Коллектив авторов - Пути и перепутья

Матросы сновали туда-сюда по трапу, нагруженные мешками и ящиками. Отец Браун терпеливо ждал своей очереди, чтобы сойти на берег, когда к нему подошёл капитан Робб. От его мрачности не осталось и следа; он глядел на Новый Свет с любовью, и отец Браун подумал, что выйдя на пенсию, капитан, должно быть, обоснуется здесь.

— А вы знаете, — весело сказал капитан Робб, — ведь «Карония» названа в честь Каро Браун, внучки нью-йоркского агента компании «Кунард Лайн», которой принадлежат эти лайнеры. Единственный корабль в британском флоте, носящий имя американского гражданина. Забавное совпадение, вы не находите?

— Да, пожалуй, — рассеянно ответил отец Браун.

Он смотрел на берег, туда, где Роджер Хардслоу ожидал, пока снесут его багаж, и оживлённо беседовал с невысоким темноволосым мужчиной, судя по одежде, пассажиром третьего класса. На небольшом расстоянии стояли и настороженно смотрели на них худая женщина в тёмном платье, залатанном на рукавах, и мальчик лет десяти — а может, и старше, дети бедняков часто выглядят младше своих лет. Хардслоу что-то объяснял, энергично жестикулируя, его собеседник кивал и кланялся. Потом Хардслоу широко улыбнулся, и они ударили по рукам. Лицо женщины, которое было хорошо видно отцу Брауну, осветила надежда. Роджер крикнул портового носильщика, и вскоре в его собственному багажу, который начали грузить на споро подъехавший экипаж, прибавился нехитрый скарб семьи бедняка.

Отец Браун посмотрел на небо. Оно было почти ясное, лишь на западе теснились облака, словно специально ожидали заходящее солнце, чтобы сделать закат покрасивее. «Интересно, — подумал отец Браун, — Роджер проследил за мной, когда я забирал у Джека шахматы, и теперь нарочно берёт его на работу, или это Господь его надоумил?»

На небе, конечно, было не прочитать ответ. Отец Браун знал от самого Роджера Хардслоу, что здесь, в Новом Свете, его тесть задумал открыть филиал своей конторы, где понадобятся и грузчики, и курьеры, и возницы, а до того — и строители; почему бы не нанять кого-нибудь прямо здесь, на лайнере? Кого угодно, кто согласится?

Отец Браун улыбнулся и не торопясь направился к трапу.

Оридж

Клиентов я принимала дома, оборудовав под это дело гостиную. Знаете, шторы из Икеи со звездочками, ковер с длинным ворсом багрового цвета, приглушенный свет, пара колод Таро и, конечно, хрустальный шар под цветастым платком. Шаром я гордилась особо: жутко дорогая вещь оказалась. Но красивая! Правда, натирать его после каждого клиента замучаешься. Пачкался, зараза, даже от дыхания. Замыливал мне третий глаз.

В тот день ко мне за советом обратились супруги. Мужчина и женщина моего возраста, то есть лет пятидесяти, сидели на покрытых вылинявшими покрывалам креслах и с опаской оглядывались по сторонам. Успокоились, увидев стенку икон. Они почему-то на клиентов всегда так действуют. Безотказно. Внешне муж с женой походили друг на друга, различаясь только цветом глаз и волос: он темненький, она — светлая. А так… оба среднего роста, худощавые, с резкими чертами лица. Одеты неброско, но качественно. Видимо, не бедствуют…

Судя по тому, как Валентина собиралась с духом, прежде чем заговорить, как ободряюще хлопнула мужа по руке и нахмурила брови, привела сюда его она. И она же, видимо, была в паре лидером. Видимо, Владимир был не против.

— Марьяна… простите, не знаю, как ваше отчество, — начала она наконец.

— Ничего страшного, лучше просто по имени, — кивнула я и принялась ждать дальше.

— У нас к вам… довольно необычная просьба…

Клиентка надолго замолчала, и я сочла нужным ее подбодрить:

— С обычными просьбами люди ходят в магазин. Рассказывайте!

— Мы хотим, чтобы вы посмотрели на нашу дочь, — продолжила женщина. — Посмотрите и скажите, что вы о ней думаете.

— Я не ставлю диагнозы ни по фотографиям, ни по видеозаписям, — быстро сказала я. — Прочитать ауру таким образом, увы, непросто.

— Мы понимаем, — сказала Валентина, а ее муж часто-часто закивал. — Но все же посмотрите, ладно?

Она достала из сумочки телефон. Искала она недолго. Скоро трубка уже лежала у меня на столе, повернутая так, чтобы мне было лучше видно. Я склонилась и прищурилась. Экран небольшой, а зрение у меня, увы, было уже не то.

На видео оказалась самая обычная девочка лет десяти-двенадцати. Часть эпизодов явно была сделана во время школьных праздников, но попадались и фрагменты, похоже, запечатленные скрытой камерой, — на них ребенок играл, гулял в парке и делал уроки.

Добросовестно досмотрев до конца, я вежливо спросила:

— И что же, по-вашему, не так с ребенком?

— Боюсь, вы сочтете нас с женой сумасшедшими, — впервые вмешался в разговор муж, — но мы так растеряны, что нуждаемся в любой помощи, особенно сверхъестественной!

Подобное начало не предвещало ничего хорошего. Я украдкой нащупала под столом кнопку экстренного вызова полиции, улыбнулась и сказала:

— Рассказывайте, что у вас происходит!

— Начнем с того, — вновь заговорила женщина, — что Аля — не родная наша дочь, а приемная. Мы долго колебались, брать ли ее, но в конце концов решились…

— Никаких критических повреждений ауры у девочки не вижу, — поспешила сказать я. — Не знаю, кто ее родители, но в ребенке нет изначальной тьмы. За это ручаюсь.

— Хорошо, если так, — вздохнула клиентка, — но нам от ваших слов не легче. Мы ведь тоже не знаем, кто родители Али, и никто этого не знает. Пять лет назад ее нашли на автобусной остановке в Приозерске. Девочка просидела там почти сутки. Потом ее отправили в детдом. На все расспросы отвечала, что ничего не помнит, кроме своего имени — Аля — и возраста — восемь лет.

— Вот это да! — за время работы ясновидящей я привыкла к многому, но с таким действительно столкнулась впервые. — Надеюсь, сотрудники детдома обратились в полицию?

— Да, конечно. Но никто не подавал заявлений об исчезновении девочки этого возраста и внешности.

— А что сказал врач, который осмотрел найденыша?

— Физическое состояние Али в целом соответствует возрасту. Большую часть жизни питалась нормально. Следов побоев не обнаружено, наркотики никогда не принимала, сексуальному насилию не подвергалась. По-русски говорит чисто и правильно, без малейшего акцента. Год Аля провела в детдоме; до нас ее хотела усыновить семейная пара, но передумала. А мы решились — и вот…

— Д-да, — только и смогла вымолвить я. — Что же вас беспокоит?

— Понимаете, — муж взглянул на меня глазами затравленного оленя, — это очень трудно объяснить… Большую часть времени Аля себя ведет абсолютно нормально. Но иногда нам кажется, что это лишь притворство, а на самом деле она за нами наблюдает исподтишка, словно мы — подопытные животные, а она — врач-экспериментатор. Знаю: взрослым глупо и нелепо бояться ребенка. Поначалу мы надеялись, что со временем все пройдет, но с каждым днем нам хуже и хуже…