Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

К себе, в мир Юртонга, он уже тоже не ходил, просто боялся. Последний раз находясь в своем мире, он понял, что уже заметили исчезновение драгонов, поводырей наоров, ербитов, и верховный князь плана приказал учинить поиск. Значит, рано или поздно его схватят и просто разорвут и отправят на корм драгонам или заставят сражаться с дикими, не прирученными драгонами, что, в принципе, одно и то же.

Кукла, так Арха называл тело Иртонга, тоже что-то последнее время сдала, как-то ее перекосило, плохо слушались руки и ноги. Арха поискал по закоулкам мозга сознание старого владельца, но ничего не нашел, а раз так, то сознание, наверно, умерло, скоро умрет и тело, начнет разлагаться. Он уже подумывал бросить тело и спрятаться у пробоя в старом жерле вулкана, благо там хватало расщелин и небольших пещер. Но так не хотелось прятаться, мерзнуть и, по сути, выживать. «Ладно, время еще есть, – думал Арха, – а там видно будет».

К селу мы подходили осторожно, уже было видно, что там хозяйничает какой-то отряд тонгирцев, слышался плач, крики, и начинали разгораться несколько построек. Посоветовавшись с лейтенантом, решили ударить с двух сторон, и я с несколькими пограничниками двинулся на другую сторону села, оставив коней под охраной. Конечно, нас никто не ожидал, ни тонгирцы, ни жители села, удар был неожиданный, что в начале схватки, да и в дальнейшем, принесло нам победу. Отряд противника был большой, и опомнились они довольно быстро, разве что находились в невыгодной позиции, уж очень сильно увлеклись грабежом и бесчинствами. Пленных не брали – что они могут нам сказать? Да и возиться с ними не было времени, так, поспрашивали одного-двух и отдали селянам, пусть сами разбираются.

После уничтожения отряда организовали селян на вывоз трупов подальше в лес и приготовление горячего обеда для воинов. Отдохнув и поев, а также покормив коней, стали решать, что делать с ранеными, их только прибавилось, как и убитых. Все-таки решили отправить их в столицу, как и предполагали раньше. Купили у селян несколько саней, перевязали тех, кому это требовалось, и, погрузив продукты, с лекарем и несколькими семьями, кто не захотел оставаться, отправили. Сами же двинулись в сторону имперского тракта, чтобы немного потрепать войска захватчиков, устроив несколько засад.

Через сутки мы напали на лагерь тонгирцев, вырубив не менее двухсот человек, и ушли, потеряв при этом десяток. Через несколько часов напали на отряд фуражиров и захватили зерно для коней и пропитание для себя, хотя продукты у нас были, в крепости положили в сумки все, что могли, ну да и эти сгодятся. В находящееся недалеко село послали гонца, чтобы сообщить, что на дороге стоит обоз, по всей вероятности, с их же продуктами и сенажом.

Пятнадцать дней, пятнадцать бесконечных дней мы добирались до столицы, почти ежечасно нападая на обоз или стоянки неприятеля. Спали на снегу, нарубив лапника и бросив на него войлочные коврики, которые входили в экипировку воинов и крепились или на ранцах, или на лошади и напоминали в собранном состоянии солдатскую скатку.

Противник от наших атак нес значительные потери, правда, и мы теряли бойцов, а половина была ранена, некоторые не один раз. Пока тонгирцы захватывали северные и северо-западные провинции, не спеша приближаясь к столице, мы старались не столько нанести урон, сколько запугать, что легкой прогулки не будет, их сюда не звали, и что многие из них, а может, и все, никогда не вернутся домой. Наконец мы столкнулись с регулярной армией королевства в двух днях пути от столицы. Генералы выбрали очень неплохое место для битвы, армия расположилась на холмах, по обеим сторонам был довольно густой лес. Армия там не пойдет, а при наступлении по фронту готовили ловушки, разбрасывали чеснок, а перед самым лагерем я посоветовал выставить заостренные наклонные колья, это задержит на какое-то время и драгонов, и великанов. Пусть мы и видели их мельком и ночью, но впечатление они на нас произвели. Поэтому мы рассказали все, что знали и видели. Дав отдохнуть коням, мы и сами немного пришли в себя, и только через сутки продолжили путь к столице.

Добирались уже спокойно, даже один раз остановились на постоялом дворе, спали в более комфортных условиях, пусть и скученно, а перед этим еще и вкусно поужинали. Сама столица встретила нас с настороженным любопытством, было хмурое зимнее утро, пока ехали, заметил – то там то здесь собирались кучки обывателей, что-то обсуждали, иногда даже спорили. И все с интересом разглядывали нашу колонну – уставших, пропитанных запахом своей и чужой крови, пропахших кострами – тех, кто первым встретил врага.

Пограничники во главе с лейтенантом отправились на постоялый двор «Дикая лошадь», а я и неотступно следовавший за мной Гавел Коринг направились в отдел. Хотелось разделаться с делами и поскорей очутиться дома. В отделе, кроме писарей и одного из дознавателей, не было никого. В службе не было ни графа, ни маркиза, все отсутствовали по служебной надобности. Поэтому я, подождав некоторое время, отправился домой несолоно хлебавши. За мной опять увязался Коринг, вот не нравился мне этот парень, правда, и сам не пойму почему. Обратил внимание, что Хитрец потерял подкову, по всей вероятности, недавно, и я решил пройтись, ведя его в поводу. Коринг направлялся в казармы гвардейцев, где он размещался, и какое-то время нам было по пути. Мы шли не спеша и обсуждали возможные действия тонгирцев при столкновении с армией королевства. Коринг что-то замешкался и чуть приотстал, я же продолжал идти вперед.

Вдруг чувство опасности просто завизжало в моем подсознании, и в следующее мгновение меня словно кто-то толкнул в спину, я сделал шаг вперед и влево, разворачиваясь. И увидел, как мой новый напарник, с которым еще вчера мы рубились с тонгирцами, прорываясь в столицу, провалился вперед, и в руке у него был кинжал. Все остальные действия были уже на автомате, вбитые в меня еще в моем мире. Удар ребром ладони под основание черепа, с одной мыслью – не убить. Тело нападавшего заваливается вперед, видно, что удар его сильно потряс, но сознание он не потерял. И пока Гавел Коринг находился в состоянии гроги, я выбил из его руки кинжал и добавил кулаком в челюсть, окончательно выбивая из него сознание. После чего, достав из сумки кожаный ремешок, связал ему руки и, напрягшись, погрузил на его же коня. Ну, уж теперь я о нем буду заботиться как о самом себе, просто очень уж мне интересно, кто это так хочет моей смерти, просто любопытство заело.

Одному из охранников, открывшему ворота моей усадьбы, приказал никому не открывать, даже королю, а предварительно позвать меня, сам же направил коней к конюшне.