Мария Токарева - Град разбитых надежд

— Присоединяйся к нам! Мы стали тем, что жило в наших сердцах. Мы обрели силу в своих истинных формах. Мы не монстры, — крикнул вслед то ли человек, то ли зверь.

— Я знаю. А я не Белый Дракон, — бросил на прощанье Джоэл. Его не занимало все, что творилось на улицах. Вермело менялся, сильно менялся, парад созданий Хаоса означал, что с Цитаделью наметился какой-то перелом, против Умана в ощерившейся пушками крепости они бы не выступили.

Уман, бой у Академии — все происходило как будто тысячу лет назад. Как будто не с ним. И Верховного Охотника он каким-то образом спас, без цели, отдав дань старой дружбе, а Джолин и Ли — не успел. В памяти навечно застыла картина их прощания: двойной поцелуй на удачу, запах свежего хлеба, витающий в пекарне, маленькие яркие фонарики земляники на окнах. А теперь… ничего не осталось. Даже самой пекарни.

«Если ты дочь Бифомета Ленца, почему тебя выбрал Змей? Почему по тебе плакал… Змей?» — не понимал Джоэл, обращаясь к призраку Джолин. Теперь он наверняка сошел с ума: сквозь улицы и кварталы его вели тени любимых, обнимали, поддерживали с двух сторон. Они же помогали пройти сквозь огонь, миновать по узким проулкам завалы и обрушения горящих перекрытий.

Иногда Джоэл поднимал глаза и видел, как небо расчерчивают силуэты крылатых созданий. Вермело ждал этого двести лет — они сливались с Хаосом, не в силах противостоять ему, но пока всех их сдавил в лапах Змей. Джоэл чувствовал, как не прекращается яростная пульсация, отзывающаяся удушьем в сдавленных легких. И желтоватый купол больше не возвращался к нормальному цвету: небо выгибалось и искажалось, словно кто-то скреб исполинскими когтями барьер с другой стороны. С изнанки мрака.

Змей стенал по-своему: его замысел не сбылся, Джоэл не поддался, не стал ни Белым Драконом из легенд, ни орудием жадной твари. Он объезжал замершие баррикады, не обращая внимания ни на взрывы гранат, ни на редкие арбалетные выстрелы. Его забыла смерть, его не забрал Легендарный Сомн.

— Джолин… Почему… Почему ты не убила Зерефа, не уничтожила Умана… Почему Ли? Почему Грэм и Бим? Змей… Змей несет к пределу отчаяния, — все бормотал и бормотал свихнувшийся охотник. Его, наверное, принимали за могильщика или чистильщика.

Ни один патруль не остановил его, хотя блокпостов тоже больше не осталось, Вермело пожирал себя, исходило понимание, кто с кем сражается. Во имя чего? Идеи Академии потерпели крах, когда восход Красного Глаза ознаменовал не раз и не два новые волны обращений. Похоже, и сама Энн поняла, что от стимуляторов не становятся сомнами, но уже не могла отступиться.

Зато призывы Местрия Пратта теперь обретали силу, подкрепленные живыми доказательствами. «Иные» заполняли улицы Вермело, некоторые взывали к готовым слушать перепуганным жителям, другие сжимали оружие, сражаясь не то с охотниками, не то с солдатами. Джоэл непонимающе рассматривал смазанные фотокарточки реальности, не внимая их искаженной странности.

Он миновал озеро Добрар, то самое место, где на Энн напал сомн, откуда началось искажение ее личности. Потом тяжелеющая с каждым шагом ноша на колесах вкатилась в развороченный Квартал Пекарей, за ним в небольшой сад, отделенный от фруктовых рощ Кварталом Оружейников. Еще недавно там собирали свежие плоды, теперь многие деревья выжгли, точно по ним прошелся огненный смерч. Не пели птицы, не веяло прохладой меж ветвей. Лишь висели кое-где обугленные яблоки. Голод заставил сорвать и проглотить два или три, но от пищи желудок перехватило, как стальной проволокой. Джоэл согнулся, прислоняясь к тачке, обхватывая себя руками. Он боялся, что больше не встанет, не завершит свой последний поход. Айгрежа уже маячила снесенной крышей, сгоревший храм забытой веры. Оставалось миновать еще два Квартала Оружейников, в которых царствовали ныне неизвестные силы.

— Братья! Нас обманывали! Нет никакого Змея. Его придумало правительство! Если хотите спастись, идите с нами, мы захватим дирижабль!

Голос доносился из дальнего конца сада. Джоэл с трудом приподнялся, вслушиваясь. На небольшом помосте из обломков зданий возвышался очередной Рыжеусый, не старый знакомый, а один из множества агентов, разносчиков опасных идей. Вокруг него собирались свои зеваки, кто-то кидал в него камни, кто-то кричал, что в Хаосе не выжить. А кто-то вслушивался, задумывался. Пожалуй, из такого города хотелось сбежать хотя бы и в Хаос.

И под жаркий призыв воодушевленного агитатора внезапно послышался оглушающий взрыв со стороны Квартала Богачей. Звук подкинул Джоэла, заставил вскочить и вновь схватиться за ручки его опоры, его колесницы мертвых. Он неуверенно стоял и вдыхал отравленный сажей воздух, уставившись на высящуюся в прогалине иссеченных обстрелами домов стену Квартала Богачей. В ней теперь зияла дыра — значит, революционеры добрались до верхушки города, не спасла крепость внутри крепости.

Только спустя несколько минут Джоэл осознал, что исчезло, что навечно разрушилось — Королевский Театр. Секта Дирижабля взорвала его, очевидно, заложив в Квартале Богачей несколько навороченных бомб. Показания Зерефа Мара изучить не удалось, но доползли слухи о том, что его союзники, этот клан Рыжеусых, собирались заложить взрывчатку. Значит, не все отыскали, или же они воспользовались неразберихой и подложили новые бомбы.

«Секта технологичных ученых идиотов», — подумал Джоэл, глядя, как поднимается дым над руинами некогда ослепительно прекрасного строения. Вермело уничтожал свою красоту, все фарфоровые маски обнажали уродство.

Над обломками театра, как зримая душа, отлетающая от тела, воспарило нечто — лодка с вытянутым воздушным шаром и пропеллерами. Устройство, средство побега, ради которого так долго ломались копья.

— Видите? Видите! Дирижабль! Они все хотели сбежать из города! Бросить нас! — в истошной радости завизжал и завертелся на месте агитатор. — Значит, нет никакого Змея! Его придумало правительство, чтобы держать нас в узде! Братья, медлить нельзя! Верные Секте Дирижабля, верные свободе — идите за мной! В новый мир!

— В новый мир! — закричало человек десять из собравшихся, по большей части, молодые и крепкие. За короткое время город сменил множество идей и идеологий, не зная, во что теперь верить, кому подчиняться. Они все привыкли к четким правилам, к распорядку дня, к жизни под неусыпным наблюдением, и теперь не знали, что делать с открывшейся свободой. И потому с радостью кидались в объятье новых рамок чужой страшной веры, как зачарованные, как сомнамбулы из сна-были, встающие на подоконники и падающие в черную воронку.

— Стойте, куда вы! Там же Змей! — кричали оставшиеся горожане вослед нескольким безумцам, устремившимся за Рыжеусым.