Коллектив авторов - На своей земле

— Все равно родня! — радостно заключил дед, Маврик согласно закивал рогатой башкой, почесался боком о столбик калитки. — За это и выпить не грех! Давай, Потаповна, не жмись! Топи внукам баню, накрывай на стол… и мне стопочку… по такому случаю!

— Я те налью! Я те так налью! — старуха вскинулась было, но тут же обреченно махнула рукой. — Проходите… чего уж тут. И ты проходи, старый хрыч. Козла свово ток поодаль привяжи, неча его орехами двор мне изгваздывать…

Так и прижились. Сажали и окучивали картошку, собирали щавель, бегали на реку купаться. В сарае раскопали старый велосипед и на нем покоряли окрестности. Егор только-только прочел «Дон Кихота» и иначе как Россинантом эту синюю двухколесную клячу не называл. Кир к велику относился более трепетно — переименовал в Росю.

Вот и теперь — младший на багажнике, старший в седле, братья Васильченко несутся во весь опор по проселочной дороге.

— Когда баба Роза посылает меня на велике за хлебом в сельмаг, я привязываю батон к раме! — Егор на удивление похоже изобразил голос из рекламы. — Хлеб и рама! Созданы друг для друга! — это уже хором.

Метелки ковыля щекочут голые икры, стрекочут кузнечики, верный конь Роська со звоном подпрыгивает, грозя рассыпаться. Сейчас дорога пойдет под уклон — и можно будет отпустить поводья, дать шенкелей — и нестись с горы во весь опор. Так, что аж дух захватывает! Кир даже взвизгивает от восторга: хоть и страшно, а здорово!

Бешеная скачка замедляется лишь у самого моста через реку. Дальше начинается лес, загадочный и тенистый, окутывает грибным влажным запахом. Грунтовка постепенно превращается в две полузаросшие колеи. До заветного малинника остается всего ничего, как вдруг дорогу перегораживают два воина в кольчугах и с алебардами наперевес.

Егор от неожиданности резко тормозит — рывком крутит педали назад, — но в самый неподходящий момент цепь слетает. Кир только и успевает, что отчаянно вцепиться в сиденье. Вывернув руль, брат направляет Роську в кусты, чтобы избежать столкновения с людьми, и врезается в ствол старого дуба, — оба всадника летят кубарем. И когда встают, отряхивая с себя колючки и лесной сор, то понимают, что произошла катастрофа: переднее роськино колесо согнуто в восьмерку, на лбу Егора набухает багровый шишак, но хуже всего — разорванные шорты. За них баба Роза точно спасибо не скажет. В носу предательски щиплет, горло сжимается… Но едва только Кир собирается зареветь, как над ними склоняются воины, торопливо стаскивая с себя шлемы.

— Не бойтесь, благородные сеньоры! Наше доблестное войско не причинит вам вреда! — рыцарь оказывается молодым, веснушчатым и рыжим, очень лохматым и совершенно не страшным. — О! Да вы ранены!

— И конь ваш тоже, — второй сочувственно качает головой, поправляет съехавшие на нос очки.

— Это Роська. Россинант, то есть. — Кир с любопытством рассматривает доспехи. — А вы, дяденьки, кто?

«Дяденьки» секунду смотрят друг на друга, а потом лихо гаркают:

— Мы отважные воины дунэдайн, славные потомки нуменорцев, направляемся в западные земли, чтобы присягнуть королю Арагорну!

— О-о-о! — только и могут произнести братья, раскрывшие рты от изумления и восторга.

— Поскольку благородные сеньоры пострадали по нашей вине, позвольте оказать вам первую помощь в нашем лагере.

Кир с Егором согласно кивают, нуменорцы подхватывают с земли несчастного Роську и слаженным шагом направляются прямо в лесную чащу, лязгая на каждом шагу. Братья — следом.

На ходу Кирово воображение рисует картины одна удивительнее другой. Он, конечно, уже большой и во всякие глупости вроде Деда Мороза не верит. Особенно после того, как случайно подсмотрел в детском саду, как их завхоз, тетя Варя, надевала в подсобке красный махровый халат и прилаживала бороду, красила помадой щеки. Дома подарки прятали под елку мама и папа, а прошлой зимой на Новый год вообще ничего не было. Только салюты за окном. Так что все с этим Дедом ясно. Он поддельный, как и вожди.

«Но все же что-то такое, интересное и неизведанное в этом мире явно существует, — думает Кир. — Например, инопланетяне, снежный человек, путешествия во времени, колдун Кашпировский по телевизору… Ведь есть же он!»

И начинает представлять, что вот сейчас под ногами из-под жухлых сосновых игл и мха проглянет желтый кирпич дороги, над верхушками деревьев замаячат флаги и башни старинного замка, через ров перекинется мост… И будет булыжная мостовая, чадящие факелы, запряженные в карету кони, принцесса в пышном платье…

— Добро пожаловать в наш полевой стан, сеньоры! — рыжий воин останавливается так резко, что замечтавшийся Кир впечатывается носом ему в спину, и лишь после этого осознает всю степень своего разочарования: вместо башен и каменных стен на лесной поляне обычный туристический лагерь. Брезентовые палатки, растянутый между соснами тент, закопченный котелок над костром и чьи-то мокрые штаны на веревке…

И тут Кир замечает принцессу… или царевну… Такую волшебную, что просто захватывает дух. Она стоит поодаль и молча смотрит на них. В косых лучах заходящего солнца золотом вспыхивают ее волосы, заплетенные в косу — длинную, ниже пояса. Лучистые глаза и мягкая улыбка. Острые уши, длинные серьги с блескучими камушками, венок полевых цветов — как корона. Белое платье до земли…

— Кир, рот закрой — муха залетит! — яростно шепчет Егор, но и сам во все глаза пялится на эту красоту…

— Лутиэн Тинувиэль, принцесса Дориата, самая прекрасная из дочерей Эру Илуватара, — их проводник замечает ошалевшие взгляды братьев и берет инициативу в свои руки, — он говорит и говорит, показывая мечи, луки и стрелы, знакомит с прочими жителями этого странного становища, но Кир нет-нет, да обернется, пытаясь поймать солнечный взгляд Лутиэн. И жутко стесняется снять перед ней разорванные шорты, когда другая дочь Эру берется их зашивать.

Егору мажут зеленкой разбитый лоб — он шипит сквозь стиснутые зубы.

А потом сгущаются лиловые сумерки, ярче вспыхивает костер — и к огню подсаживается невысокая стройная девушка в кожаном жилете поверх свободной красной рубахи, подпоясанной ремешком. Потертые джинсы заправлены в армейские ботинки. Непослушные волосы перехвачены банданой, скрученной в жгут. Ей протягивают гитару, — и с первым звоном струн в воздух взлетает сноп искр.

Кир слушает, затаив дыхание. Песни как птицы взлетают над костром одна за другой, поднимаются к вершинам сосен, обступившим в сумерках лагерь. И это похоже на настоящее волшебство. Вокруг собирается народ — и уже не разобрать, где деревянные мечи, где настоящие; вспыхивает чешуя кольчуг, тяжелыми складками ложится бархат плащей, поскрипывают кожаные ремни… В каждой песне история: о дружбе, любви, о потерянном королевстве, о разлуке и еще — о пр о клятом кольце, которое кто-то должен куда-то нести, но оно непременно погубит.