Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

– Хозяева! – прокричал я с порога, но никто мне не ответил. Я вошел, притворил за собой дверь и закрыл щеколду. На улице светила полная луна, и я разглядел в избушке на столе каганец, достав кресало и кремень, зажег каганец, зажигалку я экономил, да и осталась она в сумках. Осмотрелся, куда судьба привела меня в очередной раз. У стен стояло несколько лавок, которые, по всей вероятности, использовались как кровати, стол посреди комнаты и у входа печь, вот и все убранство. Рядом с печью лежали дрова, и я, достав кинжал, наколол лучины для растопки и зажег печь, на удивление разгорелась она быстро и хорошо, даром что была холодная. Свет каганца бросал на стены призрачные колеблющиеся тени, вдруг он потух, и я больше не стал его зажигать, печь довольно быстро стала давать тепло, и я лег на стоявшую у стены лавку, завернулся в плащ и попытался заснуть. Но что-то словно толкало меня: не спи, не смей спать. Вдруг недалеко от избушки раздался волчий вой, я открыл глаза и увидел на стенах несколько портретов, которые не заметил раньше. В темноте видно их было плохо, но подойти и посмотреть мне совсем не хотелось, навалилась какая-то вялость и апатия. Только со своего места показалось, что изображены на них какие-то мужики, которые почему-то злобно смотрели на меня и скалились. Вдруг в дверь начали скрестись все настойчивей и настойчивей, потом она заходила ходуном, что-то ломилось в дом. Снова раздался вой, ему ответил еще один, я выхватил из ножен мечи и сел на лавке, готовый ко всему. Кто-то тяжело вздыхал за стеной и сопел, снова раздался волчий вой, но уже далеко, наконец дверь оставили в покое, и все стихло. Какое-то еле осязаемое дуновение пронеслось по избушке, что-то коснулось моей щеки и пропало. Лишь показалось, что у двери кто-то тихонько хихикнул. Просидел еще с час, сторожа каждый шорох, но все было тихо, я все-таки незаметно уснул. Разбудили меня солнце и холод, дрова прогорели, и печь давно остыла. Я встал, взял мечи, лежавшие на столе, вложил их в ножны и, уже выходя, решил посмотреть на портреты, висящие на стене. Каково же было мое удивление, когда на месте портретов я увидел маленькие оконца. «Чертовщина какая-то», – вяло подумал я, но по спине забегали мурашки, и мне стало не по себе.

К счастью, из леса выбрался довольно быстро, все-таки запоминание ориентиров и ориентирование в пространстве в свое время вбили в меня намертво. Выбравшись на дорогу, я почувствовал, словно ко мне снова вернулись силы, исчезли вялость и безразличие. Я оглянулся на странный лес и зашагал в сторону столицы, внимательно сторожа любое движение по сторонам и сжимая пистолет в кармане. Тем более что дорога стала уходить от леса, и впереди было большое поле, лишь на горизонте темнел очередной лес. Идти предстояло долго, по моим прикидкам, где-то часа три-четыре, вдруг вдалеке появилась темная точка, которая быстро росла и приближалась. Через некоторое время точка превратилась в моего Хитреца, это же надо, не бросил, вернулся, я думал, что он добрался до усадьбы и стоит в конюшне, а окружающие бьют тревогу по поводу пропажи барона.

Хитрец подскакал и ткнулся мне в лицо своими мягкими губами, шумно вздохнул, я обнял его за шею.

– Спасибо, друг, – прошептал ему в ухо, когда он наклонил голову. Конь нетерпеливо ударил копытом в мерзлую землю, я подобрал повод и вскочил на него, кое-где в седле торчали небольшие веточки, а в гриве запутались хвойные иголки. Наверное, он тоже прятался где-то в лесу, вот же умный конь. Я потрепал его гриву, и Хитрец перешел на рысь.

Через час мы с ним въезжали в ворота столицы. Стражники на воротах проверяли повозки крестьян, а те вопили и ругались. После того как в подземном лабиринте нашли запас оружия, с проверками было строго, ведь его могли и ввезти.

При виде ограды и ворот усадьбы у меня в душе что-то вздрогнуло, и стало как-то спокойно и приятно. Феод, мой работник, распахнул ворота и радостно оскалился.

– Ну как вы тут? – спросил я его.

– Все хорошо, ваша милость, вот, дорожки подметаю, – проговорил он, опираясь на метлу. В это время из конюшни вышел конюх, и я передал ему повод Хитреца.

– Расседлаешь, занесешь потом сумки в дом, и подготовь место для нескольких коней, через пару дней подойдет обоз из поместья, надо будет разместить. А ты пойдем со мной, – указал я Феоду и направился в дом. Командовала у меня пока Сальма, повариха, но я видел, что ее тяготит дополнительная должность, ничего, скоро будет настоящая управляющая.

Увидев меня, Сальма расплылась в улыбке. Тут же толклись ее помощница и горничная, которые принялись кланяться.

– Так, красавицы, – улыбнулся я в ответ, – организуйте мне горячей воды, хочу хорошо вымыться, вот этот молодой человек вам поможет. После чего ты, Сальма, привлекая любого, кто понадобится, проверь и подготовь все кладовые и ледник для приема продуктов из поместья, а также подготовь комнату для управляющей. И в домике для прислуги надо будет разместить человек пятнадцать, что прибудут с обозом.

После чего я поднялся в свои комнаты и начал снимать с себя верхнюю одежду. Завтра надо будет навестить местных работников швейных специальностей и заказать наряды к зимнему балу. А вечером можно будет и к графине наведаться, решил я.

Уже сидя в деревянной бочке, что тут заменяла ванну, я почему-то вспомнил тех, которые напали на меня вчера вечером. Они были похожи на разбойников, но только были похожи. Стали вспоминаться отдельные детали. Вот, допустим, кони – у всех одинаково подстрижены гривы и хвосты. Затем одинаковые седла на конях, да и вооружение не отличалось разнообразием. Нападавшие были одеты в какое-то рванье, под которым, мне показалось, находились неплохие доспехи. И все это довольно странно, те же нападавшие в городе, которых так быстро отравили, затем вчерашние. Кому я успел перейти дорогу? В памяти всплывают только два адресата. Купец, отец Арума, гвардейца герцога, которому я свернул голову. Возможно, но мало верится, во-первых, стоит это очень немало, даже те, кто напал в городе, были профессионалы-наемники, и нападение на дворянина в их случае каралось смертью. Да и чтобы замести следы, то есть организовать отравление этой троицы, очень немало стоит. Значит, эта разовая акция стоила заказчику от 300 до 500 золотых, да отравление фигурантов не менее 200 золотых. О вчерашней – эта тоже не меньше, тем более меня ждали не один день, никто ведь не знал, когда я поеду назад. Рядом там село, в котором, по всей вероятности, и находились нападавшие, имея двух наблюдателей у тракта. Опоздали… Ну, тут, скорей всего, просто не ждали меня так поздно, рассчитывали, что ехать буду с комфортом, останавливаясь на постоялых дворах. Да, повезло мне еще, что стреляли с седла, с арбалета и стоя попасть – надо иметь большой опыт, а с седла на ходу вообще нереально.