Анна Рэй - Самая плохая адептка [litres]

– А если зверь сбросит студента? – нахмурился ректор. – Мне отвечать перед законом!

– Да-да, я разделяю ваше волнение, но Гриф – очень умный зверь. Он не причинит Змиевскому вреда. Адепт – его друг и в какой-то мере спаситель, – возразил магистр Костюшко и кинул на ректора умоляющий взгляд.

Звери уже обступили Амадора Тори со всех сторон. Полли подползла выше и заискивающе заглядывала в ректорские глаза. Дракономопс ластился к ногам. Даже Матюша возникла рядом и жалобно замычала, всем своим несчастным видом показывая, что ректор просто обязан позволить друзьям полетать.

– Пожалуйста! – жалобно протянули мы с Вилкой.

Амадор Тори закатил глаза и… нехотя кивнул.

– Дам им еще пару минут, и пусть снижаются. Но как-то нужно их предупредить…

Альрун ринулся исполнять ректорский указ. Крылатик разбежался и воспарил ввысь, догоняя большого собрата.

Я же запрокинула голову, любуясь мощной красотой гиппогрифа. Он словно мчался по небу галопом, в закатных лучах солнца черное оперение серебрилось, стального цвета клюв и золотистые глаза поблескивали – зверь был мифически прекрасен. Взмах крыльев, поворот корпуса, и вот уже Гриф снижается. Через несколько секунд конские копыта коснулись земли, Змиевский напоследок обнял друга за шею, что-то шепча, а затем спрыгнул на траву.

– Вы видели?! – засмеялся он. – Это так здорово – ощущать небо, как чувствует он! Вы же не накажете нас?

Последние слова были обращены к ректору, тот неопределенно качнул головой.

Гриф чинно подошел к главе Провинциальной магической академии и опустился, подогнув передние копыта и склонив голову.

– Признаёт вас старшим в нашей стае и предлагает прокатиться, – пояснил смотритель, выжидающе глядя на ректора.

Но Амадор Тори неожиданно отпрянул назад, а в глазах мелькнуло восхищение вместе с ужасом. Я знала этот взгляд. Точно такой же был у моей сестры, когда мы с ней в детстве на отдыхе сбежали от родителей и забрались на высокую гору. Подобное бывает, когда мечтаешь о небе, но боишься упасть.

– Не стоит отказывать, зверь не должен почувствовать слабость, – тихо подсказал лер Костюшко, подливая масла в огонь.

Ректор не слишком уверенно кивнул и направился к гиппогрифу.

Магическое животное, почувствовав слабину, насмешливо фыркнуло. А в глазах зажегся озорной блеск. Кажется, кто-то кому-то готовит сюрприз! Ой что будет…

– А можно я тоже с вами покатаюсь? – вскрикнула я, скорее от волнения, чем от смелости. – Всю жизнь мечтала полетать на гиппогрифе, но очень боялась! А с вами, лер Тори, мне ничего не страшно!

Вилка обо всем догадалась, потому что одобрительно улыбнулась. А вот смотритель нахмурился, покачав головой. Наверняка в его глазах я выглядела глупо, но больше всего мне хотелось спасти ректора Тори от позора. Да и уберечь Грифа от опрометчивого поступка. Ведь если гиппогриф что-то учудит в полете, магический зверинец придется закрыть.

Поэтому я подбежала к Грифу, обняла его за шею и прошептала на ухо, чтобы он вел себя прилично. Зверь недовольно взмахнул хвостом, но позволил нам с ректором забраться себе на спину.

Амадор Тори устроился позади, держа одной рукой меня за талию, а второй цепляясь за жесткие перья, как за поводья.

– Будем надеяться, что ни один человек не пострадает, – вздохнул ректор.

Гриф по-орлиному заклекотал и, оттолкнувшись от земли задними копытами, взмахнул крыльями.

Мы поднимались все выше и выше, звери и люди стали крошечными, деревья и здания академии – игрушечными, а мы удалялись все дальше и дальше. Ректор Тори прижимал меня к своей груди, я чувствовала биение его сердца, и мое сейчас билось в унисон.

Гриф чуть повернул голову, щелкнул клювом, словно что-то задумал. А затем резко рванул вперед, разрывая невидимый глазу магический купол. Тот заискрился, спружинил, на долю секунды заставив остановиться, и замерцал, выпуская беглеца на свободу. А вместе с ним и нас.

Получается, что для сильных магических зверей, таких, как гиппогриф или горгулья, весь этот магический контур настоящей преградой не был? Зверей держало в академии нечто другое? Возможно, Грифа – больное крыло, кого-то – забота смотрителя, а кому-то просто некуда и не к кому было идти.

Но что гадать, как оно было, ведь сейчас мы с каждым взмахом крыльев отдалялись от академии, оставляя позади маленький городок Жижу и приближаясь к дикому, запретному лесу.

– Не бойся, Элиска! – крикнул Амадор Тори, крепче обхватив меня за талию. – Гриф не причинит нам вреда. Не так ли, друг?

Зверь в ответ закурлыкал и направился к скалам – его родному дому. Не то чтобы я боялась, но все же не хотелось стать пищей для маленьких гиппогрифов. И в то же время от необыкновенной красоты захватывало дух. Вершины скал окутало багрянцем, а верхушки деревьев покрылись золотом, дикая природа притягивала и завораживала. А когда Гриф, пролетев над скалами и лесом, принялся кружить над поляной, я охнула. Мы словно спускались на огромной скорости с высокой горы прямиком в серебристое звездное небо. Подлетев ближе и присмотревшись, я поняла, что поляну усеивали белые, звездчатой формы цветы. Плавно опустившись на траву, Гриф преклонил передние копыта, позволяя нам слезть. Как только мы ступили на землю, гиппогриф разлегся в тени деревьев и начал лениво клевать цветы.

Ректор по-прежнему держал меня за талию, а я и не возражала. Меня переполняли эмоции – и этот полет, и первозданная красота лесов, и мощный прекрасный зверь, и близость мужчины, который мне очень нравился, хотя я постоянно гнала от себя это чувство.

– Это так здорово! – вскрикнул Амадор Тори, переводя восхищенный взгляд с Грифа на небо, а затем на меня. – Как же приятно испытать чувство полета!

Ректор Тори от избытка чувств крепче прижал меня к себе, а я прошептала:

– Не переживайте, не вы один, кто боится высоты. Главное вы сделали – преодолели страх.

– Всё благодаря тебе, – тепло улыбнулся Амадор и вмиг стал серьезным: – А знаешь, Элиска, ты была права, бросив мне в лицо те обидные слова. Я действительно до конца не понимал, каково это – испытывать сильные чувства. Отец всегда говорил, что чувства только мешают идти к цели…

– А кто ваш отец? – на всякий случай поинтересовалась я, раз уж пошли такие откровения.

– Судья, – ответил лер Тори. – Он привык всех судить со всей строгостью. По мнению отца, я принял глупое и опрометчивое решение, возглавив академию. Этот полет он бы тоже не одобрил. А уж подобное – точно осудил бы…

– Что именно? – не поняла я, наблюдая за тем, как Амадор Тори медленно склоняется ко мне.

Вместо ответа он взял в ладони мое лицо и поцеловал – осторожно, бережно, нежно, словно боялся, что я не позволю. Но я позволила. Более того – ответила на поцелуй. Свой первый настоящий поцелуй, который состоялся в волшебном лесу на цветочной поляне в золотистых лучах солнца.