Коллектив авторов - Пути и перепутья

Напротив, на другой стороне дороги, располагался двухэтажный дом с надписью «Гастроном», а чуть левее — детская площадка с качелями и лазилкой, где играли дошколята.

А дальше на обеих сторонах улицы размещались одноэтажные дома — частный сектор, совершенно типичный для русской глубинки. Покосившиеся домики, разноцветные деревянные заборы, кое-где перемежавшиеся рабицей и полисадники с неизменными детскими игрушками, составляющими безумные композиции, напоминающие лично мне фильмы ужасов.

Я села на скамейку и попыталась понять, что привлекло Алю именно в этом месте. Гастроном? Детская площадка? Тумба с афишами? Огромная усыпанная ягодами рябина, стоящая во дворе одного из домиков? А, может, девочка вышла именно здесь совершенно случайно? Или ее просто кто-то тут высадил?

Я сидела на скамейке. Шли минуты, но ничего не менялось. По улице прошли несколько старушек с тяжелыми сумками. Пробежала серая кошка. На остановке начали собираться люди, поджидающие автобус.

Во всякие глупости насчет ворот в параллельную реальность я не верила, но на всякий случай несколько раз в разных направлениях обошла тумбу, гастроном и детскую площадку. Ничего не изменилось, никаких потусторонних дуновений я не почувствовала, только встретила еще одну кошку, на этот раз черную и на диво пушистую.

Не найдя ничего подозрительного, я решила доехать до конечной остановки пятого автобуса под названием «Фабрика». Погуглив еще до поездки в Приозерск, я узнала, что в советское время там выпускали кино- и фотопленку. После распада СССР и перехода на цифру предприятие предсказуемо обанкротилось, оставив без работы немало местных жителей. Был у такого положения вещей и плюс: фабрика, устаревшая еще до начала своей постройки, перестала отравлять окружающую среду. Но безработных приозерцев это вряд ли радовало.

До конечной доехала только я и, выйдя и осмотревшись, поняла почему. Старые, заброшенные корпуса производили совершенно жуткое впечатление даже сейчас, в приятную солнечную погоду. Что творится здесь в темное время суток, страшно представить. Хулиганистые подростки — явно лишь меньшее из зол; для убийств, пыток и прочих гадостей не придумать места лучше, чем эти жуткие руины.

Для полноты картины я хотела осмотреть развалины внимательнее, но передумала и с нечеловеческой быстротой рванула к автобусу, который, к счастью, еще не успел уехать. Впрочем, совесть моя была чиста: если бы Аля попала в руки тем, кто мог посещать здешние места, то вряд ли осталась бы здоровой и невредимой.

До встречи, назначенной мне в детском доме, еще оставалось немного времени, и я отправилась в который уже раз полюбоваться главной достопримечательностью Приозерска — величественным монастырем XVII века. В советские времена этот сказочно красивый комплекс зданий называли кремлем, и хитрость сработала: монастырь благополучно пережил все кошмары эпохи. Вот уж действительно, как вы яхту назовете — так она и поплывет. Что ж, для хорошего дела иногда можно и солгать.

Как и большинство россиян, я никогда не бывала в детских домах. Моральных сил (да и финансов, если честно) мне не хватает ни на усыновление сироты, ни на постоянную помощь подобным учреждениям. Гордиться тут нечем, но и врать я не люблю. А смотреть на страдания детей ради очищения и просветления — уж извините. Так что это был мой первый визит в подобное учреждение. И, пожалуй, нужно было собраться с духом.

У ворот я представилась, предъявила документы и назвала цель своего визита. Меня впустили. Я быстро-быстро пошла к дверям здания, очень надеясь, что успею добраться до них раньше, чем привлеку внимание детей, игравших в дальнем конце двора. Двор, кстати, был довольно ухоженным. Площадка — новой. Как и положенный перед корпусом асфальт. Само здание было выкрашено свежей краской в веселые цвета. Но радости ему это, увы, не добавляло. Совсем как покойник в костюме клоуна. Вроде и наряд смешной, а что-то совсем не весело.

К счастью, мне повезло. Когда я захлопнула за собой дверь и с облегчением вздохнула, меня уже ждала немолодая улыбчивая женщина, которую так и хотелось назвать нянечкой. Полненькая, с собранными в пучок темными с проседью волосами и в аккуратном халате. Вспомнился сразу детский садик… Пахло тут, кстати, очень похоже. Котлетами и тушеной капустой.

Нянечка повела меня по длинным светлым коридорам к кабинету директора. Из дверей, выходящих в коридоры, иногда выглядывали дети разного пола и возраста, похожие на любопытных зверьков, но, повинуясь энергичным жестам женщины, исчезали. Я шла, стараясь не поднимать глаза от пола.

Директриса детдома тоже оказалась приветливой и улыбчивой, но в то же время деловой и практичной женщиной. Неплохое сочетание, если все эти качества используются на пользу воспитанникам, а не ради личного обогащения.

После обычного обмена любезностями я начала задавать вопросы — и поняла, что удача сегодня не на моей стороне. Доктор, осматривавшая Алю сразу после ее помещения в детдом, вышла на пенсию и уехала к родным в Израиль. Из трех воспитательниц, хорошо знавших девочку, одна умерла, другая после выхода на пенсию вернулась в родную деревню, а третья сейчас была в отпуске в Турции. Это показалось мне крайне подозрительным; впрочем, я понимала, что в жизни бывают и более дикие совпадения.

— А сами вы, Аделаида Николаевна, помните Алю? — спросила я, уже ни на что не надеясь.

— Да, — к моему изумлению, директриса очень энергично кивнула. — Сами понимаете, история необычная — такие хорошо помнятся.

— Скажите, какой вам показалась Аля в первое время пребывания в детдоме? Испуганной? Растерянной? Ваше мнение очень важно, ведь у вас огромный опыт общения с детьми.

— Ох… — Аделаида Николаевна махнула рукой. — Именно из-за своего опыта я ничего толкового об Але сказать не могу. Да, она выглядела потрясенной, но, поверьте, это отнюдь не показатель. Не знаю, хорошо это или нет, но реакции детей на стресс абсолютно непредсказуемы. Я видела мальчика, который совершенно искренне улыбался через несколько часов после того, как его отец убил мать. Знаю девочку, которая сбежала из дома, так как родители отказались купить ей новый мобильник; когда я разговаривала с беглянкой, она просто билась в истерике от обиды на папу с мамой. Так что тут все сугубо индивидуально и помочь вам я ничем не могу.

— Понятно… А одежду Али вы помните? Какой она была? Поношенной? Новой? Фирменной? Китайской дешевкой? Подходила ли по размеру и возрасту? Как долго, по-вашему, девочка оставалась именно в этой одежде?

— Понимаю, что вы хотите знать, — директриса кивнула. — Аля была очень хорошо одета — не от кутюр, но вполне прилично. Наряд ей явно подбирали с заботой и любовью. Девочка оставалась в этой одежде дня два-три, но не больше.