Мария Токарева - Голод Рехи

Вот к ним Рехи и попал, обнаружив себя привязанным к грязному столбу. По неестественно выгнутой спине ползали мурашки боли и холода от прикосновения местами скользкого, местами заскорузлого материала — то ли дерева, то ли металла. Зрение не прояснялось, но вокруг сновали силуэты, чуткий слух доносил отрывистые реплики:

— Пусть мясо посидит до возвращения охотников.

— Но мы его поймали! И мы голодны! — вопил кто-то. Их отгоняла бесформенно-толстая женщина, потрясавшая седыми космами, наверное, одна из жен лучшего воина племени — вождя. Хотя у людоедов, может, и по-другому было заведено.

— Это их право освежевать добычу, — возражал решительный голос.

— Нет, традиции нарушать нельзя. Эльфа может освежевать только опытный охотник, — говорила женщина, пока Рехи силился рассмотреть окружающих. Конечно, он не рассчитывал встретить союзников, но если бы деревня оказалась знакомой, то вспомнил бы пути отступления. Столб, как назло, торчал из зловонной лужи за навесом из шкур, закрывавшим обзор.

— Верно, — кивали другие людоеды. — Они не менее ядовиты, чем ящеры.

— Так что пошли прочь! Добыли — молодцы. А еда потом.

— Ничего, хоть ухо отрежем… — хохотнул кто-то из группы недоростков.

— Пшли прочь! Традиции надо чтить! — взвилась старая карга, размахивая руками.

«Попался отряду мальчишек… — осознал Рехи. — Как глупо! Трехногие, солнце им на голову, как же глупо!»

— Ядовитые? — продолжался спор.

— Разве ты не видел клыков? Как у ящеров! Они звери, звери! — пугала ненормальная старуха.

— А вон у этого нет клыков. И ушей нет. И космы не белые, — тыкали на кого-то мальчишки.

— Но он назвался Сумеречным Эльфом. Значит, он эльф.

— Какая вам разница? Они оба — отличное мясо. Я устал жрать ящеров с грибами, — пробубнил кто-то из воинов, но его отогнали все тем же безумным возгласом:

— Пшли!

Наверное, жена сильного воина рассчитывала получить лучшие куски при дележке мяса, вот и придумывала невероятные традиции и преувеличивала ядовитость эльфов. Конечно, хотелось бы поразить всех одним взглядом или укусом. Но сказки остаются выдумками, ложью.

— Сумеречный Эльф… Никакой ты не эльф! Но ты — мясо, — донесся напоследок писклявый голосок одного из стаи мальчишек, а потом сочный звук неумелого удара-пощечины.

«Сумеречный Эльф?! Но как?» — поразился Рехи. Он почти сразу понял, что с другой стороны столба тоже прикручен кто-то, но рассчитывал, что это Лойэ. Еще надеялся позлорадствовать, что своенравная предательница не предупредила об опасности, а сама так увлекалась бессмысленным поединком, что тоже попалась. Теперь же оставалось гадать, кого из этих двоих меньше хотелось встретить на свое м пути.

— Кажется, мой друг, они оставили нас в покое. На какое-то время, — вскоре донесся безмятежный голос.

— Дают мясу «подышать» перед едой, — собрав силы в кулак, съязвил Рехи, а потом буркнул на всякий случай: — И я тебе не друг.

— «Не друг, не враг… а так», — зачем-то пропел Сумеречный Эльф и вздохнул: — Но через горы ты и сам прошел. И пока ничего не понял.

В тот момент боль в левом боку вновь напомнила о себе, прошлась разрядом через все тело, царапнула по сердцу, перехватила дыхание. Тогда будто что-то оборвалось, Рехи в полной мере понял, что попал в западню.

— Отстаньте все от меня, — бессильно прорычал он, хотя получился жалкий скулеж: — Понимать уже нечего. Особенно здесь.

— Ты думаешь, что это конец? — встрепенулся Сумеречный Эльф. Сам он после избиения людоедами будто не верил в это.

— К ящерам такой конец! — мотнул головой Рехи. — Если будешь болтать, тебе свернут челюсть.

— Мне не страшно, — решительно отвечало странное существо. — Или страшно… Страшно, что происходит с вашим миром.

«Проклятье, еще сидеть с ними спина к спине у вонючего столба… — сетовал Рехи. — Если нас съедят, надеюсь, этим они подавятся. Говорил же Митрий, что этот полон яда. Да, пусть его едят и травятся, а я сбегу. Кстати, и где там «проводник» хваленый? Все у них на словах. Люди слов…»

На миг мысли стихли, в ушах поднялся свист, перед глазами плясали темные точки. Левый бок нещадно жгло, песок налипал на края раны, царапал невидимыми сыпучими когтями. Эльфы редко умирали от потери крови: слишком вязкая и холодная, она быстро сворачивалась, образуя струп. Но общей слабости и мучений это не умаляло.

Да и людоеды не намеревались ждать, их не интересовало, кого жарить на костре. Лишь бы не заживо! Хотя зачем об этом раздумывать? Рехи не привык сдаваться, поэтому упрямо стряхивал с себя губительную дрему, прикидывая, куда утащили его оружие. А ведь Сумеречного Эльфа не спас и его хваленый настоящий меч. Не специально же дух-призрак попался племени, хотя бестелесного не попытались бы и съесть.

Рехи пришел к выводу, что невероятная битва средь черных небес ему благополучно почудилась, зато последняя часть разборки с заломленными руками выглядела более реалистично. Наверное, два скитальца что-то не поделили, теперь Митрий кинул своего напарника, вот тот и попался.

Да, так все укладывалось в рамки понимания, а всякие вспышки, крылья и полеты — может, игра искусных гипнотизеров. Старики рассказывали, что раньше в их мире существовал целый тайный орден людей и эльфов, способных морочить головы иллюзиями. Вот, наверное, не повезло наткнуться на последних представителей. Так Рехи окончательно объяснил себе все невероятное, что случилось с ним за недолгое время, поэтому сосредоточился на реальности, ее образах и звуках, этом грубом клубке ругательств, рева голодных детей, канючивших подростков. Все бормотали, поглядывая на пленников: «Когда мы уже разделаем эльфов? Когда вернутся охотники, чтобы выпотрошить ядовитых?»

Кто-то в предвкушении обсасывал с голодухи старые кости, на вид — берцовые человеческие или эльфийские. Другие выжидающе прогуливались возле столба, точно стая ящеров. Только дикие твари не брали пленников, не отвечали за свои поступки, а племя еще беспрестанно переговаривалось, создавая иллюзию разумности.

Кто-то плюнул Рехи в лицо, попал в темечко на волосы, потом бесстрашно подошел и схватил за шею, рассматривая со всех сторон, насильно поворачивая голову. В ноздри ударил отвратительный запах пота и гнилых зубов, меж которыми разлагалась старая пища. Они сложились в угрожающий оскал-улыбку. Чья-то косматая голова закрыла обзор, людоед похотливо хохотнул:

— А ничего такого поймали… Может, пустить его по кругу сначала?

К горлу Рехи невольно подкатила тошнота, внутри все смёрзлось и напряглось от ужаса. Его все еще держали за шею, откидывая голову назад. «Ну, почему я?! Вон тот чем не…» — пронеслось в голове, потому что надоело, что все беды мира сыпались только на него. Конечно, про людоедов ходили всякие слухи, но в происходящее не хотелось верить. Рехи сжался, как перед прыжком, выворачивая шею. Казалось, что скоро лопнут жилы и хрустнут позвонки. Что-то и правда болезненно скрипнуло возле затылка, но зато удалось освободиться и стремительным движением загнанного хищника вцепиться в руку врага, который уже тянулся к тесемкам своих сальных штанов.