Кэт Чо - Злая лисица [litres]

– Прости. Ты была нужна нам, чтобы добраться до нее. – В сиянии лунного света юная шаманка могла бы даже показаться красивой, не искази ее лицо ярость.

– О чем ты?.. – вырвалось у Миён.

– Лишить ее жизни мало, – прошипела шаманка Ким. – Она забрала у нас почти все – и мы сделаем то же самое.

Глаза Йены блеснули, она грозно двинулась вперед.

– Стой! – закричала Нара. Вопль явно предназначался Йене, но Миён вдруг почувствовала, будто ноги приросли к земле.

– Что происходит? – испуганно выпалила лисица, пытаясь поднять ступни.

– У меня ее еву кусыль! – Нара подняла над головой зажатый кулак, а потом повернулась к Йене. – Не подходи, или она пострадает.

Йена по-звериному зарычала и сделала еще один шаг.

– Сонбэ, сломай себе руку, – быстро проговорила Нара.

И, прежде чем Миён успела остановиться, она схватила правой рукой левую руку и согнула ее, пока не почувствовала треск кости. Даже взвыв от боли, она не отпускала руку, сжимала ту пальцами, пока и они не распухли, не сломались.

– Прекратите! – закричал Джихун, пытаясь разнять руки Миён.

– Ладно! – Йена замерла.

– Остановись, – приказала Нара.

Заскулив, Миён разжала пальцы. Ее руки бессильно опустились, и, если бы Джихун не подхватил девушку, она бы рухнула на колени.

– Ты всегда говорила, что я заслуживаю спасения, – проговорила Миён со скорбью. – А все это время ты тоже была чудовищем.

По щекам Нары покатились слезы.

– Я действительно хотела спасения для твоей души. Может, ты найдешь его на том свете.

Слова Нары глубоко ранили Миён. Значит, вся их дружба была обманом? Жестокой шуткой, чтобы завоевать доверие Миён?

– А смерть Джихуна, получается, стала бы неизбежным злом? Если бы токкэби его убил? – Почему-то это злило ее больше всего – что Джихун мог погибнуть ради мести Нары.

– Его не должно было там быть. Все могло бы закончиться мирно и быстро, и не пришлось бы два месяца терпеть эту боль.

– О, какое великодушие – ты хотела убить меня быстро. – Миён пыталась произнести это как можно холоднее, но голос предательски дрогнул.

«Только не Нара. Она же любила меня», – вопил разум, отказываясь принимать новую правду.

– А даосский талисман?

– Призраки должны были напугать тебя, чтобы ты обратилась к нам за помощью.

Перед глазами мелькнула тень, и Миён на мгновение подумала, что призраки вернулись. Но это оказалась Йена – она рванула вперед.

– Мама! – закричала Миён.

Йена застыла на долю секунды, но этого мгновения хватило, чтобы шаманка Ким схватила Нару и метнулась назад.

Юная шаманка со вскриком упала на землю, выставив перед собой руки. Еву кусыль выпал у нее из пальцев и покатился по земле. Миён наконец освободилась от чужой хватки и прыгнула, ухватилась за щиколотку Йены. Та лягнула ногой и задела сломанную руку Миён, отчего та отпустила ногу матери. Но Нара, хромая, уже спешила за бабушкой.

Миён не успела даже подумать, зачем ей спасать Нару. Может, кумихо просто хотела доказать, что она не такое уж и чудовище, каким ее клеймили шаманы.

Шаманка Ким нырнула за первый же ряд деревьев. Ее решение казалось необдуманным: толстые стволы едва ли могли укрыть женщину, а яркий ханбок Нары среди лесной серости выглядел как маяк в темную ночь.

Йена расплылась в улыбке и прицелилась.

Шаманка Ким достала из рукава пуджок и быстро что-то зашептала. Красная ханча [90] Ханча (кор. 한자) (корейское прочтение слова «ханьцзы») – китайские иероглифы, используемые в корейском языке, имеют корейское произношение. на бумажке засветилась.

Йена прыгнула, и одновременно с этим шаманка Ким припечатала пуджок к стволу дерева. Йену откинуло назад, словно она врезалась в невидимую стену. Пролетев по воздуху, женщина с глухим ударом приземлилась на землю.

– Мама! – подбежала Миён.

– Я не дам тебе больше и пальцем тронуть мою семью! – провозгласила шаманка Ким из-за стены, возведенной силой талисмана. – Пойдем, Нара.

Когда они ушли, Йена яростно оттолкнула дочь.

– Бестолочь! Видишь, что ты натворила?!

Миён открыла было рот, чтобы извиниться, но замерла, заслышав слева от себя какие-то звуки. Посреди поляны стоял Джихун, бережно держа в ладонях еву кусыль.

– Верни! – Йена вскочила и бросилась к нему.

Миён рванула за матерью.

Ноги у Йены были длиннее, чем у Миён. Мышцы – сильнее. Но Миён двигал страх. Она схватила мать и повалила ее на землю, и они покатились по мертвым листьям и траве.

– Либо ты убьешь его, либо я! – прорычала Йена, с легкостью сбросив Миён. В конце концов, у девушки была только одна здоровая рука. Женщина схватила дочь за плечи.

– Я не могу. – Миён поморщилась от боли: ногти Йены впились ей в кожу, расцарапав ее до крови.

– Я говорила тебе не связываться с шаманами – но ты не послушалась. Говорила не использовать даосскую магию – ты не послушалась. Когда ты уже поймешь, что я все делаю ради тебя? – Ноздри Йены раздувались от гнева, белки глаз как будто расширились.

– Пожалуйста, мама! – взмолилась Миён. По щекам хлынули слезы. Как объяснить матери, что, несмотря на множество ее промахов, Джихун не был одним из них? Но она не могла подобрать слов, лишь приглушенно выдавила: – Пожалуйста.

Йена издала полный отвращения рык и отпихнула Миён.

Выпустив когти, она кинулась на Джихуна.

Он не мог пошевелиться, в круглых глазах плескался ужас.

Миён хотела крикнуть ему, чтобы бежал. Пусть даже это не поможет.

И, когда Йена уже нависла над ним, Миён закрыла лицо руками. Ей было не под силу вынести это зрелище.

Вой Йены пронзил лес, и Миён вскочила.

Мать лежала на земле, выгнув от боли спину. У нее на груди висел желтый пуджок. Талисман для защиты от демонов и злых существ.

Над женщиной со все еще вытянутой рукой стоял Джихун.

У Миён не было времени раздумывать, где Джихун достал пуджок. Она кинула взгляд на мать, скорчившуюся от боли. Йена так крепко сжимала кулаки, что не могла сдернуть обессиливающий талисман.

Недолго думая, Миён схватила Джихуна за руку и побежала.

Джихун привел Миён к себе домой.

Ей следовало бы отказаться. Она хотела бежать все дальше и дальше, прочь из города, оставить все проблемы позади. Но она слишком устала.

Завтра она решит, что делать с бусиной, которую вернул Джихун. Завтра она будет задаваться вопросом, простит ли ее мама. Завтра она будет переживать из-за того, во что она превратила свою жизнь.

Но сегодня она слишком устала.

Джихун открыл дверь в квартируи пропустил Миён вперед. Они не разговаривали, казалось, уже много часов. Миён задумалась: а помнит ли она еще, как говорить?

И без того маленький коридор был весь заставлен ботинками, и места едва хватало на них двоих. Джихун сбросил кроссовки и аккуратно поставил их в ряд с остальной обувью.