Мария Токарева - Голод Рехи

— Ничего, — процедила девушка. — Слушай меня. Я не за этим к тебе пришла.

— Да? А утром казалось, что за этим!

— Маскировка. Не более того. К тому же кое-кто не обрадуется, если мы с тобой… сам понимаешь. Да ты и не в моем вкусе, слишком щуплый. Но сила у тебя есть, это точно.

Голос ее оказался низким и решительным. Она хищно щурилась, выкручивая левую руку Рехи.

— Да кто ты? Отпусти уже! А то…

— А то стражу позовешь? — усмехнулась она. — Быстро ты измельчал, Страж.

— Нет! Рассказывай уже, зачем ты здесь. Тебя подослали меня убить?

— Нет, меня прислали кое-что сообщить.

Девушка наконец-то отпустила руку. Рехи благодарно вывернулся, растирая почти вывихнутое плечо.

— Неплохое представление, Страж, — небрежно отозвалась неожиданная собеседница. Она обходила алтарь-ложе полукругом, рассматривая Рехи со всех сторон, точно сравнивая с чем-то виденным ранее.

— Могла бы проявить больше почтения ко мне, женщина, — недовольно бросил он, вспоминая о своей новой роли. Ведь толпа-то его слушала! Почему же не слушала эта своевольная девушка? Он не понимал, но чувствовал, что скоро получит ответы.

— Не могла бы. Я знаю, кто ты, Рехи. Знаю, почему на самом деле пришел сюда.

— Откуда знаешь?

— Наслышана о тебе.

— От кого?!

— Узнаешь. Если пойдешь за мной.

— Я сейчас не могу.

— Сейчас и не надо. На улицах безумствует толпа, не могут переварить восторг от твоего появления. Но не заигрывайся с ними.

С внешней стороны замка и правда еще доносились разрозненные вопли. Кто-то орал от боли, очевидно, снова кого-то затоптали. А, может, стражники разгоняли не в меру восторженных сторонников культа.

— Ближе к делу, женщина, — оборвал Рехи, потому что ее наглые слова разрушали его незримый пьедестал.

— Слушай, мальчишка, будь добр обращаться ко мне по имени, — хищно раздувая тонкие ноздри, заявила девушка, но уже более миролюбиво добавила: — Меня зовут Санара. Остальное узнаешь, если сумеешь через две недели добраться до главного акведука дворца. Там есть туннель, который ведет в старинную канализацию под городом.

— Акве… Акви… Акведук… — пробормотал неуверенно Рехи. Такое слово ему в снах прошлого еще ни разу не являлось.

— Помнишь такой в своих видениях? — недовольно спросила Санара.

— Постараюсь вспомнить, — рассеяно отозвался Рехи, перебирая чужие воспоминания. — Да! Видел, так сбежал старый адмирал.

— Хорошо. Приходи туда через две недели вечером в час заката, я буду тебя ждать. Дальше поведу. Постарайся избавиться от внимания Вкитора. Твое исчезновение не должно вызвать подозрений. Иначе придется убить его, а это вызовет еще больший переполох.

— Санара, но кто рассказал тебе обо мне? — забеспокоился Рехи.

— Узнаешь. Впрочем, ты уже догадываешься. Больше не расскажу для нашей безопасности.

— Вашей? Но кто это «вы»? Догадываюсь?

В душе блеснула надежда, безотчетная, последняя. Хотя, возможно, его заманивали в ловушку какие-нибудь противники культа, желающие уничтожить остатки старой религии. Но все-таки надежда Рехи начиналась на «Л» — Ларт и Лойэ. И проводником этой надежды была загадочная Санара, которая выждала некоторое время, а потом накинула на голову капюшон.

— Потом. Все потом, — ответила она. — Усыпи их бдительность, добейся права свободно передвигаться по дворцу. А потом придумай предлог, чтобы никто не заподозрил. Скажешь, что лег спать, а сам выберись, минуя стражников. Найди способ избавиться от них.

— И тогда я смогу отсюда сбежать?

— Не сразу. Сначала хотя бы на несколько часов. Все, мне пора. До встречи через две недели.

— До встречи, — в замешательстве ответил Рехи, когда Санара скрылась, скользнув верткой змейкой меж створок дверей.

Свет пробивался в домах сквозь темноту, как в былые времена, виденные в снах. Но окна зияли провалами рам без стекол. В полуразрушенных строениях теснились тени — эльфы и люди. Вроде бы все вместе, но все-таки врозь.

Рехи рассматривал город с высоты дворца. Он стоял на балконе и ждал часа, когда его вновь покажут ликующему морю. Он ненавидел толпы, ненавидел шум и уже стыдился того упоения, с которым наслаждался всеобщим вниманием. Стыд… Что-то незнакомое, не похожее на голод — скорее на покалывание мелких камешков в дырявом сапоге. Что-то сродни песку, скрипящему на зубах. Но ноющее чувство сменялось тоской безразличия, прогорклой, как пепел, который густо заполнял улицы и крыши в Бастионе.

Еще трепыхалась робкая надежда, как рыжие отблески далеких огоньков: Рехи ждал встречи у акведука, хотя не был уверен, что Санара не заведет его в какую-нибудь ловушку. Возможно, в Бастионе зрел заговор, переворот, как в деревне Ларта.

«Ну, а пока надо быть хитрым, — убеждал себя Рехи. — Делать вид, что согласен с новой ролью, как учил тебя Ларт. Хотя он же учил, как сдирать кожу с вопящего пленника. И он же учил, как убивать не ради еды, а ради наслаждения. И все злое в нем шло из Бастиона. От таких, как Вкитор. От таких, как Саат. Неужели я стану таким, как они? Ничего, потерпеть две недели. Две недели, а там будет ждать Санара у акведука. Наверное, будет. И что потом?»

Две недели тянулись бесконечно. Серо-красные сумерки почти не отличались от непроглядно черной ночи: в воздухе плотным облаком висела пелена едкого дыма. Во рту постоянно ощущался привкус пепла и серы. Глаза сильно щипало, и все стремились закрыть ставни, а на улицу выходили с замотанными лицами, но помогало слабо: повсюду слышался надсадный тяжелый кашель. С каждым днем его гул звучал все громче, как будто сильнее звучал тяжелый набат. Как будто разносился по пустоши глас того колокола из башни с крылатыми рисунками семарглов.

«Мы умираем. Этот Бастион… Этот мир…», — вздохнул Рехи, скрываясь в глубине зала. Верховный жрец Саат распорядился, чтобы везде законопатили все щели, окна же закрывали плотными ставнями, и единственным выходом наружу оставался обширный балкон, чудом почти не пострадавший в прошлые эпохи. С него Стража Мира еще пару раз показывали народу, но когда пришли облака дыма, собрания на площади прекратились.

«Что если за две недели обожание сменится ненавистью? Они решат, что это я наслал на них тучи пепла», — опасался Рехи. Он бы согласился добровольно отправиться в изгнание и больше не занимать место объекта культа. Но Саат, вероятнее всего, отпустил бы его только в качестве хладного трупа с перерезанным горлом. И приходилось терпеть, находясь в состоянии зыбкой неопределенности.

И Рехи терпел. Две недели растягивались в месяцы. Никто не приходил, не считая безликих жрецов и податливых девиц. Две из них еще утром отмывали его в купальне, а до этого он их всю ночь брал по очереди и одновременно, даже не помня имен подосланных красоток. «Что это за культ такой, в котором женщины нужны только для утех? Наши в деревне охотились на равных», — пренебрежительно думал о них Рехи. И снова вспоминал о Лойэ. Он чувствовал ее где-то рядом, и все-таки она была бесконечно далека. Управление линиями не давало великих знаний Стражу Мира в отличие от Стража Вселенной.