Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

После того как я закончил рассказ, буквально несколько минут длилось молчание. А затем графиня, как мне показалось, дрожащим голосом начала говорить.

– Когда-то в том лесу находилось капище ушедших богов, вернее одной из самых одиозных и кровавых богинь тьмы и смерти, которой даже приносились человеческие жертвы. Все это произошло во времена, когда рушилась империя, все воевали со всеми, и в этой войне не щадили никого. Однажды, воспользовавшись тем, что армия была занята войной на границе с королевством Донатам, к столице подошла армия другого королевства, Сильвании. Правда, в ту пору оно еще не было королевством, они только воевали за это. В столице в ту пору находился лишь небольшой отряд стражников и охранники усадеб аристократии. Конечно, все готовились к тому, что город все равно падет, при этом понимали, что в живых останутся немногие. Потому что войны шли кровавые, и никто никого не жалел, а тут еще столица бывшей империи, а также народ и аристократы, которые и являлись ее основой. Поэтому никто из осажденных иллюзий не питал. Но пять дней все же сумели продержаться. И вот, когда почти не осталось сил обороняться, верховный жрец и несколько его помощников с разрешения короля смогли проникнуть по подземному лабиринту первых императоров за пределы армии нападавших. Они пробрались к тому капищу, вскрыли его и принесли кровавую человеческую жертву. Что уж там было и что происходило, никто не знает. Только на рассвете следующего дня, когда армия захватчиков готовилась к последнему штурму, из леса вырвалась неисчислимое количество монстров. Были тут всякие – и летающие, и ползающие, и бегающие, и огромные, и маленькие. И эта масса ужаса захлестнула армию нападавших и принялась их уничтожать, вернее, она стала их пожирать. Сильванцы бросились бежать, но монстры так направили движение разбегающихся, что большинству пришлось броситься в этот лес. Лишь очень малому количеству удалось ускользнуть. Бывшая армия и монстры втянулись в этот лес, и несколько дней оттуда слышались вой, крики о помощи, плач и хохот. Затем все стихло. Когда утихли бои на границе и армия вернулась, король послал небольшой отряд в лес, чтобы выяснить, что там все-таки произошло. Отряд оттуда не вернулся, тогда послали целый корпус ветеранов пограничных боев, да и вообще опытных и бывалых воинов. Корпус, так же как и предыдущий отряд, растворился в этом лесу. После чего королевским указом было запрещено приближаться и входить в этот лес. Но время идет, все забывается, и иногда странники останавливались на опушке этого леса на ночлег, и они тоже просто исчезали. О том, что они тут были, свидетельствовали нетронутые повозки и товары в них, пропадали только люди, даже кони оставались целыми. Поэтому дорогу отнесли на целый эрм (что-то около пятисот метров), чтобы у проезжающих не было соблазна останавливаться тут ночевать.

Графиня закончила свой рассказ и посмотрела на меня.

– Ну, теперь, после вашего рассказа, милая графиня, я, конечно, ни за что не стал бы там ночевать, – хохотнул я.

– Знаете, барон, я лишний раз убеждаюсь, что вы очень необычный человек, которого я хотела бы считать своим другом.

Баронетта, сославшись на недомогание, ушла к себе, проронив на прощанье, что теперь, после всех этих страшилок, вряд ли сможет заснуть. Мы же с баронессой вернулись в комнату с камином, по пути она взяла меня за руку и немного напряженно произнесла:

– Мне тоже, как и баронетте, страшно, может, вам следует… – Что она хотела сказать, так и осталось тайной, повинуясь какому-то наитию, я взял ее за плечи и, повернув к себе, поцеловал в губы. Графиня какое-то мгновение была напряжена, а потом закинула мне руку на шею и ответила на поцелуй. Мы долго целовались, а когда я оторвался от ее губ, пошатнулась и крепко ухватилась за меня. У меня у самого немного закружилась голова от ее мягкого податливого тела, запаха молодой красивой женщины и таких сладких и нежных губ.

– Серж, меня почему-то не слушаются ноги, и все вокруг расплывается, ты не мог бы проводить меня в спальню? – заглядывая мне в глаза, проговорила она. Раздеваться мы начали, едва за нами закрылась дверь спальни.

Утром, проводив барона, которого так не хотелось отпускать, она долго сидела, задумчиво глядя в одну точку и перебирая в памяти все, что произошло этой ночью. Затем потянулась, как довольная кошка, и только и того что не мурлыкала.

– Кальви, – наконец позвала она служанку, – что там с завтраком?

– Все давно готово, ваша светлость.

– Но вначале принеси воды, мне надо привести себя в порядок. А потом накроешь в малом обеденном зале, да, и скажи баронетте, что я ее тоже жду на завтраке. Хотелось бы кое о чем переговорить.

Тщательно умывшись и причесавшись с помощью служанки, графиня осторожно пошла в столовую, во всем теле была какая-то легкость, казалось, подпрыгни она – и взлетит. Уже сидя за завтраком, она, посмотрев на какое-то помятое лицо баронетты, спросила:

– Как тебе барон?

– Гм… Судя по твоему виду, ты уже приняла решение, – проговорила Грета де Кипер.

– Ну… В общем – да, но я все равно хочу знать твое мнение, за время нашего знакомства ты очень часто давала мне грамотные советы. Ну так что? – нетерпеливо переспросила графиня.

– Даже не знаю, что сказать… Хороший рассказчик, симпатичный и уверенный в себе мужчина, а судя по тому, как ты орала сегодня ночью, то и в других достоинствах ему не отказать. Вы-то угомонились под утро, а я еще долго не могла уснуть и встала вся разбитая. А еще от него исходит какая-то внутренняя сила, не знаю, что это, но он прям светится ею. И еще что я заметила, что он не задумываясь убьет любого, кто будет стоять на пути к его цели. Да, я понимаю, что так поступят девяносто мужчин из ста, но тут что-то другое, скорей всего, можно сравнить с горной лавиной, сметающей все на своем пути. Когда он рассказывал о ночевке в Жутком лесу, я точно знаю, он говорил правду, я же могу это определять. Что-то недоговаривал, скорей всего, очень ужасное, щадя наши уши и нервы, но все остальное было правдой.

Баронетта замолчала, а потом продолжила:

– Если ты надеешься женить его на себе, то из этого ничего у тебя не получится. Почему я так решила, даже не знаю, вот словно кто-то заставил меня это тебе сказать.

– Ах, Грета, о каком замужестве ты говоришь, я об этом даже не мечтаю. Хотя… Ты знаешь, я ведь много прожила с Диметром, и сколько себя помню, такого, как этой ночью, ничего не было. А последнее время я с ним этим даже не занималась, просто боялась, что он наградит меня постыдной болезнью от какой-нибудь из своих пассий. А сейчас… Ты знаешь, – Сальми снизила голос почти до шепота, – я бы просто желала от него понести, и все, больше мне не надо, я даже не стала пить настой, что ты приготовила, и очень старалась этой ночью.