Коллектив авторов - Бесконечная история

Мальчишка, он все еще безрассудный мальчишка! Привык, что Эстебана можно доводить безнаказанно, а ведь оруженосцы не унары, им дуэли никто не запрещал. И что он будет делать, восьмой номер против первого? Вы многого добились за полтора месяца в столице, герцог Придд, вам даже секундантом позвать некого.

Валентин пишет три письма и одну записку, а утром седлает Соро. Во-первых, даже у Колиньяра и его своры не хватит наглости не привести назад лошадь из конюшни Алва, а во-вторых, — ну может он побаловать себя напоследок?

Они дерутся до победного, и Валентин держится даже дольше, чем рассчитывает, но в конце концов все равно подставляется. Бедро. На лице Эстебана — самая гнусная из его улыбок, он смотрит и предлагает признать поражение… ну нет. Мимолетный урок Юстина тогда в Васспарде, перед тем, как все началось и кончилось, тренировки тайком, должно получиться. Левая рука, на которую противник не смотрит, тянется к рукояти упавшей шпаги, дотягивается, любое усилие увеличивает боль, но это неважно… Есть. Достал.

— Браво, юноша, вы, оказывается, не безнадежны, — Рокэ Алва появляется словно из воздуха. Значит, за Валентином все же следят. — Выходить из неприятных ситуаций вы почти умеете, осталось научиться в них не попадать.

Валентин проводит в постели чуть больше недели, а потом начинаются ежеутренние тренировки. А еще через месяц — война.

На Совете Меча Валентин стоит за Первым маршалом безмолвной тенью и наблюдает. Зрелище и впрямь интересное и поучительное. Ворону нужны полномочия, кансилльера и его сторонников вполне устраивает цена. Вот только почему господин Штанцлер так уверен, что те, кто сейчас набрасывается на Талиг, потом склонятся в почтении перед Великой Талигойей? Что Валентин упускает из виду?

Ворон и в самом деле чудовище. Чудовище, что ни на суан не ценит жизни — ни свою, ни чужие, и не гнушается делать то, что делать немыслимо. Но — непобедимое чудовище. Все еще непобедимое, а для полководца это, наверное, важнее, чем милосердие и благородство? Особенно если ответственность за немыслимое он берет на себя, а вот победой щедро делится с подчиненными. Валентину кажется, что он наконец понял Рокэ Алву, но тут Ворон убивает Адгемара и отпускает Эпинэ. Он благодарен за Робера — тот служил с Юстином, они дружили, — а Адгемара и сам был бы не прочь пристрелить, но… Все же, что такое Ворон? Впрочем, довольно того, что для него, похоже, и впрямь нет ничего невозможного.

Валентин почти влюблен. Он слушает Ее Величество, и ненависть, поугасшая было после Варасты, вспыхивает с новой силой. И тут Катарина ( зовите меня Катари, когда мы наедине ) совершает ошибку. Она вспоминает Юстиниана — ах, Джастин был настоящим рыцарем! — и делится подробностями. Ее Величество даже можно понять — вряд ли ей пришло в голову, что взрослый теньент посвящал в свои сердечные дела мальчишку. Но Юстин провел в Васспарде две недели, прежде чем все началось всерьез, и беседовали они не только о фехтовании. И то, что сейчас говорит ему Катарина, — это не умолчание, не заблуждение, не ее взгляд на правду — это просто обыкновенная ложь. Красивая женщина — королева — сидит в монастырском саду и лжет влюбленному оруженосцу. Интересно, Юстину она тоже лгала? И кому еще? Аудиенция заканчивается, и Валентин кланяется, обещая верно и преданно служить своей королеве. Вполне возможно, что он тоже лжет. Но, как говорит Питер, вы пелвые начали .

Зиму Валентин проводит в Васспарде. Фехтует с братьями, обсуждает с Корнелием Варастийскую кампанию, пишет письма однокорытникам. Матушка выслушивает его весьма сокращенный рассказ о Катарине (герцогиня Ангелика успела полгода пробыть придворной дамой Ее Величества) и больше со старшим сыном не разговаривает. Это больно, но пусть матушка лучше с ним не разговаривает, чем похоронит. И его, и мальчиков следом.

А еще герцог Придд разбирается с бумагами. С теми, что нашел здесь и в Олларии, и со своими дневниками, что вел в минувшие месяцы. Оказывается, за такими, как Штанцлер, полезно записывать. И, сидя за столом в отцовском — своем, Леворукий, своем! — кабинете, Валентин окончательно понимает, где именно ошибся герцог Вальтер пять лет назад.

…Когда, вскоре после Октавианской ночи, Штанцлер вызывает его к себе и показывает список, якобы чудом украденный у Дорака, Валентину уже почти смешно. Тоньше надо работать, господин кансилльер. Тоньше.

Рокэ лениво перебирал струны, когда услышал за дверью кабинета какое-то шевеление.

— Не топчитесь на пороге, юноша. Вы спрятали в моем доме еще парочку праведников?

Зашел и закрыл за собой дверь.

— Нет, монсеньор. Но мне нужно с вами поговорить.

Разнообразием выражений лица его оруженосец не баловал, но, похоже, речь пойдет не о булавках.

— Ну, раз все так серьезно, налейте мне вина и говорите.

Валентин подошел к столику, где стояли кувшин и бокалы, наполнил один и протянул Рокэ. Тот взял, пригубил, поставил на подлокотник и даже гитару отложил.

Валентин глубоко вдохнул и начал без дополнительных напоминаний.

— Вы, наверное, не заметили, монсеньор, но я отлучался днем. Во время отлучки мне попало в руки вот это.

Аккуратно положил на второй подлокотник кольцо с крупным камнем и молнией.

— Нужно дважды нажать на молнию.

В пояснении не было нужды — распознавать такие перстни на вид (как и яды на вкус) соберано Алваро сыновей учил. Значит, ызарги решили действовать. Но почему такая фраза?

— Попало в руки, говорите?

— Да. Я готов рассказать вам, при каких обстоятельствах, и дополнить рассказ соответстующими сведениями и доказательствами.

Пауза.

— Но вы что-то хотите взамен.

Валентин кивнул.

Вот оно как. Нет, то, что его затея со Спрутом-оруженосцем может закончиться ядом в кувшине или чем-то в этом роде, Рокэ понимал прекрасно и почти ждал. Можно было допустить, что юноша не захочет нарушать присягу — и тогда его или убьют, или он догадается попросить о помощи. Но что он будет торговаться?

— Что именно? — Впрочем, юноша еще может сказать «спасите Ее Величество!», и тогда удивление было преждевременным.

Валентин на мгновение посмотрел вниз, потом начал перечислять:

— Удаления надзирающих чиновников из Внутренней Придды или замены их на кого-то, кто не будет путать казну Талига с собственным карманом. Отмены дополнительного налога или его существенного уменьшения. Передачи титула графа Гирке и соответствующих земель виконту Альт-Вельдеру. Восстановления виконта и других вассалов Приддов на военной и государственной службе и возможности продвижения согласно способностям и усердию.

Рокэ застыл, во все глаза глядя на оруженосца. Взял бокал, пригубил, не чувствуя вкуса. Нет, перед ним стоял не «юный оруженосец» — перед ним стоял герцог Придд. И не имело значения, что ему только восемнадцать недавно сравнялось. Стыдись, Росио, ты в его годы гонялся за «Императрикс», не думая о последствиях. Вслух же он спросил: