Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

– Севеш, поднимай всю охрану, строго охранять периметр, все, что происходит, держать под контролем, а меня в курсе, всем остальным закрыться в доме, а лучше спуститься в подвал и там закрыться, – проговорил я, раздавая указания. Сам тем временем, отогнав конюха, пытавшегося мне помочь, я сбросил с коня на землю Коринга, уже пришедшего в себя и начавшего слабо шевелиться, при этом не сильно заботясь о его целостности.

– Ну что, поговорим, – оскалился я, усаживая его у стены конюшни.

– Отпусти меня, ты просто не знаешь, с чем связался, тебя все равно убьют, отпусти меня, и я помогу тебе выжить.

– Вот это ты мне сейчас и расскажешь.

– Я не буду говорить, лучше отпусти меня.

– Ну что же, посмотрим, на сколько тебя хватит, – пробормотал я больше для себя, чем для него. Тем временем порылся в сумке на Хитреце, достал зажигалку и, побултыхав ее, посмотрел, сколько еще там газа. Затем разрезал штаны Коринга и вытащил его сморщившийся отросток.

– Ты что, ты что собираешься делать? – испуганно проговорил он.

– А это ты сейчас узнаешь, – ответил я ему и зажег зажигалку, потом поднес пламя к его детородному органу. Вспыхнул волос, обрамляющий орган, и пытаемый заголосил, как свинья, которую уже режут, больше от испуга, чем от боли.

Заговорил он через пару минут, захлебываясь словами, словно боялся, что не успеет рассказать. То, что он поведал, вначале вогнало меня в ступор и вызвало недоверие, но по мере рассказа я отмечал детали, которые совпадали с моими наблюдениями, и все больше уверялся, что все это правда. Прервав его на полуслове, я, выглянув за двери конюшни, приказал охране экипироваться по максимуму и седлать коней.

Слушая Коринга, я удивлялся, насколько люди, ослепленные жаждой власти, порой бывают глупы и недалеки, закручивая при этом интриги и идя на любые преступления и предательства, при этом считая, что с ними не могут поступить точно так же. У нее ведь есть все, но нет, надо еще корону. При этом она готова убить брата, его жену и ребенка, а сколько погибнет в схватках на улицах столицы, а сколько погибнет воинов, когда чернь и воры ударят армии в спину… А по поводу меня все просто – Корингу дали приказ меня устранить. И все время он пытался это проделать, но я никогда не оставался один, и у него ничего не получалось. И еще одна новость меня просто ошарашила: убить меня приказал граф Портер Грассо. Многого Коринг не знал, но и то, что он рассказал, повергло меня в шок.

Коринга погрузили на лошадь поперек седла и привязали, после чего накрыли его покрывалом, и мы галопом вылетели из ворот моей усадьбы. Неслись по улицам столицы, пугая поздних прохожих, кошек и собак. Наконец остановились у больших ворот и высокой каменной ограды, один из моих охранников спешился и постучал в ворота.

– Ну и кто там на ночь глядя ломится? – раздался голос за воротами через некоторое время.

– Барон Серж де ла Шин с сопровождающими, по срочному делу, – проговорил я.

– Подождите, сейчас доложу сеньору, – проговорил тот же голос. Ждать пришлось минут десять, мое состояние передалось и моим людям, и они нервно поглядывали по сторонам. Наконец ворота распахнулись, и нас встретили человек двадцать охраны, застывшие с пиками и взведенными арбалетами. Когда ворота за нами захлопнулись, я спрыгнул с Хитреца и приподнял покрывало – глянуть, не отдал ли мой пленник богу душу. Все было нормально, он только кряхтел и портил воздух. На крыльцо вышел маркиз, и я один направился к нему.

– Что случилось, Серж, что вы на ночь глядя прискакали, как будто горит столица? – пристально глядя мне в глаза, произнес маркиз.

– Со мной пленник… Который может поведать очень интересные вещи, и это будет не меньше, чем пожар в столице, – тихо, чтобы слышал только маркиз, проговорил я.

– Вы меня заинтриговали, де Шин. Ну, а если вкратце, поведайте, что произошло.

Ну, я и поведал частично, что услышал от Гавела Коринга. Чем больше говорил, тем озабоченней становился начальник тайной стражи. Я замолчал, когда маркиз поднял руку, призывая остановиться.

– Это должен слышать король, – произнес он, – так что не стоит распаковывать ваш груз, идем во дворец.

Буквально минутные сборы, и мы снова в дороге, разве что дворец был в двух шагах.

Маркиз вел нас какими-то тропами, закоулками, и это в центре столицы.

– Старый парк, дальняя его часть, – увидев мой удивленный взгляд, проговорил он. Я, никому не доверяя, сам тащил, вскинув на плечо, тело пленника. Штаны, которые я разрезал на нем, сползли, и он сверкал белыми ягодицами. Сгрузил я его в кабинете маркиза, куда он нас привел обходными тропами, у дверей осталась усиленная охрана, получившая приказ не пропускать никого, при этом все делалось тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сам маркиз через потайную дверь, которая скрывалась за одним из шкафов, выскользнул из комнаты, сказав мне ожидать его и ничего не предпринимать.

Вернулся он через полчаса, и не один, а с королем. Тот был в халате, сонный и явно недовольный. Покосившись в мою сторону, но ничего не сказав, он уставился на моего пленника. Я вытащил кляп из его рта, который всунул, чтобы исключить неожиданности со стороны Коринга, и предложил рассказать все, что он рассказывал мне.

Вначале он заикался и сбивался, ошалевший от высокородных слушателей, но потом и сам увлекся, и рассказ выровнялся, изобилуя новыми подробностями. Пока Коринг исповедовался перед королем, маркиз отошел и что-то сказал одному из своих гвардейцев, тот кивнул еще нескольким, и они вышли.

– Так… Вот же сучка, я давно замечал, что иногда в ее взгляде мелькает ненависть, когда она смотрит на наследника, но не думал, что дойдет до такого, – приговаривал король, мечась по кабинету. Потом остановился.

– Микель, этого, – показал он на Коринга, – в темницу и охранять как зеницу ока, если с ним что случится, головы потеряет вся дежурная смена, включая начальника тюрьмы. Где сейчас те люди, кого он назвал, и сколько у тебя сейчас тут людей?

– Моих тридцать и у барона пять, я правильно посчитал? – посмотрел маркиз в мою сторону.

– Да, ваша светлость, – кивнул я.

– Микель, ты знаешь, где спит мой секретарь? – спросил король.

– Да, Федерик, я уже послал за ним.

Через полчаса приволокли связанного барона Тонда, секретаря короля, он тоже был участником заговора. Вначале он не признавался, юлил и врал, но когда я попросил короля оставить меня с ним наедине, тот словно почувствовал, что все серьезно, и принялся рассказывать все, что знал. Главное в его рассказе было то, что восстание недовольных было назначено на сегодняшнюю ночь, вернее очень раннее утро.

– Мало, очень мало, и времени нет, – задумчиво проговорил король, теребя бороду, – сейчас среди гвардейцев неизвестно, кто враг, кто друг.