Кэт Чо - Злая лисица [litres]

Джихун решил вспомнить хорошие манеры.

– Понимаю, господин Хэ.

– Хозяин магазина говорит, что ты был не один.

Джихун кивнул. Врать детективу почему-то было бесконечно сложно.

– Верно, господин Хэ. Но я признаю свою вину.

– Да ты-то, конечно, признался . – Казалось, детектив видит его насквозь. – Хозяин магазина хотел подать в суд, – он начал читать мораль. Джихун ощетинился, но голову из уважительного поклона не поднял. – Но твоя хальмони отговорила его.

Впервые за день Джихун испугался. Глаза заметались по кабинету в поисках хальмони; он даже допроса не так опасался, как бабушку.

Детектив усмехнулся, и Джихун повернулся обратно к нему.

– Приятно видеть, что ты ее уважаешь. Твоя хальмони – потрясающая женщина. Будет жаль, если этот проступок запятнает ее честь.

На Джихуна накатила волна вины. Это ведь не отразится на репутации ресторана?

До него не сразу дошел смысл слов детектива.

– Вы знакомы с моей хальмони?

– Я познакомился с ней, когда только начал здесь работать. Мне кажется, она женщина добрая и сильная и не приемлет бездумное поведение. И, по-моему, твоя хальмони способна наказать тебя куда строже, чем полиция. Так как официально тебя ни в чем не обвиняют, сможешь вернуться домой, как только она придет.

Джихун кивнул и, стараясь унять нервную дрожь, посмотрел на дверь. В кармане внезапно пропищал телефон, и Джихун подпрыгнул на месте.

Сообщение было от Сомин: « Я слышала, тебя забрали в полицию. Что происходит?»

Джихун засомневался. Что ей ответить? Он всегда рассказывал Сомин все, но только не в этот раз. Если она узнает, что он взял на себя вину Миён, вопросов не миновать, а ответить он не сможет. Было очень странно врать человеку, который знал, что до семи лет Джихун писался в кровать.

Он написал: « Не волнуйся».

Ответ прилетел буквально через секунду. Джихун заподозрил, что девушка напечатала его заранее: « Ты не хочешь мне говорить? Ты злишься? Я чем-то тебя обидела?»

Грудную клетку распирало от вины.

Он повторил: « Не волнуйся».

Облачко с тремя точками висело долго – она что, книгу пишет, подумал Джихун, – а потом исчезло. И никакого ответа.

Детектив Хэ громко захлопнул дело и кинул его сверху на кучу других; неустойчивая стопка мигом рассыпалась. Когда Джихун нагнулся, чтобы поднять бумаги, глаз зацепился за строчку «нападение животного». Папка была толстая, с кучей отчетов, карт и фотографий. Последний отчет, судя по всему, содержал показания очевидцев.

Двое офисных работников решили выпить. Напились в стельку. Один из них решил срезать и пошел через лес, а там его что-то уволокло.

Джихуну вспомнился подслушанный разговор на следующий день после первой встречи с Миён. Детектив предупреждал бабушку о нападении животных.

– Тебе это читать нельзя. – Детектив Хэ протянул руку за папкой.

Джихун вернул ему дело.

– Я вас вспомнил. Вы заходили в ресторан предупредить нас о диких животных. Преступника уже нашли?

– Я не имею права разглашать информацию по открытому делу.

Джихун кивнул. Больше ничего и не требовалось. Открытое – значит, виновника еще не нашли.

– Ан Джихун!

Парень содрогнулся от бабушкиного возгласа и мигом забыл и отчет, и убитого мужчину. Убийство – ничто по сравнению с бабушкиной яростью.

Миён прокралась в дом, сняла обувь и скинула рюкзак прямо посреди комнаты. Мать, конечно, разозлится из-за беспорядка, но у Миён не было сил унести вещи наверх.

Она упала на диван и уткнулась лицом в мягкие подушки. Глаза горели от слез, и девушка зарылась еще глубже, чтобы ткань все впитала.

Не стоило бросать Джихуна.

Он любил наделать глупостей, но ведь она могла его удержать. Он приводил ее в бешенство. Девушка с размаху ударила кулаком в подушки.

У нее перед глазами стояло обеспокоенное выражение лица Джихуна, когда он сказал ей бежать. Так странно – он сделал это ради нее. И больше всего ее смущало то, что она без задней мысли приняла его помощь. Доверилась ему и убежала.

Миён перевернулась на спину и уставилась в сводчатый потолок. Сквозь застекленный люк светила луна. До полнолуния еще столько дней… Луна ворошила ее голод, раздувала его. Боль была настолько глубокой, что хотелось свернуться в комочек.

На лестнице послышались звуки шагов, и Миён мигом села. Пригладив взъерошенные волосы, она поднялась с дивана.

– Мама, так ты дома.

– Ты плакала? – Йена остановилась на нижней ступеньке и пронзила дочь хищным взглядом.

– Нет, конечно. – Миён едва удержалась от того, чтобы потрогать щеки. Не осталось ли там слез?

– Что произошло?

– Ничего. – Миён впервые настолько бесцеремонно врала матери.

Йена замерла, и Миён на мгновение показалось, что она смутила мать.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Сердце Миён забилось с бешеной скоростью, а на лбу, несмотря на холод, выступил пот.

– Например, что вот это такое? – Йена достала из кармана коричневый конверт.

– Ты все неправильно поняла… – Миён судорожно пыталась придумать, как бы объяснить все матери, не выдав накопившиеся секреты.

– Что я тебе говорила об этой магии? – Йена помахала конвертом – символом позора Миён.

– Но она мне нужна.

– Рассказывай, что происходит. Сейчас же. – С приказом матери не было смысла спорить.

– Не могу. – Миён мысленно молилась, чтобы мать оттаяла, хотя бы в этот раз.

– У тебя всего один шанс. Или клянусь… – Йене не было нужды заканчивать предложение. Разочарование на ее лице било больнее тысячи угроз.

– Проблема в моей бусине…

– Я тебе уже говорила, их не существует, – перебила дочь Йена. – И мне не нравится, что ты врешь.

Миён затопило отчаяние. Она знала, что бусины существуют, и не верила, что мать, прожив столько лет, о них не знала. Зачем матери это утаивать?

– Я не вру. Просто выслушай меня…

Рука матери с оглушительным звуком соприкоснулась с щекой Миён, и звон эхом прокатился по комнате.

– Чем я заслужила твое неуважение?

– Ничем. – Миён прижимала ладонь к щеке, отчего слова прозвучали приглушенно.

Йена подняла руку, точно собираясь положить ту дочери на плечо, но потом безвольно ее уронила.

– Миён-а, я так строга, потому что в тебе живет слабость. И виновата в этом я – ведь когда-то я тоже была слаба.

Миён поняла, что Йена говорит об отце. Мать считала, что слабее людей бывают только кумихо, которые влюбились в людей.

– Я не хочу тебя потерять. – Впервые в жизни Йена сказала дочери нечто отдаленно похожее на слова любви. – Поэтому у нас есть определенные правила. Я всерьез беспокоюсь о твоей безопасности.

– Я исправлюсь, мама, – пообещала Миён.