбольный мяч от бутсы футболиста, но сухонький сверчок в рясе даже не пошатнулся. Лицо светилось праведным гневом, волосы трепал невидимый ветер. Глаза горели чистым светом, только голос все испортил, прозвучал визгливо:

– Повелеваю! Изыди! Иначе исчезнешь, яко дым перед лицом всевышнего...

Демон завизжал, но теперь это был визг смертельно испуганного зверя. Я потрясение наблюдал, как весь он стал намного меньше, а свирепое адское пламя исчезло вовсе. Под ногами вспыхнуло огненное облако, демон разом исчез... Остался только запах гари и серы. Сраженный воин лежал весь почерневший, кровь застыла, как черная смола.

Я все еще держал меч перед собой, пальцами другой руки коснулся лица. Кожа чистая, никаких волдырей. Даже ресницы на месте.

Священник посмотрел неприязненно. Я уже открыл было рот благодарить, но священник повернулся и пошел осматривать раненых.

Подошел Бернард, он шумно дышал, отдувался, проревел: .

– Молодец! Хорошо дрался. Ты не простолюдин, Дик. Я хоть и не рыцарь, но мне можно иметь оруженосца. Понял? Я беру тебя.

Я поклонился, еще не зная, надо ли брякаться на колени. Конечно, оруженосец – это повышает мой статус, но в походе значит лишь, что коня Бернарда я должен чистить чаще и лучше других. Выше статус – больше обязанностей. Странный мир...